Основные положения политического реализма

Как выше указывалось, в центре внимания политического реализма стоит интерес. А важнейшим инструментом его реализации, как правило, является сила. На это обратил внимание еще платоновский Фрасимах в "Государстве", который поклонялся силе, стоящей на службе властвующих, обосновывал "право" или "выгоду" сильнейшего. Фрасимах был убежден в том, что власть в руках правящего сословия является орудием эксплуатации слабых в интересах самих властвующих.

Исторический опыт человечества, да и современные мировые реальности, не дают каких бы то ни было оснований сомневаться в том, что сила всегда была есть и будет одним из основополагающих системных составляющих государства. Слишком часто она выступала в качестве prima ratio, т.е. первого аргумента при решении вопросов, касающихся реализации интересов тех или иных политических сил, тем более мировых держав, империй. Фактор силы связан с самой природой государства, власти, которая, в свою очередь, вытекает из природы самого человека и человеческих сообществ.

Эту мысль недвусмысленно и четко сформулировал еще один из столпов античной мысли Гераклит из Эфеса, по мнению которого только сила способна принуждать людей действовать в соответствии с их собственными интересами, поскольку, утверждал он, "всякое животное направляется к корму бичом".

Сила, в том числа и военная сила, представляет собой неизменное орудие в руках государства для самоутверждения, самосохранения, саморасширения. Большую часть истории человечества она служила в качестве определяющего фактора мировой политики, поскольку дух господства и стремление к господству служили ключевым стимулом поведения государств на международной арене. В международно-политической системе, где господствует принцип борьбы всех против всех, политика – это сфера действия силы, борьбы, взаимодействия и приспособления.

Более того, в системе международных отношений действует так называемый "закон силы", согласно которому по мере достижения государством экономической и военной мощи, равновеликой мощи других ведущих держав, оно неизбежно начинает требовать либо уравнивания себя с ними по статусу в рамках существующего миропорядка, либо изменения самого этого порядка. "Международная политика, – писал Р. Арон, – всегда считалась тем, чем она и является, а именно: демонстрацией мощи и могущества. Иной точки зрения в наше время придерживаются лишь некоторые юристы, опьяненные собственными концепциями, и отдельные идеалисты, смешивающие свои мечтания с действительностью"^[1].

В данной связи интерес представляет любопытное рассуждение О. Шпенглера, о том, что господство Древнего Рима над значительной частью ойкумены основывалось не только на избытке силы, но и на слабости сопротивления у побежденных народов, которые теряли волю к сопротивлению. Действовал мощный психологический фактор: по всей окружающей империю ойкумене распространился миф о несокрушимой мощи Римской империи, напору которой бесполезно противостоять.

Примеров, подтверждающих этот тезис, множество и перечислять их вряд ли есть смысл. Как показывает исторический опыт, сила рождает контрсилу, действие рождает противодействие, точно так же теология непогрешимости и всемогущества создает почву для формирования теологии сопротивления. Любые крестоносцы неизбежно вызывают к жизни какого-нибудь нового Салах ад-Дина.

Таков закон взаимодействия государств на мировой авансцене. Когда перестает действовать этот принцип у тех или иных великих держав, а как показало нападение Грузии на российских миротворцев в августе 2008 г., и у малых стран возникает соблазн решать возникающие проблемы силовым путем. В соответствии с этим принципом оборотной стороной гегемонии является неизбежное противодействие гегемонии.

Сила обладает потенциями не только разрушительными и деструктивными, но также созидательными и конструктивными в том смысле, что она является средством стабилизации, интеграции, соединения, закрепления центростремительных тенденций в обществе.

Сила выступает в качестве орудия политики агрессии и войны, империализма и гегемонизма, захвата чужих территорий и порабощения других народов. В то же время она служит средством поддержания политического статуса государства в ряду других государств, предотвращения войн и конфликтов, сохранения равновесия, порядка и мира в конкретно взятом обществе и в мире, гарантом выполнения принимаемых властями решений.

С этой точки зрения с сожалением приходится констатировать тот факт, что история полна примерами верности тезиса: "прав тот, кто сильнее" (нельзя сказать, что сегодня этот принцип уже изжит). "В делах, касающихся того или иного государства, – писал кардинал Ришелье в своем “Политическом завещании”, – тот, кто обладает силой, часто является правым, а тот, кто слаб, может лишь с трудом избежать признания неправым с точки зрения большинства стран мира"^[2].

Как уже отмечалось в гл. 12, важнейшие принципы современного конституционного устройства, такие как народный суверенитет, права человека и гражданина, правовое государство, разделение властей, всеобщее избирательное право и др., являются результатом самой что ни на есть силовой борьбы. Приходится констатировать ту истину, что у истоков даже самых совершенных конституций в той или иной степени или форме стоит насилие.

Иными словами, сила представляет собой (и чуть ли не с начала времен считалось таковым) законное, естественное и обязательное орудие политики, подчиненное политике и обслуживающее политику. Что касается военной силы, то она считалась законным, естественным и обязательным средством политики.

Говорят, что во время своего визита в Москву в 1935 г. тогдашний министр иностранных дел Франции П. Лаваль высказал Сталину мысль о важности привлечения папы римского на сторону тех, кто выступает против усиления гитлеровской Германии. На это Сталин будто ответил: "Ого! Папа! А сколько у него дивизий?"

С древнейших времен любой властитель, который дорожил своей властью и интересами безопасности государства, даже в тех случаях, когда он дружил со своими соседями, всегда, говоря современным языком, держал порох сухим, чтобы при первой необходимости дать отпор. Тем более мощь государства как можно нагляднее демонстрировалась в тех случаях, когда соседи проявляли недружелюбие или агрессивность.

Более того, как уже отмечалось, часто правым оказывался сильный. Рано или поздно слабые подчиняются сильным, особенно тем, которые полны решимости использовать военную силу для навязывания своей воли другим. В этом смысле правы те исследователи, которые характеризуют международную политику как отношения господства и подчинения, достигаемые и поддерживаемые с помощью насилия.

Зачастую сила рассматривалась как единственный эффективный инструмент решения всех жизненно важных для государства вопросов. Перед любым претендентом на имперское господство встает задача постоянного подтверждения своего статуса, поиска все новых и новых форм, средств и путей демонстрации своей мощи и воли к сохранению собственного имперского предназначения. Империя, так сказать, нуждается в каждодневном референдуме по вопросу легитимации своего имперского статуса как среди собственных подданных, так и в окружающем мире.

Важным компонентом веса и влияния любого субъекта политики, будь то отдельный политический или государственный деятель, группировка, класс, партия, государство является репутация, престиж, выражающиеся в своего рода реноме, образе, имидже. Как подчеркивал Т. Гоббс, выгода, безопасность и репутация составляют три главные мотивирующие цели человека. Человек стремится к высокой репутации, потому что является существом, наделенным гордостью и эгоистическим интересом. Гордость заставляет его быть завистливым в силу боязни, что его сотоварищи сочтут его менее достойным, чем они сами, толкая этим предпринять соответствующие шаги. Так, психологическая безопасность каждого отдельно взятого человека ведет к реальной физической безопасности всех остальных.

Нации, еще больше, чем отдельные индивиды, склонны к подобному образу действий. Отсюда – важность категории "национальная честь", в соответствии с которой международные переговоры ведутся таким образом, чтобы ни одна нация не "потеряла лицо".

Разумеется, нельзя отождествлять государства с отдельно взятыми индивидами, их различия слишком существенны, различны также их интересы и устремления, формы и средства их реализации. Тем не менее, понятие чести вполне реальный феномен, способный оказывать существенное влияние на поведение как отдельно взятых людей, так и государств. "Национальная честь", которая воплощается в понятии "престиж", определяется, прежде всего, экономическими и политическими возможностями государства.

Зачастую престиж достигается с помощью силы, особенно успешной победоносной войны, в результате которой государство навязывает свою волю другому государству. С этой точки зрения, одна из главных функций войны состоит в том, чтобы определить международную иерархию по шкале престижа и тем самым выявить, какие именно государства являются главными акторами международной системы. Из этого можно сделать вывод, что призрак насилия всегда витает над отношениями между государствами.