Однополярный мир: что пошло не так?

После краха биполярной системы было сделано немало предсказаний относительно прочности и долговечности однополярного мира с Соединенными Штатами во главе. Обосновывая этот тезис, специалисты-международники выделяли:

• преобладающую американскую мощь, которую ни в каком обозримом будущем не смогут уравновесить ни другие державы, ни даже гипотетические антиамериканские коалиции великих держав:

• нежелание ведущих субъектов международных отношений бросать вызов США ввиду их заинтересованности в сохранении тех международных институтов и режимов, которые были созданы при решающем американском участии.

Вплоть до недавнего времени большинство российских исследователей разделяли эту точку зрения. Так, авторитетнейший российский эксперт Алексей Демосфенович Богатуров писал: "Сегодня об относительной сопоставимости военных потенциалов можно с долей условности говорить лишь применительно к США и России... Но Соединенные Штаты имеют преимущества перед Российской Федерацией как минимум (но не только) по таким показателям, как эффективность управления военным комплексом, его защищенность, способность к качественному совершенствованию оборонного потенциала при сохранении его количественных параметров... Сколь бы много ни говорилось об усилении могущества Японии, Германии или Китая, экономики этих стран но огрубленным исчислениям составляют

от 17 (Германия) до 38% (Япония) относительно американской. Здраво ли принимать за “сопоставимость" ситуацию, когда экономически США в два с половиной — пять раз превосходят самых мощных конкурентов?"¹.

Однако в настоящее время подавляющее большинство как отечественных, так и зарубежных экспертов-международников указывают на глубокий кризис, в котором пребывает однополярная модель международных отношений.

С одной стороны, многие аналитики указывают на неприемлемость однополярной системы управления международными процессами для многих влиятельных субъектов мировой политики. Так, один из наиболее авторитетных российских теоретиков-международников — Марк Арсеньевич Хрусталёв — указывал: "Видимо, нет необходимости доказывать, что американская мировая гегемония — явление сугубо авторитарное, хотя и маскируемое ссылками на общечеловеческие ценности (включая, естественно, демократию) ... Курс на установление американской мировой гегемонии ("новый мировой порядок") встречает как пассивное, так и активное сопротивление других субъектов международных отношений. Оно все чаще побуждает правящие круги США прибегать к вооруженному насилию, игнорируя нормы международного права и действуя в обход ООН"².

Это активное и пассивное сопротивление нс случайно; жесткая иерархия однополярного мира приводит к парадоксальной ситуации, когда малые страны из числа официальных союзников США играют куда большую роль в однополярной системе международных отношений, чем такие мощные государства, как Индия, Китай или Россия, у которых отсутствуют институционализированные военно-политические связи с Соединенными Штатами.

Российский исследователь Фёдор Генрихович Войтоловский указывает: "Элиты крупных государств... не согласны с осуществлением Соединенными Штатами глобальной гегемонии, не готовы принять методы ее распространения, даже если те будут существенно скорректированы... Правящие круги США в перспективе ближайших десятилетий не смогут принять их в состав транснациональной экономической и политической элиты в качестве равных партнеров, предлагая в лучшем случае второстепенные роли"³.

Как уже было сказано, рождение новой системы международных отношений не было отмечено каким-то авторитетным международным форумом, который зафиксировал бы права и обязанности победителей и побежденных в "холодной войне". Единственная сверхдержава — Соединенные Штаты Америки — хотели сохранить свободу рук на международной арене как по отношению к бывшим противникам, так и к союзникам.

С другой стороны, многие специалисты в области международных отношений указывают на постепенную утрату Соединенными Штатами безоговорочного экономического лидерства в мире, что не может не иметь серьезных военно-политических последствий.

Так, по оценкам Международного валютного фонда, уже в 2014 г. ВВП Китая, рассчитанный по паритету покупательной способности, составил 17,6 трлн долл., а ВВП США — 17,4 трлн долл.

В начале XXI в., наряду с относительным усилением новых центров силы, происходит относительное ослабление США. Давно прошли те времена, когда Соединенные Штаты были мировыми кредиторами. В настоящее время они крупнейшие мировые должники. 1 октября 2013 г. внешний долг США составил астрономическую сумму в 17 трлн долл., что почти равно годовому ВНП этой страны. При этом за последние 10 лет внешний долг Соединенных Штатов вырос на 10 трлн долл. В начале 2015 г. он составлял около 18 трлн долл.

Разумеется, правы те экономисты, которые считают, что иностранные инвесторы таким образом голосуют за доверие к американской экономике, ее стабильности и динамизму. Но верно и другое: с каждым новым заморским долларом, притекающим в Америку, растет зависимость этой страны от внешнего мира.

Избавиться от этой наркотической зависимости, от иностранного капитала США уже не в силах. В условиях, когда ежегодный дефицит торгового баланса страны составляет в свыше 700 млрд долл., только приток иностранных инвестиций позволяет американцам сводить концы с концами.

Следует отметить в связи с этим, что в прошлом веке упадок Британской империи совпал с ее финансовым и экономическим упадком. Вряд ли можно рассчитывать на сохранение американского военно-политического доминирования в условиях эрозии американского экономического лидерства.

Но дело, разумеется, не только и не столько в относительном росте Китая и других новых индустриальных стран. Провал американских усилий по установлению однополярного мира не был вызван какими-то видимыми причинами, вроде военного поражения США или их социально- экономического упадка и политического кризиса. Соединенные Штаты продолжают сохранять статус крупнейшей национальной экономики, сильнейшей военной державы и страны с самым привлекательным образом жизни.

Оценивая эффективность внешней политики любой страны (в том числе и степень эффективности усилий официального Вашингтона по установлению собственной гегемонии в мире), мы не должны ориентироваться лишь на размер тех ресурсов, которые страна готова выделить для достижения целей своей внешней политики. Необходимо также дать оценку реалистичности тех внешнеполитических задач, которые ставят перед собой правящие круги той или иной страны.

Таким образом, эффективность внешней политики прямо пропорциональна ресурсам, выделяемым на достижение внешнеполитических целей, и обратно пропорциональна масштабам задач, которые правящие круги ставят перед своей страной на международной арене.

Выводы

Распад биполярной системы имел свои особенности. В отличие от "европейского концерта" и Версальско-Вашингтонской системы, биполярный мир прекратил свое существование в результате распада "социалистического лагеря". Кроме того, исчезновение с политической арены биполярного мира не было кодифицировано в ходе какого-либо представительного международного форума: это казалось излишним, поскольку считалось само собой разумеющимся, что окончание титанической борьбы капитализма и коммунизма станет прологом однополярного мира с США во главе и, следовательно, концом истории. Однако конца истории не получилось: международное сообщество отвергло американскую гегемонию, и у Соединенных Штатов явно не хватило ресурсов и возможностей для того, чтобы навязать миру свое доминирование. Мир, таким образом, возвращается к привычной ему многополярности.