Особенности социального и гуманитарного знаний

В конце XIX столетия была осознана специфика наук о природе (естествознания – science) и наук о человеке, обществе, культуре (гуманитарные науки – humanities). В частности, представители неокантианства разделили научное познание на две сферы: "науки о природе" (die Natwwissenschaften) и "науки о духе" (die Geistwissenschaften), понимая под духом все, что связано с областью культуры. По мнению неокантианцев, те, кто специализируется на изучении природного мира, должны описывать объекты и процессы, функционирующие "сами по себе", независимо от воли и желания людей. И чем более беспристрастно и объективно исследователь констатирует "факты действительности", тем более значимыми и истинными будут производимые им знания. Ученый-натуралист лишь регистрирует все, что попадает в его поле зрения, но никак не влияет на "естественный ход событий". В отличие от него гуманитарий, изучающий мысли и желания людей, побудительные мотивы, толкающие их на те или иные поступки, и т.д., заинтересован не столько в фиксации того, "что есть", сколько в понимании того, "как должно было быть".

Анализ сферы духа обусловлен стремлением оценить соответствие между тем, чего хотел человек, и тем, что ему удалось. Поэтому поисковая деятельность гуманитария связана с выявлением культурных норм и ценностей, определяющих человеческие поступки, из совокупности которых и складывается человеческая история. Материал, с которым работают гуманитарии, не дан им прямо и непосредственно, он скрыт за поступками и словами, их мотивацией. Исследователь должен отделить действительное ОГЛАВЛЕНИЕ "внутреннего" мира от внешних форм его проявления. И если естествоиспытатель, проведя серию наблюдений или экспериментов, может увериться в истинности полученного им результата, то знания, полученные в рамках наук о духе, всегда лишь предположительны.

Историк, философ, литературовед – вообще любой специалист, изучающий духовную жизнь общества, всегда имеет дело с множеством разнообразных свидетельств об интересующих его события. А потому для объективной оценки таких свидетельств ему важно определить цели авторов получаемых сообщений, так как одни из них искренне передают ОГЛАВЛЕНИЕ своих мыслей, другие неявно для себя заблуждаются, а третьи могут сознательно лгать.

Поэтому, когда гуманитарий говорит о "фактах", ОГЛАВЛЕНИЕ этого понятия отличается от того, которое имеет в виду естествоиспытатель, описывающий наблюдаемое, по не оценивающий его значимости. А гуманитарий – описывает и оценивает. Эта оценка всегда связана с выбором некоторой позиции по отношению к воспринимаемым явлениям. Поэтому, например, историческое исследование – это не столько простой рассказ о том, "что было", сколько выражение того, что люди думали о происходившем. Однако историческая теория не может сама по себе исчерпывающим образом дать ответ на вопрос, почему люди думали именно так.

Описание ранее неизвестного вида животных или сообщение об открытии новой планеты будут приняты в качестве факта, если при проверке эти сведения подтверждаются другими специалистами. В этом случае астрономы или биологи могут спорить об эффективности и обоснованности соответствующей теории, объясняющей природу установленных фактов, не подвергая сомнению само существование изучаемых явлений. В сфере же гуманитарного познания достаточно часто оказывается, что главные затруднения связаны как раз с признанием или отрицанием реальности событий, описываемых в каком-то источнике. Историки, например, до сих пор спорят о достоверности платоновского рассказа о существовании Атлантиды или сообщений об убийстве царевича Дмитрия. В лучшем случае признается лишь существование соответствующих письменных источников, но истинность их содержания может оспариваться. И если обнаруживается ложность сведений, содержащихся в имеющемся тексте, то усилия исследователя будут направлены на попытку понять, почему автор сообщения солгал. Тогда как в подобном же случае естествоиспытатель просто перестает интересоваться описанием, не получившим подтверждения, поскольку он не допускает, что природа "хочет его обмануть". Его задача – дать объяснение происходящим в окружающем мире событиям.

Если естествознание ориентировано на объективное объяснение явлений, их подведение под действие некоего общего закона, то гуманитарное знание ориентировано на понимание культурных и личностных смыслов (мотивации), стоящих за социально-культурными и психологическими явлениями.

Под объяснением традиционно имеется в виду установление связи между конкретным частным явлением и какой-то причиной, всегда вызывающей все подобные явления. Например, наблюдая падение тела на землю, мы сошлемся на действие закона всемирного тяготения. Объяснение не только обеспечивает более полное и точное описание объектов, интересующих исследователей, но и дает возможность установить взаимное воздействие одних объектов на другие. Это, в свою очередь, позволяет строить прогнозы, т.е. предсказывать будущее поведение изучаемых объектов при изменении воздействия на них. Прогнозирование (наряду с описанием и объяснением) является важнейшей функцией науки. Поэтому естествознание всегда направлено на получение неких устойчивых истин, таких описаний действительности, которые не зависели бы от изменения человеческого отношения к происходящему и сохраняли бы свою эффективность каждый раз, когда воспроизводится однажды уже зафиксированная ситуация. Скажем, зная причину извержения какого-нибудь вулкана в прошлом, можно предсказать его очередную активизацию при появлении соответствующих условий.

В гуманитарных науках объяснение также играет важную роль, однако первостепенной задачей для философа, историка и других гуманитариев является понимание человеческих мотивов, вызвавших определенные действия и результаты этих действий. Понять нечто – значит, определить его смысл, т.е. установить, какое значение для человека это нечто имеет. Если объяснение увязывает интересующее человека событие с некоторым отдельным законом или принципом, то понимание создает целостный контекст, определяющий как цели, выдвигаемые действующими людьми, так и сами способы достижения этих целей. Например, в современной общественной жизни одной из важнейших тем является понимание содержания термина "демократия". Но при общем согласии с его трактовкой как "власти парода" оценки различных конкретных форм проявления этой власти часто существенно не совпадают у представителей разных стран и народов. Очевидно, лишь внимание ко всем позициям по этому вопросу и взаимное стремление найти общую точку зрения может обеспечить действительное понимание людьми друг друга.

Гуманитарий должен осознавать, что это понимает именно он и потому совпадение его представлений о сущности событий настоящего или прошлого с представлениями других людей никогда не будет абсолютным. И если исследователь не учитывает этого обстоятельства, вряд ли его понимание окажется вполне корректным. Лишь явная ориентация на возможность иной точки зрения может обеспечить достижимость общих позиций при существенном различии в трактовке одних и тех же событий. Иначе в гуманитарном познании всегда будут существовать отрицающие друг друга подходы (для одних историков, в частности, распад Советского Союза есть трагическая ошибка, для других – тождество справедливости), не обеспечивающие настоящего понимания действительности.

Накапливая знания, подвергая их критической оценке, исследователь часто может изменять собственные представления об изучаемых им явлениях. Поэтому в отличие от естествоиспытателя гуманитарий не может рассчитывать на получение знания, истинностное значение которого раз и навсегда установлено: любой документ, с которым историк имеет дело, выражает не то, "что было на самом деле", а лишь мнение наблюдателя по поводу того, что ему довелось видеть.

Специфика содержания гуманитарного знания представлена на рис. 8.1.

Рис. 8.1. ОГЛАВЛЕНИЕ гуманитарного знания

Различия между humanities и science заключены не только в их предметной конкретике, но и в используемых методах.

Humanities		Science
• Дискурсивность • Уникальность, индивидуальность • Неповторимость • Оценочность, субъективность • Интерпретация = истолкование смысла		• Опыт, эксперимент • Универсальность, закон • Повтор • Объективность, безоценочность • Интерпретация = подтверждение или опровержение
Понимание		Объяснение

Между science и humanities существуют не только различия, но и глубокие связи. С одной стороны, можно говорить о все большем распространении методов точных наук и естествознания на традиционные сферы гуманитаристики в языкознании, психологии, истории, искусствоведении. А с другой стороны, развитие методологии науки (Т. Кун, С. Тулмин, М. Поляни) убедительно показало зависимость науки от социально-культурных, мировоззренческих установок и даже личностных факторов. Кроме того, начиная с XIX в. все более активно формировалась сфера социальных наук (социология, культурология, политология и др.), пользующихся методами и концепциями как точных наук и естествознания, так и гуманитаристики.

Политология, пожалуй, является наиболее ярким и полным примером интеграции наук, претендующих на постижение реальности на основе опыта и "гуманитарными науками".

В содержании знания о политической сфере можно проследить несколько слоев (уровней), с каждым из которых связаны соответствующие виды научного знания.

• Социологический (собственно социологический + политэкономический + экономико-географический) уровень знаний о социальной, политической, экономической, отчасти – природной среде, обеспечивающей сохранение и развитие общества. Речь идет именно об инфраструктуре – от кормящего ландшафта и экономики до политического менеджмента и права – среде, условиях (гарантиях), социальных рамках порождения, хранения и трансляции определенного социального политического опыта, другими словами – политических культур. Поэтому экономикоцентризм, политикоцентризм чреваты серьезными, если не катастрофическими, издержками. Последние российские реформы – убедительный тому пример.

• Культурологический уровень – не менее опасен "культуроцентризмом". Однако не следует забывать, что самодостаточность отдельных культур очень часто оборачивается в лучшем случае изоляционизмом, а чаще нетерпимостью к иным культурам и их носителям, а то и шовинизмом. Сами эти культуры суть только инфраструктуры, обеспечивающие формирование и развитие (социализацию и индивидуализацию) конкретных типов личности.

• Антропологический уровень, которому характерна менее очевидная – а значит, нетривиальная и важная, – но ограниченность "человекоцентризма". Человек – это не всегда хорошо и не всегда самоценно. Это убедительно показал XX в. Лозунгом "Все во имя человека, все для блага человека!" могут оправдываться самые страшные злодеяния и самозванство – делание других счастливыми помимо и вопреки их воле. Кроме того, современные телесные практики в науке, медицине, искусстве, игра с телом в обыденном опыте открывают несущественность антропоморфности.

• Еще глубже персонологический подход – выявление форм, условий и гарантий формирования, развития и сосуществования личностей, в том числе – носителей различных идентичностей, их самореализации. Но персоноцентризм также ограничен, чреват эгоцентрическим индивидуализмом. А главное, сама личность выступает тоже лишь инфраструктурой, обеспечивающей возникновение и развитие некоего удивительного качества – сознания и самосознания – способности к трансцендированию в иное, выходу за рамки непосредственного опыта.

• Уровень, связанный с этой способностью, можно называть по-разному – например метафизическим. Главное не в названии, а в сути: способности сознания к представлению бытия в возможности – того, что Ж.-П. Сартр называл "дырой в бытии", а Н. А. Бердяев – "добытийным и внебытийным началом бытия", т.е. проявлением свободы. Свобода, если она и "дыра в бытии", подобна дыре в ступице колеса, без которой движение колеса невозможно. Так в конечном счете и система знания формируется вокруг свободы как источника открытия новой реальности и ответственности за это открытие. Игнорирование этого уровня обессмысливает все остальные.

Ограничение одним или только несколькими другими уровнями не только несостоятельно, но и опасно. Абсолютизация каждого из отмеченных слоев чревата серьезными проблемами. Поэтому различные "центризмы" (социоцентризм, экономикоцентризм, культуроцентризм и т.п., даже логоцентризм) оказываются недостаточными и несостоятельными в раскрытии смысла научного знания, тем более включающего компоненты знания социального и гуманитарного.

Собственно, это подтверждается всем ходом развития философской мысли. От преимущественного интереса к проблеме сущего, попыток познания его как такового – к уяснению методов и критериев такого познания в теории познания, эпистемологии и методологии науки. И затем – к нормативно-ценностному социально-культурному контексту познания с нарастающим интересом к личностным факторам реализации этого контекста. Одновременно действует другая тенденция: от рассмотрения бытия как такового – к его преобразованию на основе познанных законов и происходящему у нас на глазах сдвигу от рационалистического активизма – к потенцированию бытия. Источником, средством и результатом такого потенцирования является именно наделенная самосознанием личность, открывающая истину, несущая ее и ответственная за нее (рис. 8.2).

Рис. 8.2. Главные тенденции динамики гуманитарной методологии

Показательно, что эта динамика повторяет динамику человеческого развития, выявленную в рамках международной исследовательской программы World Values Survey (охватывающей на протяжении более 30 лет более 80 стран), от установок на обеспечение ресурсов поддержания существования по мере их обеспечения – к расширению возможностей деятельности и к доминанте свободной самореализации личности.

Единственный пока носитель свободы – личность, существо, наделенное способностью к трансцендированию в иное. Проявлением этой способности и является сознание, разум, все то, что связывается с интеллектуальной, духовной деятельностью. Не случайно по-немецки гуманитарные науки называются die Geistwissenschaften – науки о духе.

В этой связи упомянем одно представляющееся важным соображение. Проявления духовного универсальны и едины – в силу своей "постчеловечности". В этой перспективе несколько неожиданно открывается возможность гуманитарных наук. Условием science является единство природы, дающее основание универсальности открываемых научных законов. Возможность гуманитарного знания основана на единстве и универсальности духа: все люди как личности – носители сознания и самосознания, являются носителями единого трансцендентального субъекта, который подобен слепому пятну в глазу: будучи само ненаблюдаемым, обеспечивает возможность видения. Другой разговор, что единый и универсальный дух проявляется через конкретную личность, занимающую конкретную и уникальную позицию в мире. Но, впрочем, и в science единый и целостный мир открывается в каких-то приближениях, с каких-то позиций исследования, экспериментирования, средств наблюдения, измерения и т.д.

Человек как конечное существо обречен на постижение бесконечного мира только "в каком-то смысле", с какой-то ограниченной в пространстве и времени позиции. Смысл – порождение конечной системы, пытающейся понять бесконечное. Поэтому смыслообразование персонологично, является результатом глубоко личностного опыта, проявлением человеческой свободы и ответственности. Но тогда условием осмысления является "выход в контекст" своего бытия. Этим условием оказывается свобода – не только исходный импульс, но и критерий и гарант осуществления этого смысла в социальном со-бытии, тем более таком упорядоченном, как наука. И эта упорядоченность заслуживает особого рассмотрения.

Что стоит за этими тенденциями? Очевидно, прежде всего цивилизационные изменения, которые можно суммировать в четыре основных вектора.

1. Переход от традиционного общества к обществу индустриальному (обществу массового производства и от него – к постиндустриальному обществу массового потребления).

2. Переход от простой коммуникации и информации к широкому распространению СМИ, интерактивной мобильной связи, развитию Интернета, что привело к формированию информационного общества (в котором основным продуктом является именно информация) и проектно-сетевого социума.

3. Глобализация рынков, информации, коммуникации, культуры.

4. Формирование и позиционирование личности в социуме изменило формы и способы идентификации личности и ее собственной идентичности, породило новые требования к жизненной компетентности. Развитие медицины, трансплантологии, генной инженерии дали возможности новых телесных практик, проектное понимание личности как таковой. Формирование новых форм занятости (фриланс), преимущественно сетевой характер социальных отношений, идеи социального и человеческого капитала.

Такая цивилизационная ситуация породила и новые политические отношения: новый характер государства и межгосударственных отношений, новую социальную политику, новое понимание роли личности в политике.