Особенности ранней русской драматургии

Первые пьесы на русской сцене были написаны на сюжеты Библии, житий святых, мировой истории и античной мифологии. Кроме "Артаксерксова действа" это "Жалобная комедия об Адаме и Еве", "Иудифь", "Малая прохладная комедия об Иосифе", "Комедия о Давиде с Голиафом", "Егориева комедия", "Темир-Аксаково действо", "Комедия о Бахусе с Венусом", балет "Орфей" и др. К сожалению, тексты многих пьес не сохранились и об их содержании можно лишь догадываться. В частности, утрачены "комедии" о святом Георгии, победившем змея, о Бахусе и Венусе, где, возможно, обличалось пьянство. Памятники ранней русской драматургии имели большое познавательное и воспитательное значение. Например, в пьесе "Иудифь" рассказывалось, как от руки библейской героини погиб воевода Олоферн, осадивший ее родной город. История о грехопадении Адама и Евы, поставленная к концу масленицы 1675 г., напоминала зрителям о посте и покаянии.

Публицистический характер носило "Темир-Аксаково действо", посвященное победе среднеазиатского завоевателя Тимура (Тамерлана) над турецким султаном Баязидом I (Баязетом). В конце XIV в. против Баязида был организован крестовый поход, который завершился разгромом рыцарей. Император Византии лично просил о помощи Константинополю у королевских дворов Европы. Когда войска Баязида готовились к штурму византийской столицы, в Малой Азии появился другой могущественный завоеватель – Тимур, который одержал победу над султаном в битве при Анкаре. В Европе Тамерлан стал восприниматься как защитник христиан, хотя, как и Баязид I, он был "бусурманом". Древняя Русь видела в нем жестокого врага, в 1395 г. вторгшегося в ее пределы и чудом не захватившего Москву, что отразили "Повесть о Темир Аксаке" и "Сказание об иконе Владимирской Богоматери". Чудесное превращение Тимура из злодея в героя стало возможно в период острого военного противостояния России и Турции. Историческая пьеса о сокрушительном разгроме турок в 1402 г. обретала политическую злободневность. Зрители соотносили действие пьесы, где было много батальных сцен, с военными событиями 1670-х гг., с борьбой за Азов между Россией и Турцией, а образ благочестивого и великодушного Темир Аксака – с образом "тишайшего" Алексея Михайловича.

Связь пьес с современностью подчеркивали стихотворные предисловия. Например, текст "комедии" о Юдифи предваряло обращение к царю Алексею Михайловичу:

Весь христианской род скифетр твой почитает,

Божиего бо милостию он всех их защищает

от врага крестова, лютаго бусурмана,

да христиан ему одолети несть дано...

Первые пьесы русского театра по жанру были близки к комедиям, которые разыгрывались в Германии XVII в. труппами английских актеров. Художественная специфика английских комедий заключалась в наличии драматических коллизий, обилии кровавых, грубо натуралистических сцен. Баязета, попавшего в плен, привозили на сцену в клетке, о прутья которой он на глазах у зрителей разбивал себе голову, так что можно было и "мозги видеть". Юдифь демонстрировала зрителям окровавленную голову Олоферна. Помимо героических, в пьесах присутствовали и комические персонажи, говорившие простонародным языком и пародирующие "высокое", например сцепу казни. Попавшего в плен солдата Сусакима, комического персонажа "Иудифи", подвергают мнимой казни: "бьют по ногам и лисьим хвостом по шее ево вместо меча", он "от того падет и будто мертвец лежит на земле". Поднявшись, герой долго не может понять, жив он или умер: "Аз подлинно слышу, что от мене живот отступил из нутренних потрохов в правую ногу, а из ноги в гортань, и правым ухом вышла душа". Найдя одежду и обувь, Сусаким под смех зрителей ищет свою голову. В "Темир- Аксаковом действе" серьезное тоже соседствует с комическим. Пронизанные героикой батальные сцены сменяются сценами солдатских попоек. Один из воинов ходит "скачучи", держит в руках две кружки вина и распевает:

Братья! да возвеселимся,

Сим вином да утвердимся.

Комические сцены, как и интермедии, снижали трагедийное звучание основного действия.

Пьеса об Иосифе Прекрасном, где отсутствовали комедийные сцены и шутовские персоны, поражала зрителя другим – драматическим развитием любовного сюжета, вниманием к жизни человеческого сердца. Трогателен в своем горе отца Иаков (Исраиль). Узнав о мнимой гибели Иосифа, он "обмирает" и горько причитает: "Увы, увы! О горе!.. О Иосифе, возлюбленнейший сыне мой, Иосифе! Сниду к тебе сетуя во гробь. Ох, Иосифе, сыне мой Иосифе! Далъ бы Богъ, яко да в твое место мертьв бых былъ". "Нестыдливая" и "окаянная" Вильга, жена Пентефрия, воспылав преступной страстью к Иосифу, проданному братьями в рабство, всячески стремится обольстить юношу. Ради любви к нему она готова убить мужа ("в триех днех аз его умерщвлю, и тогда мой свойтвенный имаши быти") или покончить жизнь самоубийством ("аще ныне волю мою не исполниши, и аз в колодизе или с высоки горы умерщвлюся"). Преступная страсть замужней женщины к юноше лишь оттеняет чистоту помыслов Иосифа, не устающего поучать Вильгу: "Богъ не благоволит о тех, иже в скверном житии пребывая, его величают, и всех прелюбодейственных от лица своего вечно отметает".

Театр переносил зрителя в мир ожившей истории. Чтобы не разрушать эту иллюзию, представление не прерывали антрактами. Вхождению зрителя в мир, давно ушедший, но возродившийся снова, способствовали речи особого действующего лица ("оратора царева"), которые разъясняли присутствующим смысл происходящего на сцене. Герои древности, как и зрители, удивлялись тому, куда они попали и что видят, восхищались царем Алексеем Михайловичем и Московским государством. Сценические персонажи находились в постоянном движении, поражали зрителя своей активностью. Судя по ремаркам, герои на сцене "били челом" и "преклоняли колена", Артаксеркс "лобзал" Есфирь, архангел Гавриил искал спрятавшегося Адама: "Взыскую, ничтоже обретаю. Адаме! Адаме! Где еси ты?" Из уст действующих лиц то и дело звучали призывы "не мешкать", "поспешать", "подымать труды", что придавало воскрешенной истории особый динамизм, насыщенность событиями.

"Живость" героев ранних русских пьес, по мнению А. С. Демина, отражала общественный процесс, в рамках которого на смену средневековому "благочинию" и "благолепию" пришли "усердие" и "рвение" Нового времени. Менялся сам ритм жизни, молодое поколение объявляло "войну" всему застывшему, косному, искало новых путей в жизни. "Ловцы Фортуны" становились героями и русской жизни, и русского искусства. Не случайно в пьесах столь устойчив мотив переменчивости. Настроения драматических персонажей постоянно меняются, их чувства "текучи": Артаксеркс то "пребывает в радостех", то "впадает в бесконечное печалие". Мгновенные переходы героев от надежды к отчаянию, от гнева к милости передают контрастность жизни. Недаром на сцене так часто рассуждают о "непостоянном счастии", которое может сопутствовать человеку и изменять ему. По словам Амана, персонажа "Артаксерксова действа", "счастие убо токмо есть жития сокращение; его же возвыси, того приведет в бедное низспадение".

"Переменчивость" жизни подчеркивается перемещением действия в пьесе. В "комедии" о Юдифи оно переносится из дворца ассирийского царя Навуходоносора в военный лагерь полководца Олоферна, а оттуда в осажденный город и дом Юдифи. Официальная речь придворных сменяется разгульной песней пьяных солдат, лирические монологи героини – хорами, выражающими народную скорбь или радость. Если действие разворачивается в одном месте, то оно тоже меняется на глазах у зрителя. Рай в "комедии" об Адаме и Еве сначала поражает пением "красных птиц", "лепотных струев шумами", радует зрение "прекрасными злаками", "различными цветами". После грехопадения героев меркнут краски и звуки: "Никакая бо птица болши не поет... никий цветок не обретается в прежней бывшей красоте, древеса низ сраняют от печали листы своя и трава увядает".

В отличие от европейских пьес барочного типа, где господствовал мотив бренности бытия, когда все изменения вели к худшему, преходящими были и красота, и богатство, и слава, первые русские пьесы обычно имели счастливый конец. Их авторы не допускали сомнения в благополучном исходе событий. В самые напряженные, драматические моменты они обнадеживали зрителей: "После злопогодия солнце возсияст"; "По скорби сей паки возрадуемся". В этом проявлялся светлый, гуманистический настрой русского барокко.

Первые пьесы русского театра, связанные с искусством декламации и сценического действия, музыки и танца, театральных костюмов и декораций, были явлением новой культуры, светской по своему характеру. Театр был "зерцалом", в котором зритель узнавал и познавал самого себя. Обращенное к публике сценическое искусство в дальнейшем стало одним из самых действенных средств пропаганды петровских преобразований.

В конце XVII в. на Руси зарождается школьный театр. Многие иерархи русской церкви, преподаватели духовных училищ и академий были выходцами с Украины и из Белоруссии, где с XVI в. получила широкое распространение школьная драма. Произведения школьной драматургии, созданные на сюжеты книг Священного Писания, состояли из длинных, написанных силлабическим стихом монологов, которые произносили на сцене не только библейские герои, но и аллегорические персонажи (М илосердие, Зависть, Надежда). Такие пьесы ставились в Киево-Могилянской академии, в Заиконоспасской школе Симеона Полоцкого, позднее – в московской Славяио-греко-латинской академии, в училище Димитрия Ростовского. Черты придворной и школьной драмы причудливым образом переплетаются в пьесах, созданных Симеоном Полоцким и его последователями.