Житийная литература

Появление оригинальной агиографической литературы было связано с общей политической борьбой Руси за утверждение своей религиозной самостоятельности, стремлением подчеркнуть, что Русская земля имеет собственных предстателей и ходатаев перед богом. Окружая личность князя ореолом святости, жития содействовали политическому упрочению основ феодального строя.

Образцом древнерусского княжеского жития является анонимное "Сказание о Борисе и Глебе", созданное, по-видимому, в конце XI – начале XII в. В основу "Сказания" положен исторический факт убийства Святополком своих младших братьев Бориса и Глеба в 1015 г. Когда в 40-х годах XI в. Ярослав добился канонизации византийской церковью убитых братьев, потребовалось создание специального произведения, которое бы прославило подвиг страстотерпцев и мстителя за их гибель Ярослава. На основе летописной повести в конце XI в. и было написано неизвестным автором "Сказание о Борисе и Глебе".

Автор "Сказания" сохраняет историческую конкретность, подробно излагая все перипетии, связанные со злодейским убийством Бориса и Глеба. Как и летопись, "Сказание" резко осуждает убийцу – "окаянного" Святополка и выступает против братоубийственных раздоров, отстаивая патриотическую идею единства "Русской великой страны".

Историзмом повествования "Сказание" выгодно отличается от византийских мартирий. Оно несет важную политическую идею родового старшинства в системе княжеского наследования. "Сказание" подчинено задаче укрепления феодального правопорядка, прославлению вассальной верности: Борис и Глеб не могут нарушить верности по отношению к старшему брату, который заменяет им отца. Борис отказывается от предложения своих дружинников силой захватить Киев. Глеб, предупрежденный сестрой Предславой о готовящемся убийстве, добровольно идет на смерть. Также прославляется подвиг вассальной верности слуги Бориса –отрока Георгия, который своим телом прикрывает князя.

"Сказание" не следует традиционной композиционной схеме жития, обычно описывавшего всю жизнь подвижника – от его рождения до смерти. Оно излагает лишь один эпизод из жизни своих героев – их злодейское убийство. Борис и Глеб изображаются идеальными христианскими героями-мучениками. Они добровольно принимают "мученический венец". Прославление этого христианского подвига выдержано в манере агиографической литературы. Автор уснащает повествование обильными монологами – плачами героев, их молитвословиями, которые служат средством выражения их благочестивых чувств. Монологи Бориса и Глеба нс лишены образности, драматизма и лиризма. Таков, например, плач Бориса по умершему отцу: "Увы мне, свете очию моею, сияние и заре лица моего, бръздо уности моее, наказание недоразумия моего! Увы мне, отче и господине мой! К кому прибегну! К кому възьрю? Къде ли насыщюся таковааго благааго учения и казания разума твоего? Увы мне, увы мне! Како заиде свете мой, не сушу ми ту!."

В этом монологе использованы риторические вопросы и восклицания, характерные для церковной ораторской прозы, и в то же время отразилась образность народного плача, что придает ему определенную лирическую тональность, позволяет ярче выразить чувство сыновней скорби.

Исполнено глубокого драматизма слезное обращение Глеба к своим убийцам: "Не пожънете мене, от жития не сьзърела! Не пожънете класа, не уже съзьревьша, нь млеко безълобия носяща! Не порежете лозы, не до коньца въздрастыша, а плод имуща!"

Благочестивые размышления, молитвы, плачи, которые вкладываются в уста Бориса и Глеба, служат средством раскрытия внутреннего мира героев, их психологического настроя.

Многие монологи герои произносят "на уме си помышляя", "глаголааше в сердци своем". Эти внутренние монологи – плод авторского воображения. В них переданы благочестивые чувства, помыслы идеальных героев. В монологи включены цитаты из Псалтыри, Паремийника.

Психологическое, состояние героев дается и в авторском описании. Так, покинутый дружиной Борис "...в тузе и печали удручьнъмь сърдцьмь и вълез в шатьр свои плакашеся съкрушенъм сърдцьмь, а душою радостъною, жалостьно глас испущааше". Здесь автор пытается показать, как в душе героя совмещаются два противоположных чувства: скорбь в связи с предчувствием гибели и радость, которую должен испытывать идеальный герой-мученик в ожидании мученического конца. Живая непосредственность проявления чувств постоянно сталкивается с этикетностью. Так, Глеб, увидев корабли в устье Смядыни, плывущие ему навстречу, с юношеской доверчивостью "възрадовася душею" "а сь целования чаяше от них прияти". Когда же в ладью Глеба стали прыгать злые убийцы с обнаженными, сверкающими, как вода, мечами, "абие вьсемь весла от руку испадоша, и вьси от страха амьртвеша". И теперь, поняв их злое намерение, Глеб со слезами, "утьрпая" телом, молит убийц: "Не дейте мене, братия моя милая и драгая! Не дейте мене, ничто же вы зъла сътворивъша! Не брезете (трогайте) мене, братие и господье, не брезете!" Здесь перед нами жизненная правда, которая затем совмещена с этикетной предсмертной молитвой, подобающей святому.

Борис и Глеб окружаются в "Сказании" ореолом святости. Этой цели служит нс только возвеличение и прославление христианских черт их характера, но и широкое использование религиозной фантастики в описании посмертных чудес. Этот типичный прием агиографической литературы автор "Сказания" применяет в заключительной части повествования. Этой же цели служит и похвала, которой заканчивается "Сказание". В похвале автор использует традиционные библейские сравнения, молитвенные обращения, прибегает к цитатам из книг "священного писания".

Пытается автор дать и обобщенную характеристику внешности героя. Она строится по принципу механического соединения различных положительных нравственных качеств. Такова характеристика Бориса: "Телъмь бяше красьн, высок, лицьмь круглъмъ, плечи велице, тънък в чресла, очима добраама, весел лицьмь, борода мала и ус, млад бо бе еще, светяся цесарьскы, крепък телъмь, всячьскы украшен, акы цвьт цвьтый в уности своей, в ратьх хъръбр, в съветех мудр, и разумън при вьсемъ, и благодать божия цвьтяаше на немь".

Героям христианской добродетели, идеальным князьям-мученикам в "Сказании" противопоставлен отрицательный персонаж – "окаянный" Святополк. Он одержим завистью, гордостью, властолюбием и лютой ненавистью к своим братьям. Причину этих отрицательных качеств Святополка автор "Сказания" видит в его происхождении: мать его была черницей, затем расстрижена и взята в жены Ярополком; после убийства Ярополка Владимиром она стала женой последнего, и Святополк произошел от двух отцов. Характеристика Святополка дана по принципу антитезы с характеристиками Бориса и Глеба. Он является носителем всех отрицательных человеческих качеств. При его изображении автор не жалеет черных красок. Святополк "окаянный", "треклятый", "второй Каин", мысли которого уловлены дьяволом, у него "прескверные уста", "злый глас". За совершенное преступление Святополк несет достойное наказание. Разбитый Ярославом, в паническом страхе бежит он с поля боя, "...раслабеша кости его, яко не мощи ни на кони седети. И несяхуть его на носилех". Ему постоянно слышится топот коней преследующего его Ярослава: "Побегнемы! Еще женуть! Ох мне! и не можааше тьрпети на единьмь месте". Так лаконично, но весьма выразительно автор сумел раскрыть психологическое состояние отрицательного героя. Святополк терпит законное возмездие: в пустыне "межю чехы и ляхы" он "испроврьже живот свой зъле". И если убитые им братья "в векы живут", являясь земли Русской "забралом" и "утверждением", и их тела оказываются нетленными и издают благоухание, то от могилы Святополка, которая есть "и до сего дьне", "исходить... смрад зълыи на показание чловеком".

Святополк противопоставляется не только "земным ангелам" и "небесным человекам" Борису и Глебу, но и идеальному земному правителю Ярославу, отомстившему за гибель братьев. Автор "Сказания" подчеркивает благочестие Ярослава, вкладывая в его уста молитву, якобы произнесенную князем перед боем со Святополком. Кроме того, битва со Святополком происходит на том самом месте, на реке Альте, где был убит Борис, и этот факт приобретает символическое значение. С победой Ярослава "Сказание" связывает прекращение крамолы ("И оттоле крамола преста в Русьстей земли"), что подчеркивало его политическую злободневность.

Драматизм повествования, эмоциональность стиля изложения, политическая злободневность "Сказания" делали его весьма популярным в древнерусской письменности (оно дошло до нас в 170 списках). "Чтение о житии... Бориса и Глеба" Нестора. Пространное изложение материала с сохранением всех исторических подробностей делало "Сказание" непригодным для богослужебных целей. Специально для церковной службы в 80-е годы XI в. Нестор создал "Чтение о житии и о погублении блаженную страстотерпцу Бориса и Глеба" в соответствии с требованиями церковного канона. Опираясь на византийские образцы, он открывает "Чтение" обширным риторическим вступлением, которое приобретает публицистический характер, перекликаясь в этом отношении со "Словом о законе и благодати" Илариона.

Центральная часть "Чтения" посвящена агиобиографиям Бориса и Глеба. В отличие от "Сказания" Нестор опускает конкретные исторические подробности и придает своему рассказу обобщенный характер: мученическая смерть братьев – это торжество христианского смирения над дьявольской гордыней, которая ведет к вражде, междоусобной борьбе. Без всяких колебаний Борис и Глеб "с радостию" принимают мученическую смерть.

Завершается "Чтение" описанием многочисленных чудес, свидетельствующих о славе страстотерпцев, похвалой и молитвенным обращением к святым. Нестор сохранил основную политическую тенденцию "Сказания": осуждение братоубийственных распрей и признание необходимости младших князей беспрекословно повиноваться старшим в роде.

"Житие Феодосия Печерского"

Иной тип героя прославляет "Житие Феодосия Печерского", написанное Нестором. Феодосии – монах, один из основателей Киево-Печерского монастыря, посвятивший свою жизнь не только нравственному совершенствованию своей души, но и воспитанию монастырской братии и мирян, в том числе и князей.

Житие имеет характерную трехчастную композиционную структуру: авторское вступление-предисловие, центральная часть – повествование о деяниях героя и заключение. Основу повествовательной части составляет эпизод, связанный с деяниями не только главного героя, но и его сподвижников (Варлаама, Исайи, Ефрема, Никона Великого, Стефана). Факты Нестор черпает из устных источников, рассказов "древьних отец", келаря монастыря Федора, чернеца Илариона, "повозника", "некоего человека". В истинности этих рассказов Нестор не сомневается. Литературно обрабатывая их, располагая "по ряду", он подчиняет все повествование единой задаче "похваления" Феодосия, который "собою вьсемь образдая". Во временной последовательности излагаемых событий обнаруживаются следы монастырской устной летописи. Большинство эпизодов жития имеют завершенный сюжет. Таково, например, описание отроческих лет Феодосия, связанное с его конфликтом с матерью. Мать чинит всевозможные препятствия отроку, чтобы помешать ему осуществить свое намерение – стать монахом. Аскетический христианский идеал, к которому стремится Феодосии, сталкивается с враждебным отношением общества и материнской любовью к сыну. Гиперболически изображает Нестор гнев и ярость любящей матери, избивающей непокорного отрока до изнеможения, накладывающей на его ноги железа. Столкновение с матерью завершается победой Феодосия, торжеством небесной любви над земной. Мать смиряется с поступком сына и сама становится монахиней, чтобы только видеть его.

Эпизод с "повозником" свидетельствует об отношении к жизни монахов трудового народа, считающего, что черноризцы проводят свои дни в праздности. Этому представлению Нестор противопоставляет изображение "трудов" Феодосия и окружающих его черноризцев. Много внимания он уделяет хозяйственной деятельности игумена, его взаимоотношениям с братией и великим князем. Феодосий заставляет Изяслава считаться с монастырским уставом, обличает Святослава, захватившего великокняжеский престол и изгнавшего Изяслава.

"Житие Феодосия Печерского" содержит богатый материал, позволяющий судить о монастырском быте, хозяйстве, характере взаимоотношений игумена и князя. Тесно связаны с монастырским бытом и демонологические мотивы жития, напоминающие народные былички.

Следуя традициям византийского преподобнического жития, Нестор в этом произведении последовательно использует символические тропы: Феодосий – "светильник", "свет", "заря", "пастух", "пастырь словесного стада".

"Житие Феодосия Печерского" можно определить как житийную повесть, состоящую из отдельных эпизодов, объединенных главным героем и автором-повествователем в единое целое. Оно отличается от византийских произведений своим историзмом, патриотическим пафосом и отражением особенностей политической и монастырской жизни XI в. В дальнейшем развитии древнерусской агиографии оно служило образцом при создании преподобнических житий Авраамия Смоленского, Сергия Радонежского.