Основные проблемы архитектуры XX века

Углубление социальных противоречий западноевропейского общества в начале века, возможно, наиболее отчетливо сказалось в архитектуре. Стихийный рост городов, численности населения, занятого в промышленном производстве, и несоответствие этим процессам темпов жилищного строительства повлекли за собой переуплотнение застройки, повышение этажности, неизбежное уничтожение растительности в городской черте. Все это вызвало к жизни массу проблем, которых не знали предыдущие эпохи.

Одно из первых направлений рубежа XIX-XX вв. - модерн (Ар Нуво, Сецессион, Югендстиль, Либерти и т.д.) не случайно коснулся прежде всего архитектуры и прикладного искусства, т.е. тех видов искусства, которые несут функциональную нагрузку. Для модерна характерно выявление функционально-конструктивной основы здания, подчас вообще отрицательное отношение к классическим традициям ордерной архитектуры, использование пластических возможностей "ковкости" (и отсюда широкое введение кривых линий) металла и особенностей железобетона, применение стекла и майолики. Все это, несомненно, привело к новому образу зданий, таких, как доходные дома, богатые особняки, банки, театры, вокзалы. Но в модерне было также много стилизаторского декоративизма с обилием кривых линий и нагромождением декоративных элементов, склонности к иррационализму, как, например, в творчестве Антонио Гауди (1852-1926), иногда доходящего до мистики (собор "Ла Саграда Фамилий", 1883-1926, Барселона).

Антонио Гауди. Собор "Ла Саграда Фамилиа" в Барселоне

После Первой мировой войны разрушение структуры старых феодальных городов стало еще более интенсивным. Самым значительным направлением архитектуры западных стран в 1920-е гг. явился функционализм, выросший из рационального направления модерна и воплощенный в "Баухаузе" (нем. Bauhaus, "дом строительства) - идеологическом, производственном и учебном центре художественной жизни не только Германии, но и всей Западной Европы. Глава и идеолог направления - Вальтер Гропиус (1883-1969). Первый этап истории "Баухауза" - Высшей школы строительства и художественного конструирования - географически связан с Веймаром (1919-1925), второй - с Дессау (1925-1932). Первый этап называют романтическим, выражающим мечту о соединении архитектуры, скульптуры и живописи, как-то "разошедшихся" в XIX столетии. В это время к преподаванию были привлечены такие художники, как П. Клее, Л. Фейнингер, В. Кандинский. На втором этапе, когда "Баухауз" был переведен в Дессау, он стал называться "Высшей школой строительства и формообразования" и знаменовал победу функционализма. В начале 1930-х гг. его директором был Л. Мис Ван дер Роэ. Классический пример этого направления - само здание "Баухауза" в Дессау (архитектор В. Гропиус, 1925-1926). Функционализм был противоречивым архитектурным направлением, что нашло выражение во многих его крайностях: в утилитаризме Бруно Таута (1880-1938), техницизме и рационализме Людвига Мис ван дер Роэ (1886-1969). Большое значение имел "Баухауз" для дизайна. Как справедливо замечено исследователями, стул из металлических трубок (прием, используемый и но сей день) стал поворотным моментом в истории европейского дизайна. С приходом нацистов "Баухауз" был закрыт, его центр переместился в США, а в Европе - во Францию и Швейцарию.

В какой-то степени неким промежуточным явлением между модерном и функционализмом явился стиль, который выразился более всего в оформлении интерьера, в костюме, моде, утвари, - "Ар Деко" (франц. art deco, сокр. от "декоративное искусство"), возникший после выставки "Декоративное искусство" в Париже в 1925 г. "Ар Деко" - это смесь неоклассицизма, модерна, отголосков дягилевских "Русских сезонов", экзотики Востока при превалировании прямых линий и жесткой конструкции функционализма "Баухауза".

Много способствовал распространению принципов функционализма Шарль Эдуард Жаннере, более известный в истории как Ле Корбюзье (1887-1965). Он начал свой творческий путь еще с кубистами и вместе с Амеде Озанфаном (1886-1966) олицетворял его последний этап - орфизм (см. их совместное сочинение 1918 г. "После кубизма"). Ле Корбюзье - один из крупнейших архитекторов XX в., внесший принципиально важные как функциональные, так и формально-эстетические решения, под знаком которых архитектура развивалась в течение десятилетий, а от многого не отказалась и по сей день. Достаточно вспомнить "пять принципов", "пять отправных точек новой архитектуры", сформулированных Ле Корбюзье: дом на столбах, сад на плоской крыше, свободная планировка интерьера, горизонтально-протяженные окна, свободная композиция фасада. Корбюзье, однако, никогда не абсолютизировал функционализма.

Ле Корбюзье. Капелла Нотр-Дам-дю-О. Роншан

Современная архитектура многим обязана функционализму 1920-х гг.: новыми типами домов (галерейные, коридорного типа, дома с двухэтажными квартирами), плоскими покрытиями, удачным решением экономичных квартир со встроенным оборудованием, рациональным планированием интерьера (введение передвижных перегородок, звукоизоляция и пр.). Принципы функционализма, оказавшего решающее воздействие на все последующее развитие современной архитектуры, были таковы, что их можно было использовать применительно к национальным особенностям разных стран (многоэтажная застройка только в городских районах с высокой плотностью населения и сохранение коттеджей на окраинах - в Англии; наоборот, самые высокие жилые здания - в предместьях Парижа или Берлина).

Наряду с функционализмом 1920-е гг. отмечены такими направлениями, как архитектурный экспрессионизм (Э. Мендельсон), национальный романтизм (П. Крамер, Ф. Хёгер) и др., но их влияние на дальнейшее развитие архитектуры незначительно.

В 1920-1930-е гг. сложились две противоположные теории строительства - урбанистическая (от лат. urbanus - городской, urbs - город) и дезурбанистическая. Создатель и сторонник первой стратегии, Ле Корбюзье, в осеннем Салоне 1922 г. в Париже представил диораму "Современный город на 3 миллиона жителей", а в 1925 г. - проект реконструкции центра Парижа (так называемый "План Вуазеи"), превращавший столицу Франции в комбинацию небоскребов в сочетании со свободными пространствами зелени и сложной сетью транспортных артерий. В этих планах была выражена идея "города будущего", ничего общего не имеющего со сложившимися преимущественно в Средние века европейскими городами.

Дезурбанисты шли от концепции английского теоретика градостроительства Эбинизера Хоуарда (1850-1928), выдвинутой им еще в 1898 г. в ставшей всемирно известной книге "Завтра"; от его идеи строительства небольших городов-садов со свободной планировкой, общественным парком в центре города и размещенными в зелени административными и культурного назначения зданиями, с жилыми домами индивидуального плана и не подлежащим застройке кольцом сельскохозяйственных территорий вокруг города-сада. Подобные города с населением не более 32 тыс. человек должны были образовывать группы вокруг большого города (но не более 60 тыс. человек). Эти "ситэ-жарден" мыслились как самостоятельные промышленные рабочие поселки или как большие жилые комплексы в предместьях больших городов. Примером может служить комплекс Ла Мюетт в Дранси под Парижем (архитекторы Эжен Бодуэн и Марсель Лодса, 1930-1934). Идея городов-садов была особенно близка английским архитекторам (учитывая английский вкус, приверженность англичан к отдельным коттеджам и непременному саду при жилье). Но на практике город-сад превращался либо в город-спальню, либо в роскошные виллы богатых людей.

Родились и крайности этой теории. Так, немецкий архитектор Бруно Таут в книге "Распад городов" отрицает города вообще, предлагая взамен поселки численность в 500-600 человек населения под лозунгом "земля - хорошая квартира". В 1930 г. в работе "Исчезающий город" американский архитектор Фрэнсис Ллойд Райт (1869-1959) выдвинул проект "идеального поселения", где на каждую семью приходится акр земли, главным занятием людей становится земледелие, а общаются они между собой благодаря автомобилю. Город как таковой вообще не нужен, ибо современная техника дает в распоряжение людей скоростной транспорт, а дома у каждого есть телевизор (теория американского архитектора В. Гоэна). Так, в XX в. одновременно началось, с одной стороны, прославление механизированного стандарта быта, а с другой - борьба с ним.

На протяжении последующих десятилетий обе теории варьируются, несмотря на противоположность, в чем-то переплетаются. От дезурбанистических проектов идет, например, идея разобщения пешеходных и транспортных потоков, ставшая важнейшим принципом современного градостроительства. Еще в 1944 г. первым примером решения проблемы разуплотнения больших городов благодаря городам-спутникам послужил проект "Большого Лондона". Проект восьми таких городов в радиусе 30-50 км от Лондона принадлежит английскому архитектору Патрику Аберкромби (1879-1957). Позднее появились "Большой Париж", "Большой Нью-Йорк" и т.д. Старые города развивались от центра к периферии с постепенным снижением плотности населения к окраине. Теперь все чаще в центре города остается лишь административный узел. В то же время территориальное планирование по районам, освоение больших пустых территорий для городов-спутников вызывает к жизни множество новых проблем: сохранение природных богатств, выбор места прокладки трасс и др.

В 1930-1940-с гг. в Англии, единственной стране, сохранявшей в архитектуре исторические стили (неоготику, неоклассику и пр.), побеждает функционализм континентальной Европы. Большое значение имел тот факт, что в Англии в это время живут бежавшие из нацистской Германии выдающиеся представители этого направления В. Гропиус и Э. Мендельсон (объявленный "большевистским" "Баухауз" был закрыт в 1933 г.). Но верные национальным традициям английские архитекторы оставались во многом верны им даже в таком международном стиле, как функционализм. Так, Шекспировский мемориальный театр в Стратфорд-он-Эйвон (ныне Королевский Шекспировский театр [Royal Shakespeare Theatre], архитектор Элизабет Скотт, 1932), облицованный кирпичом разных цветовых градаций и отделанный в интерьере разными породами дерева, при общей композиции объемов, характерной для архитектуры функционализма, имеет романтический и поэтический облик, свободный от всякой стилизации и органичный английскому зодчеству.

В межвоенный период для архитектуры Европы характерно применение металлических и железобетонных каркасов, строительство жилых домов из сборных железобетонных панелей. Поиск новых форм в связи с новыми конструктивными системами часто приводил к преувеличению роли техники, ее фетишизации. Интернациональному стилю конструктивизма и функционализма Ле Корбюзье и Мис Ван дер Роэ (с "легкой руки" которого весь мир наводнен зданиями с навесными стеклянными стенами и плоскими крышами типа отелей "Хилтон") как бы противостоит органическая архитектура Ф. Л. Райта с ее акцентом на уникальность, неповторимость архитектурного образа, сообразованность со вкусом заказчика, а главное, с идеей проникновения здания в природу, в пейзаж (или, наоборот, пейзажа в здание; см. знаменитое творение Райта "Дом у водопада", или "Дом-водопад" в Пенсильвании). Во имя "идеи непрерывности" Райт призывал к отказу от ордерных принципов: от пилястр, колони, балок, карнизов, антаблементов. Иногда здание стилизуется под природные формы: дерево, пчелиный улей и т.п., ибо, по мысли сторонников "органической архитектуры", "биологичность" придает живописность, романтизм архитектурному образу.

Ф. Л. Райт. Музей Гуггенхайма. Нью-Йорк

После Второй мировой войны проблемы градостроительной практики при всей ее масштабности (и именно в силу этого) не уменьшились, а увеличились. В осуществлении больших и интересных градостроительных проектов определенной преградой является частная собственность на землю. Не случайно исследователями было справедливо подмечено, что подобные проекты были воплощены на территории городов, почти совершенно разрушенных войной, как, например, в английском городе Ковентри.

Развитие техники в середине и особенно во второй половине XX в. предоставило архитекторам необычайное разнообразие практических возможностей и художественных приемов. Пространственные железобетонные конструкции используются как кривые (параболы, эллипсы, "висячая седловидная форма" и пр.), создающие новый эстетический образ. Качества "предварительно напряженного" бетона позволяют увеличивать пролеты перекрытий, что с особым успехом применяется при строительстве мостов, художественный образ которых в последние десятилетия наиболее ярко отражает эстетику инженерных сооружений. Сочетание логического и художественного мышления, рационализма и образности, возможно, нигде так не проявляется, как в транспортных сооружениях (развязки больших городов, эстакады, многоярусные гаражи и т.п.), хотя именно транспортная проблема в современных городах является и наиболее сложной, и во многом нерешенной.

Создание гигантских новых городов (правда, не в Европе, а в основном в Латинской Америке, например Сан-Паулу или Бразилиа в Бразилии) - свидетельство высокой профессиональной культуры, художественного мастерства в решении объемно-пространственной застройки. Оно вызвало к жизни такие проблемы, как соотношение вертикалей (высотных) и горизонталей (протяженных домов); соотношение зданий с зелеными массивами; проблемы использования материалов разных фактур и качества: от облегченных, вроде алюминия и разных пластических масс, пленочных синтетических материалов, до испытанного веками дерева; наконец, проблемы полихромии, особенно важные при стандартизации современного строительства.

В современной архитектуре нет какого-либо одного ведущего направления. Как и у живописцев, скульпторов, графиков современности, в творчестве архитекторов сосуществуют и борются тенденции новаторские и консервативные. Наиболее распространенным типом построек общественного назначения в Западной Европе являются те (идущие от техницизма Мис Ван дер Роэ), художественный образ которых можно было бы определить как "стеклянный параллелепипед": прямоугольный металлический каркас с навесными стеклянными стенами-ограждениями, не являющимися несущими опорами (контора фирмы Тиссен в Дюссельдорфе, архитекторы Г. Хентрик и Г. Петшнигг, 1957-1960).

В Германии наблюдается соединение функционализма с экспрессионизмом и органической архитектурой Ф. Л. Райта. Так работает в основном Ханс Бернхард Шарун (Шароун, 1893-1972). В последние годы жизни искания Шаруна были сосредоточены в основном на трех архитектурных типах: жилой дом (жилой квартал), школа и театр, вернее, театрально-концертное здание, ибо, по мнению мастера, именно эти три тина сооружений оказывают наибольшее влияние на духовную жизнь людей. В 1956-1960 гг. в одном из кварталов Штутгарта по проекту Шаруна построены два жилых дома ("Ромео" и "Джульетта"). Сложно решены пространственные связи квартир между собою (на одном этаже их планировка нигде не повторяется, широко применяется неправильной формы комната), а также двух домов друг с другом и с ландшафтом. По собственному определению автора, в задачу входило "дать простор импровизации... предоставить свободу выбора". В здании Берлинской филармонии Шаруй спроектировал зал на 2200 мест так, что оркестр помещается в центре зала, зрители из любой точки зала видят сидящих напротив и оркестр, что делает их не только слушателями, но и соучастниками концерта; по выражению одного исследователя, создается полное впечатление, что находишься внутри оркестра.

Современные архитекторы работают как над решением образа отдельного здания, так и города в целом. Разочарования в возможностях улучшить сложившийся облик города породили много интересных идей новых городов: параллельных (рядом с Парижем - новый Париж, новый Рим, новый Лондон и т.д.; французский проект), надводных (японский проект), мостовых (на мостах над водой, американский проект), "динамического города" ("диаполис" греческого архитектора К. Доксиадиса). Особый тип зданий представляют городские особняки и виллы, в строительстве которых принимают участие, как правило, самые крупные современные зодчие. Благодаря неограниченным материальным возможностям здесь воплощаются идеи вписанности здания в пейзаж, на самом высоком техническом уровне решаются проблемы комфорта (автоматика, акустика, светотехника, радиоэлектроника и пр.).

В последние годы значительно меньше внимания стало уделяться проблеме массового жилища, квартире многоэтажного дома, проекту квартала, целого поселения в сравнении с решением образа уникального здания. Это следствие разочарования многих молодых архитекторов в "переустройстве общества архитектурою". От органической архитектуры Райта, проповедующей, как уже говорилось, связь с природой, обращение к человеческой индивидуальности ("в мире должно быть столько типов зданий, сколько индивидуумов"), отталкивается архитектура, противостоящая нивелирующей стандартизации жизни, но в условиях современного общества доступная только определенным социальным слоям.

Современная архитектура в своих поисках опирается на многие принципиальные решения функционализма, а также органической архитектуры. Так, в одной из последних работ Ле Корбюзье исследователи справедливо видят стремление сблизить и объединить сильные стороны как функционализма, так и органической архитектуры. Из этого сплава Ле Корбюзье сумел создать совершенно самостоятельный образ, противопоставив школе Мис Ван дер Роэ не только иные принципы, но и иные формы (прежде всего вместо метало-стеклянных призм тяжелую пластику железобетона). Первый шаг в этом направлении был сделан давно в жилом доме, исполненном Корбюзье в Марселе, второй - в капелле Нотр-Дам-дю-О в Роншане. Корбюзье дал толчок принципиально важным для дальнейшего развития поискам, необычайно обогатившим современную архитектуру. Примером тому может служить творчество финского архитектора Алвара Хенрика Аалто (1898-1976) и американского архитектора Эро Сааринена (1910-1961), сына известного финского архитектора Элиеля Сааринена (1873-1950).

В практику 1950-1860-х гг. прочно вошли "висячие покрытия", "своды-оболочки", резко изменившие представление архитекторов об объеме и пространстве и расширившие их творческие возможности. Соотношение функционального и художественного находит выражение в общественных сооружениях. Стаю правилом использовать спортивные постройки как универсальные трансформирующиеся залы. Постоянно идут поиски наиболее экономичной и удобной, но и художественно выразительной формы и образа вокзала. Так, "идея полета" - не грубая аналогия с реальной птицей, а лишь ассоциация с ней, "волнующее ощущение путешествия" (как определил свое решение сам автор) - выражены в проекте аэровокзала около Нью-Йорка, исполненном Эро Саариненом в 1958 г. (проект осуществлен уже после смерти зодчего). В здании нет ни одной строго геометрической формы, не говоря уже об окружности или прямом угле. Сааринен стремился к созданию пластической формы, "в которой обеспечена непрерывность всех архитектурных элементов". Своим ясно выраженным художественным обликом здание как бы психологически подготавливает людей к полету.

Аэровокзал близ Вашингтона, созданный по проекту Сааринена в 1963 г., прост и рационален как по функциональному, так и по объемно-пространственному решению (четкое разделение прибывающих и улетающих пассажиров, приема и выдачи багажа, замена переходных галерей, ведущих к самолетам, салонами-автобусами на 90 человек с подвижным уровнем пола в зависимости от пола вокзала и высоты кабины самолета). Железобетонное плиточное перекрытие главного операционного зала второго этажа (180 х 45 м), опирающееся на два ряда наклонных пилонов, напоминает, по меткому определению А. В. Иконникова, "гигантский тент" и производи !' большое впечатление ясно выраженной тектоникой. Мощные пилоны-устои и гигантское висячее покрытие приобретают неожиданную легкость и даже ажурность благодаря нарочито тяжеловесной по пропорциям контрольной башне, поставленной рядом.

Эро Сааринен. Аэровокзал "Кеннеди" компании TWA. Нью-Йорк

Убедившись в определенной узости международного стиля - функционализма, современные архитекторы пытаются развить те стороны, которые ими не учитывались ранее: пластические возможности архитектурных форм, индивидуальные запросы, связь с национальной культурой. В последние годы особенно актуальной становится проблема соотношения национального и интернационального в самобытной архитектуре отдельных стран. Несомненно, что истинный путь здесь лежит в преодолении как космополитических нивелирующих тенденций, так и бесперспективных попыток реставрации и стилизации многих, уже ушедших в прошлое местных архитектурных форм, в использовании истинных традиций и живых современных потребностей, на которых и должны строиться национальные архитектурные школы. В условиях современного общества этот творческий процесс поисков и находок, разумеется, сложен и неровен и имеет массу камней преткновения.