Общие и специфические причины политической преступности и ее предупреждение
Общие социально-экономические и политические причины. Если исходить из приведенного выше историкокриминологического материала о политической преступности, то можно сделать единственный вывод: политическая преступность по своей причинности представляет собой конгломерат политически мотивированного преступного поведения, связанного с конкретными историческими условиями, меняющихся политических систем и политических сил. Самая массовая и опасная политическая преступность отмечалась в период коммунистического переворота 1917 г., перешедшего в многолетнюю кровавую гражданскую войну. За ней последовали массовые репрессии российского народа, продолжающиеся почти 70 лет. В годы перестройки и рыночного реформирования случился не менее кровавый политический распад СССР, шли политически мотивированные войны законов и суверенитетов "от республик до сельсоветов". Затем под лозунгами свободы и рынка продолжалась политическая борьба за власть и собственность.
Существует масса причин политического преступного радикализма: политические, идеологические, националистические, сепаратистские, этнические, религиозные, психологические, территориальные, географические, социальные, экономические и т.д., которые могут порождать различные, нередко непримиримые, противоречия и конфликты в обществе, разрешение которых определенные лица, слои, группы, партии и даже целые народы видят только в насильственном переустройстве жизни, границ и мира в целом.
Тем не менее основными детерминантами многих политических преступлений были и остаются социально- экономические причины, выраженные в социальном неравенстве и социальной несправедливости, на которые наслаиваются многие другие обстоятельства, в результате чего указанные причины окрашиваются в тот или иной политический, идеологический, национальный, религиозный или психологический "цвет", что еще более упрочивает преступную направленность различных групп и слоев населения и его отдельных представителей и одновременно камуфлирует реальные причины политической преступности.
При анализе названных причин надо четко различать их влияние на организаторов политических преступлений и на граждан (социальные, национальные, религиозные и иные группы), которые склонны поддерживать политические посягательства и которые составляют социальную базу политической преступности. Организаторы в одиночку, без широкой социальной базы не способны развить серьезную политизированную преступную деятельность. При этом мотивация действий организаторов и их социальной базы существенно различается. Первые добиваются достижения собственных политических, экономических и иных эгоистических целей, которые они, как правило, маскируют под интересы народа, а вторые – улучшения своего положения, которым организаторы на самом деле мало озабочены, а лишь умело его используют. В связи с этим когда мы говорим о проблеме социальной справедливости как одной из главных причин политической преступности, то имеем в виду ее социальную базу.
Политическая насильственная преступность – это не только и не столько столкновение религий, наций, цивилизаций, сколько антагонизм между ужасающей бедностью народа нередко потенциально богатых регионов и беспредельным богатством отдельных слоев общества в странах, которые исторически развивались за счет беспощадной эксплуатации других народов, стран и территорий. Главной движущей силой преступности выступает не столько сама бедность, сколько величайшая социальная несправедливость, удерживаемая с помощью прямого и косвенного давления, обмана и насилия одних слоев общества, стран и народов над другими. Профессор Пак Хан Хуан, исследовав закономерности проявления политического насилия в 62 странах, сделал вывод о том, что неравенство в доходах – важнейшая причина политического насилия[1].
Для России эти острые противоречия особенно актуальны. В нашей стране регистрируется запредельный разрыв между бедными и богатыми. Децильный коэффициент (сопоставление 10% самых богатых и 10% самых бедных) доходит до 30–40, что представляет серьезную опасность. Известно, что разрыв 1: 10 означает социальную опасность, а 1 : 5 – социальную терпимость. При сопоставлении одного миллиона самых богатых и одного миллиона самых бедных в России имущественный разрыв составил 1 : 100[2]. Несправедливость этого разрыва, образованного путем разграбления общенародной собственности, которое совершалось при участии властей, осознается населением страны и аналитиками за рубежом[3]. И это осознание влечет за собой не только криминогенные, но и долговременные террогенные и иные политикокриминальные последствия.
Трансформация традиционной криминогенности в политогенный криминал происходит тогда, когда существенные объективные противоречия и конфликты годами, десятилетиями, а иногда и веками игнорируются властями, не разрешаются и когда находятся силы, инициирующие насильственное разрешение противоречий. Это не оправдание политической преступности (ей нет оправдания!), это попытка понять ее причины в целях выработки более справедливых принципов человеческого существования.
Политическую преступность иногда называют борьбой слабых с сильными. И эти "слабые" готовы на все для достижения своих целей. Тайная война без фронтов, непосредственных столкновений, опознавательных знаков и правил делает их сильнее "сильных". Политически мотивированные акты насилия как самые беспощадные, самые беспредельные, самые экономичные пути войны оказываются и наиболее эффективными ее методами. Террористы, экстремисты и прочие политические преступники находятся среди нас, около возможных объектов атак и готовы действовать всюду. Можно обеспечить охрану отдельных государственных лиц, да и то их неуязвимость относительна, но нельзя эффективно охранять каждый дом, каждый подъезд, каждого человека, если даже все общество превратится в единую охранную структуру. Уже сейчас обеспечение безопасности лежит тяжелым бременем на экономике стран и благосостоянии людей. Сколько сил и средств потрачено на поимку одного только бандита Басаева! В то время как его действия с позиций террористической борьбы были чрезвычайно эффективны.
Возникновение политических разногласий с Чечней можно было спрогнозировать еще в начале 1990-х годов. Достаточно было знать (хотя бы на уровне средней школы) историю русско- чеченских отношений на протяжении XVIII–XX вв. – частичные депортации чеченцев и полную сталинскую депортацию в Казахстан в 1944 г. Очевидным было и тяжелейшее положение России после распада СССР с экономической разрухой и сепаратистскими движениями во многих советских республиках. И ко всему прочему у нашей страны имелся недавний печальный опыт аналогичной войны в Афганистане.
Печальный опыт был и у чеченского народа. Все предыдущие сражения, так или иначе, заканчивались подавлением чеченцев, хотя и с огромными потерями для обеих сторон. Кроме того, трехлетний практически самостоятельный дрейф Чечни в 1996–1999 гг. показал, что мира в ней и созидательного труда в отрыве от России реализовать не получилось. Не совсем получается и сейчас, в более спокойное время, несмотря на политику России, направленную на решение социально-экономических и политических проблем Чечни, с одной стороны, и поддержание чеченского народа, стремящегося к мирной жизни и нормальным отношениям с народами России, с другой. У политических террористов есть поддержка не только со стороны агрессивных кругов радикального ислама.
Радикальный исламизм и ваххабизм не принесут мира и спокойствия ни Чечне, ни Ингушетии, ни Северному Кавказу, ни России. Это тоже нетрудно прогнозировать в условиях глобализации и активизации международного политического терроризма. Теперь политический компромисс между кровавыми террористами и российскими властями уже невозможен, но он возможен между чеченским народом, ставшим в очередной раз разменной монетой недальновидных политических сил, и остальными народами России.
В 1994 г., до начала военных действий, у российских властей были реальные возможности политического компромисса с Чечней, и на этом настаивали многие политические силы России. В те годы большинство чеченцев было против войны. Чеченская диаспора в Москве не исключала "вероятности того, что в случае применения Москвой военных действий в отношении Чечни среди их соотечественников могут найтись “горячие головы”, которые станут на путь политического террора". Однако Ельцин, по свидетельству директора Федеральной службы контрразведки С. Степашина, чаще всего обращался к нему с одним и тем же вопросом: "когда поймаете Дудаева?".
Как известно, убийство Дудаева в апреле 1996 г. мало что изменило. Начавшиеся широкомасштабные военные действия, в том числе и против мирного населения Чечни, спровоцировали массовое сопротивление чеченцев федеральным войскам, породили агрессивный сепаратизм (национализм), удержать который становилось все труднее и труднее. Государственный терроризм повлек за собой ответный терроризм, сепаратистский, националистический, религиозный. И Б. Ельцин вынужден был признать свою вину, когда покидал пост Президента РФ 31 декабря 1999 г.[4] Но это было запоздалое признание. Ельцин и Дудаев ввергли свои народы в многолетнюю кровавую бойню с непредсказуемыми последствиями. Дудаев поплатился за это жизнью, а основной виновник еще долго почивал на лаврах.
Первый министр, глава королевского совета и фактический правитель Франции кардинал Ришелье, получив печальный опыт, в своем "Политическом завещании" в XVII в. писал: "Ничто столь не нужно в правлении государственном, как прозорливость; ибо ее способом можно легко предупредить многие бедствия, коих не можно избыть, разве с великим трудом, когда приключаются оные... часто случается с государствами, что беды, кои неудобозрительны в своем начале, и о которых меньше помышляют, гораздо опаснее, и те-то самые, кои наконец становятся наиважнейшими"[5]. Об анализе и прогнозе в интересах народа во времена президентства Ельцина говорить не приходится. Если они и осуществлялись, то касались лишь удержания власти во что бы то ни стало.
К великому сожалению, социально-экономические причины и проблемы социальной справедливости криминологически почти не анализируются. В одном из докладов Национальной комиссии США по терроризму под заголовком "Приближающаяся угроза международного терроризма"[6] еще в конце 1999 г. (за два года до событий сентября 2001 г.) говорилось, что террористические организации "основаны на идеологической близости и общей ненависти к Соединенным Штатам". Правда, уточнялось, что эта ненависть не внутренняя, а внешняя (из-за рубежа). Но в основе ее то же кричащее социальное неравенство, не обусловленное рыночной экономикой, а связанное с грабительской политикой транснациональных монополий.
Прогноз оказался верным, но причины этой ненависти не только не устранялись и не минимизировались, но и замалчивались. Более того, ненависть к США усугубилась военными действиями в Югославии, Ираке и других странах, тем, что Штаты продолжали вести политику государственного терроризма. Ныне они ведут ее в Ливии. Ирония судьбы заключается в том, что поиск причин ненависти считается непатриотичным, поэтому главными причинами называются американские свободы, богатство и образ жизни американцев, которые якобы вызывают зависть и ненависть. Само же американское общество остается практически закрытым – туда не просачивается нежелательная информация извне, как и мнение об американцах других народов. Обратимся к некоторым американским и английским источникам. По убеждению англичан З. Сардара и М. Дэвис, которые беспристрастно исследовали эту проблему на большом фактическом материале, "Америка превратилась в предмет страха и отвращения, основанного на конкретном опыте тех стран, которые испытали американское влияние..."[7]. В числе многих фактов они приводят подробный перечень под названием "Век военных вмешательств США...". За последнее столетие их было 134! Некоторые продолжались в течение нескольких лет. Ежегодно в среднем было по два-три и более одновременных вмешательства во всех частях света.
Всемирно известный американский профессор Ноам Хомский в книге "Прибыль на людях", подвергая беспощадной критике американскую корпоративную систему экономики и политики, полагает, что США под флагом "глобализации" развязали сегодня классовую войну против народов мира[8]. Будучи одним из основных критиков гимна о конкурентоспособности и справедливости американской рыночной экономики, он полагает, что конкуренция встречается на рынках довольно редко, а большая их часть контролируется огромными корпорациями, которые там безраздельно господствуют. Последние же фактически являются тоталитарными организациями и действуют не по демократическим правилам. Н. Хомский убедительно показывает, что США стали внедрять неолиберализм в экономике только после того, как собственные компании с помощью государственной поддержки достигли высокой конкурентоспособности в мире. По его мнению, такие неолиберальные порядки (где прибыль ставится выше людей) и породили политическое и экономическое противодействие, что только укрепляет антиамериканизм. Но после известных террористических событий американский либерализм в США был отодвинут[9].
Экономический советник правительства Клинтона и вице- президент Мирового банка, лауреат Нобелевской премии Джозеф Ю. Стиглиц полагает, что рынки не способны сами решить все социальные проблемы[10]. Неравенство, безработица – проблемы, в решении которых государству принадлежит важная роль. Он убежден, что государство может и должно играть основную роль, корректируя провалы рынка и обеспечивая социальную справедливость. Стихийный рыночный механизм, сам себе предоставленный, оставляет большому числу людей слишком мало ресурсов для выживания, толкая их к преступности, в том числе к политической и террористической.
Подобные аргументы можно привести и относительно "внешнеполитического неолиберализма" США, попирающего справедливость. Американский миллиардер Дж. Сорос в ряде своих книг подвергает серьезной критике международную политику США. Он пишет: "Власть в самой сильной державе на Земле оказалась в руках экстремистов, которые руководствуются одной из самых диких форм социального дарвинизма: жизнь есть борьба за существование, и мы должны в основном рассчитывать на силу, чтобы выжить"[11].
Необходимо уяснить реальные причины ненависти к Америке и другим странам, повторяющим ее действия. Начавшийся в 2008 г. в США кризис показал порочность американских экономических стратегий и справедливость прогнозов критиков. Мировой экономический кризис, произошедший по вине США, обвалил экономику практически всех стран мира.
Российский либерализм в 1990-е годы также себя дискредитировал. Рольф Берндт из немецкого Фонда либеральной политики пишет, что и "в либеральных демократиях высокоразвитых индустриальных стран... проявляются опасные тенденции, которые нельзя недооценивать. Системы социального обеспечения... все отчетливее оказываются “бомбами замедленного действия”, ставящими под угрозу шансы на жизнь грядущих поколений... Наконец, экономические возможности, которые свободный рынок мог бы предоставить, уменьшаются до такой степени, что высокий уровень безработицы оказывается неизменным явлением"[12]. Именно это порождает насилие и террористические и иные политикокриминальные тенденции. Россияне унижены намного больше, чем другие народы, но они более терпеливы. Однако это терпение не может быть беспредельным. Российские аналитики полагают, что у нас либерализм оказался столь же бессмысленным и беспощадным, как и русский бунт[13].
При оценке основных причин политической преступности следует учитывать и то, что она имеет многовековую историю и в послевоенное время широко использовалась многими государствами. Более того, некоторые ее формы до последнего времени оправдывались международным сообществом (и не без оснований) нищетой, безысходностью и отчаянием, которые побуждают некоторых людей к радикальным политическим акциям, чтобы добиться необходимых перемен для притесняемых групп населения или целых народов.
Кроме того, нужно упомянуть и о двойственности оценок при анализе важнейших причин политических столкновений, особенно во времена противостояния в холодной войне двух мировых систем. США и СССР широко использовали насильственные методы в борьбе друг с другом, а также в целях свержения неугодных режимов или их лидеров. Эти двойные стандарты сохраняются и по сей день, хотя холодная война давно закончилась.
После Второй мировой войны англичане отказались от мандата на управление Палестиной, и ООН разделила область на арабское и еврейское государства. В 1967 г. израильтяне заняли арабские территории, а Палестина не может получить государственность. Так образовался серьезный и многолетний очаг политической преступности на Ближнем Востоке. Государственный политический терроризм Израиля переходит все границы: чтобы ликвидировать палестинского террориста, израильтяне бомбовыми ударами уничтожают сотни и тысячи мирных жителей Палестины. Политическая месть не заставляет себя ждать. А ведь вопрос решается просто: уйдите с чужих территорий. Даже американцы требуют этого. Но израильтяне делают свою политику. Видимо, мира на Ближнем Востоке не будет и в этом столетии.
Вглядимся в цветные революции на Украине, в Грузии, Киргизии и в попытки то же организовать в Белоруссии. Как можно оценить насилие, организованное политическими силами – аутсайдерами, чтобы сместить партии, победившие на выборах? На Украине беспрецедентные нарушения на выборах президента и парламента игнорируются и выборы с ходу признаются легитимными, потому что Украина идет в кильватере США и ЕС, а выборы в Белоруссии, где не выявлено грубых нарушений, еще до их проведения признаются "западными демократами" нелегитимными, потому что Белоруссия идет своим путем. А. Лукашенко может многим не нравиться, но избрание его – это дело только белорусского народа. Почему же выборы в США при первом избрании Буша были признаны легитимными, хотя все решил лишь один голос судьи Верховного суда, вопреки голосам народа? Ответа нет. И все европейские правозащитники молчат, хотя очевидно, что Буш украл победу у Гора с помощью бюрократической судебной системы, а затем обманным путем вверг страну и мир в кровавую захватническую, а затем и гражданскую войну в Ираке под знаменем "демократизации мира"[14]. Варварски разрушаются самые древние носители общечеловеческой культуры. Вот где надо искать причины различных форм политического радикального насилия.
Давно известно, что насилием нельзя решить экономических и политических проблем. Человеческому сообществу в ближайшие годы придется четко определиться в этих вопросах. Хотя сильные мира сего, стремящиеся проводить политику "разделяй и властвуй", которым выгодно дробить страны (например, Россию) на мелкие послушные государства, вряд ли захотят такой определенности.
Таким образом, самый надежный путь сокращения политической преступности в мире один – это минимизация социальной несправедливости, для чего "неведомо кем избранные" власть имущие должны умерить свои беспредельные политические и экономические запросы.
Следующий аспект характеристики российской социальной справедливости может быть заключен в вопросе: является ли в нашей демократии народ действительным источником власти? Ответ однозначный: нет. Основной путь влияния на власть – выборы. Но для того, чтобы участвовать в выборах, надо иметь много денег или продать себя "денежным мешкам", а после выборов работать на них, а не на народ. Избранные депутаты торговали своими голосами и вопреки закону с использованием своего служебного положения до сих пор занимаются доходным бизнесом. "Дело иногда доходило до того, – говорит Президент страны, – что чуть ли не в зале заседаний Госдумы раздавали направо и налево"[15].
Сам процесс выбора определяют те же деньги, на которые покупаются продажные политтехнологи (точнее – политнадуватели), журналисты, чиновники (административный ресурс) и т.д. История показывает, что и в автократии, и в демократии, не говоря уже о диктаторских режимах, любой страной всегда управляло, управляет и будет управлять избранное меньшинство. И все зависит от того, какое это меньшинство, какое место в его интересах объективно (а не словах) занимает народ, его нужды, его интересы, его проблемы. Генеральный секретарь ООН Кофи А. Аннан полагает, что причиной вооруженного политического насилия является неравенство социальных групп в государстве. Правящая элита, разными путями пришедшая к власти, главным образом неправомерными, не допускает к участию в реальной открытой политической деятельности, к управлению государством широкие народные массы и их представителей, препятствует необходимым политическим изменениям в обществе[16].
За крепкими спинами властных отцов – сыновья российских бюрократов. В СМИ нередко фигурируют фамилии детей высокопоставленных лиц – как действующих, так и освобожденных от должности (Артюхов, Брынцалов, Гудков, Фрадков, Патрушев, Иванов, Матвиенко, Титов, Ельцин, Шойгу, Касьянов – младшие и т.д.). По мнению аналитиков, у нас создается "суверенный капитализм для узкого круга лиц"[17]. А что "выделывают" избалованные дочери российских богачей! Если Америке понадобилось 200 лет, чтобы породить девушек типа Пэрис Хилтон, то российские "сестры" появились через 16 лет после развала СССР[18]. Вот что мы наблюдаем в России на протяжении всей ее истории, включая современный период, именуемый демократическим. Высокооплачиваемыми политтехнологами изобретены сотни методов и приемов, чтоб "делу дать хотя законный вид и толк" (И. Крылов "Волк и ягненок"). Если руководствоваться высказыванием американского политика Э. Стивенсона, то с политической преступностью складывается безвыходное положение. Он писал: "Власть развращает, а отсутствие власти развращает абсолютно". Где же выход?
Еще один аспект социальной несправедливости – нарушение равенства перед законом и судом. Преступления совершают все: и богатые, и образованные, и высокопоставленные; федеральная и региональная политическая, экономическая элита; президенты, премьер-министры, министры и губернаторы. Коэффициент поражаемости реальной преступностью элитарных групп (отношение преступников из этих групп к общей численности в данных группах) не ниже (или не намного ниже), чем самых неблагополучных слоев населения.
Известно лишь два случая привлечения чиновников федерального уровня к уголовной ответственности за коррупцию во время российских рыночных реформ. Осудили бывшего министра юстиции Ковалева (определив ему 9 лет лишения свободы условно) и бывшего и.о. Генерального прокурора Ильюшенко, который отсидел некий реальный срок. Почему же из всех коррупционеров осудили именно кустарей-одиночек? Их выдернули, как морковку из грядки, за ними никто не стоял. А ведь существуют целые коррупционные группы, члены которых связаны крепкими узами[19]. Например, сколько бы уголовных дел ни возбуждалось против бывшего замминистра финансов Вавилова и против председателя ГТК, а затем депутата Госдумы Драганова, а они до сих пор заседают в Федеральном Собрании. Руководитель Следственного комитета А. Бастрыкин вспоминает: "Сколько мы не вносили предложений, нам так и не дали согласия на привлечение их к уголовной ответственности". Где здесь правовая и социальная справедливость?
Почему в западных странах даже президенты, допустившие нарушение закона, не освобождаются от уголовной ответственности? Можно привести примеры из судебной практики Франции, Германии, Израиля, США, Швеции и других стран. В то время как в нашей стране о массовой преступности политической и экономической элиты 3–5-летней давности даже и не вспоминают.
Преступления, совершаемые представителями социально незащищенных слоев населения, легко попадают в жернова системы уголовной юстиции (до 70% привлеченных к уголовной ответственности не имеют постоянного источника дохода), а преступления власть имущих, состоятельных и образованных почти не попадают в поле зрения правоохранительных органов. Хотя именно они причиняют колоссальный материальный, физический и моральный вред, рушится вера в демократию, проваливаются реформы, подрывается доверие к власти и государству, формируются криминогенные политические мотивации.
Как писал еще Марк Твен, если ты украл булку хлеба – пойдешь в тюрьму, а если железную дорогу – станешь сенатором. Свою выгоду политические преступники находят всюду: в революции и контрреволюции, в войне и мире, в экономических успехах и в банкротствах, в человеческих трагедиях и в гуманитарной помощи. Система уголовной юстиции нацелена в основном на бедные, слабо адаптированные, алкоголизированные, деградирующие и маргинальные слои населения, совершающие традиционные уголовные деяния. Такая статистика при внедренной в сознание масс декларации "все равны перед законом и судом" практически всех удовлетворяет: власть, элиту, правоохранительные органы, суды, криминологов (которым вроде бы открылась истина о бедности как главной причине преступности) и большинство населения. Здесь нет не только социальной справедливости, но и элементарного правового равенства. Даже генпрокурор РФ в качестве возможных причин роста преступлений в своем докладе приводит "имущественное неравенство" и "отсутствие социальных перспектив для многих молодых людей"[20].
Известный политолог Виталий Третьяков пишет: "Война всех против всех и каждого против каждого – вот закон сегодняшней жизни России, вот закон жизни ее элиты"[21]. Это и есть серьезная социальная база для политических форм преступности.
Еще один фактор, усиливающий социально-экономическую несправедливость, – глобализация. Идея глобализации мира, навязываемая транснациональными концернами и правительствами развитых стран, является в современном мире доминирующей. Она существенно усиливает мировое политическое противоборство. Особенно очевидным это стало в условиях финансового кризиса последних лет.
В мировой литературе отмечаются следующие основные криминогенные обстоятельства, связанные с глобализацией: а) резкое снижение уровня занятости населения, особенно в развивающихся и слабо развитых странах; б) снижение суверенитета стран перед транснациональными образованиями и другими сильными мира сего; в) дезинтеграция и распад стран[22]; г) доминирование рынков финансовых спекуляций, которые могут поставить те или иные страны на грань финансового краха[23]. Глобализация мира – это огромная криминологическая проблема, связанная с расширением базы политического радикализма[24] – основы политизированной насильственной и экономической преступности.
В начале прошлого столетия шел интенсивный процесс революционизации народных масс, которые служили широкой социальной базой для революционеров различных мастей, что было обусловлено острыми политическими, экономическими и социальными противоречиями. Революционное насилие, каким бы справедливым оно ни было, по своим методам подобно террористическому. Революция победила в России и стала распространяться в другие страны.
В настоящее время мир вновь оказался перед серьезными революционными испытаниями[25]. В начале текущего столетия политические, социальные и экономические противоречия в глобализирующемся мире подталкивают новых революционеров- террористов, поддерживаемых нищими народами, к тотальному политическому насилию против богатых и ненавистных стран и правительств. Последние же в ответ, вместо того чтобы решать накопившиеся проблемы (голод, нехватка органического сырья и биоресурсов), разрабатывают новые методы насильственной защиты (этим особенно отличаются США), что не способствует урегулированию вопроса.
Не следует забывать и о глобальных демографических диспропорциях, когда прирост населения богатых стран за счет собственных ресурсов фактически прекратился и приобретает отрицательную динамику с одновременным и быстрым старением населения, а темпы прироста населения в беднейших и перенаселенных странах Азии, Африки и Латинской Америки увеличиваются.
Все эти непримиримые противоречия, огромные технологические возможности и наличие ядерного, биологического и химического оружия может оказаться идеальным решением в достижении политических целей. Как показывает история (пример Израиля, Индии, Пакистана и Северной Кореи), запретить разработку ядерных программ и распространение ядерного оружия практически нереально. Это оружие может стать инструментом насильственной политической деятельности с применением средств массового уничтожения людей, если в интересах спасения всей человеческой цивилизации (а не отдельных стран) мировая политика не будет наконец своевременно и радикально пересмотрена.
Это отнюдь не оправдание насильственного радикализма, а всего лишь прогноз. Недовольство граждан в связи с обострившимися противоречиями квалифицированно используется организаторами политического радикализма и экстремизма в своих политических, националистических, религиозных и иных целях. Недовольные лишь играют роль пушечного мяса. Они составляют для политических радикалов ту самую социальную базу, на которую последние опираются и поддержкой которых спекулируют. Без этой социальной базы террористические организации и группы не могли бы иметь той силы, которой обладают.
Поскольку в процессе развития человеческого общества политические, социальные, экономические, национальные, территориальные и иные противоречия только нарастают, то и социальная база политического терроризма, над минимизацией которой мировая и российская бизнес-элита практически не работает (для нее главное – собственная прибыль и иная личная выгода), увеличивается, что, в свою очередь, вызывает рост преступлений политической направленности в России и в мире в целом. Эти тенденции определяют в настоящее время усиление борьбы с политической преступностью, расширение взаимодействия стран и создание различных национальных и наднациональных образований, основной задачей которых является сужение социальной базы насильственной политической деятельности.
Именно по этой причине надо думать о террористической защищенности не только отдельных стран, но и мира в целом и не только изобретать новые дорогостоящие формы контроля за поведением отдельных групп и целых народов, но и решать социально- экономические проблемы.
"Главная задача, которую нам следует поставить перед собой и перед своей совестью, – считает социолог Йельского университета (США) И. Валлерстайн, – это борьба против трех основных видов неравенства в мире: неравенства полов, неравенства классов и неравенства рас/национальностей/религий (выделено мной. – В. Л.). Это самая трудная из всех стоящих перед нами задач, поскольку никто из нас не безгрешен и не безупречен. Кроме того, препятствием для этой борьбы служит вся унаследованная нами мировая культура. Наконец, мы должны бежать как от чумы от идеи о том, что история на нашей стороне, что мы неизбежно придем к разумному и справедливому обществу в том или ином обличье. История не принимает ничьей стороны. Через сто лет наши потомки могут пожалеть обо всем, что мы сделали. Наши шансы на построение миросистемы, более предпочтительной, чем та, в которой мы живем, составляют в лучшем случае 50 на 50. Но и 50 на 50 – это много"[26].
Иные причины и условия политической преступности. В первой части данного параграфа были рассмотрены самые главные (с точки зрения автора) причины политической преступности. Жестокими и непродуманными уголовными законами о борьбе с радикализмом эти проблемы решить нельзя. В современной России решение некоторых правовых, организационноуправленческих, идеологических, воспитательных, технических, социально-психологических и частных социально-экономических проблем в жизни людей вполне возможно.
Криминологи, анализируя причины политической преступности, называют множество политико-криминогенных аспектов. Среди них политическая борьба без правил, политические кризисы, неправомерное притеснение правящей элитой оппозиционных общественных организаций, "победоносные" радикалистские движения в других странах, навязывание правящей политической элитой чуждых для общества нововведений, ошибки в социальной, национальной и религиозной политике, идеологический раскол внутри крупных политических образований, допуск криминалитета во власть и т.д.[27]
В структуре причин и условий политической преступности особое место занимают политические ошибки и просчеты, вызывающие недовольство народа, идеологические, правовые, организационноуправленческие и социально-психологические факторы, слабая эффективность деятельности правоохранительных органов и т.д. Все эти криминогенные обстоятельства подробно рассматриваются в общих главах Курса.
Предупреждение политической преступности. Его ОГЛАВЛЕНИЕ определяется уровнем политического и социально-экономического развития общества и вытекает из состояния политической преступности, ее причин и условий, а также из характеристики одиночных и групповых субъектов возможного посягательства. Основную роль играют меры общего предупреждения политизированной преступности. Они должны быть направлены на решение главных проблем общественного развития: установление демократических принципов жизни и деятельности; достижение равенства всех перед законом и судом; повышение уровня и качества жизни населения; уменьшение коэффициента дифференциации доходов граждан; своевременное разрешение вопросов, связанных с национальными, религиозными, социальными, политическими и идеологическими конфликтами; прогнозирование и недопущение кризисных явлений в политике и экономике; содействие политической активности населения. Кроме того, свобода слова ничего не дает, если власть не хочет слышать свой народ, поэтому необходимо сделать все для того, чтобы "глас народа" был услышан и т.д.
Последние высказывания Президента России Д. Медведева в выступлениях на международных форумах и обращениях к народу, где он приглашает всех, кому есть что сказать, к участию в дискуссии на его сайте, обусловлены необходимостью решения названных выше проблем. "Утопичные проекты глобального господства, – говорит он, – как бы они ни назывались, высокопарное оправдание военных авантюр, подавление прав и свобод – все это было бы желательно оставить в прошлом... Не может быть единомыслия всех наций, но все нации должны понимать друг друга". Касаясь внутренних проблем, он называет неэффективную экономику, полусоветскую социальную сферу, неокрепшую демократию, негативные демографические тенденции, нестабильный Кавказ и предлагает конкретные направления модернизации политической системы, меры по укреплению судебной власти и противодействию коррупции, освобождению страны от запущенных социальных недугов[28].
Совершенствование политической системы на понятных нравственных демократических основах – действенное средство против политических девиаций. Однако можно привести сотни высказываний великих людей, где политика и нравственность, власть и нравственность плохо сочетаются, особенно в нашей стране.
В России, где проживает более сотни разных национальностей и исповедуется ряд религий, особенно важно обеспечить и поддерживать равное и справедливое отношение к каждой религиознонациональной группе, воспитывать уважение к культуре, верованиям и быту разных народов, поддерживать плюрализм взглядов и обеспечить терпимость к другим мнениям и политическим, религиозным и национальным предпочтениям. Российские власти давно это поняли, однако полного преодоления реальных противоречий нет. Надо сказать, что это общемировая проблема.
Реакция населения и СМИ на инциденты, в которых фигурируют иностранцы, порой бывает неадекватной. По данным МВД России, в 2006 г. иностранцами и лицами без гражданства против местного населения совершено несколько тысяч деяний, а россиянами против иностранцев – в 3–4 раза меньше. Если же коэффициент преступности россиян против иностранцев соотнести с коэффициентом преступности иностранцев против россиян (в расчете на 100 тыс. того и другого населения), то различия будут стократные, поскольку россиян в 30–50 раз больше, чем иностранцев. Удельный вес преступлений иностранцев в структуре всей учтенной преступности составляет около 3%, а россиян против них – 0,4% (в 7 раз меньше). В этих общих данных не учитывается мотивация, но раскрывается суть криминологически значимых взаимоотношений иностранцев и россиян. Можно сказать, что на фоне общей учтенной преступности деяния на межнациональной почве единичны. И это свидетельствует далеко не в пользу приезжих[20].
Однако когда потерпевшими бывают чужестранцы, общественность часто поднимает шум. В принципе, это разумно. Мы должны прививать своим гражданам (в том числе и через уголовную ответственность) уважение к лицам других наций, религий и рас. Но почему же когда преступления против русских совершают граждане другой национальности, это воспринимается как обычное уголовное преступление и, как правило, его мотивация не обсуждается? А когда преступление совершается россиянином против лица другой национальности (нередко незаконно находящегося на территории страны и совершающего уличное деяние или первым затеявшего драку), то независимо от мотивации деяния и инициатора столкновения россиянину приписывается политическая (националистическая, религиозная), экстремистская и даже фашистская мотивация посягательства?
Некоторые СМИ и соответствующие правозащитные организации приводят сильно преувеличенные данные, которые не подтверждаются системой уголовной юстиции. Но именно эти сомнительные оценки доминируют в прессе, что приводит лишь к усилению межнациональных конфликтов. Несправедливость, так или иначе, всплывает и порождает негативные политические мотивации.
Поэтому полная (насколько это возможно) и справедливая реализация конституционного принципа равенства всех граждан перед законом и судом является важной мерой предупреждения радикальных политических настроений.
Некоторые авторы при разработке проблемы политических деяний предлагают за совершение политических преступлений в качестве основного и/или дополнительного наказания предусмотреть лишение определенных политических прав. Приводится даже их перечень[30].
Особую роль в предупреждении насильственного радикализма играют СМИ. Однако в телевизионных программах и многих газетах, журналах, книгах, кинофильмах доминируют кровавый криминал, насилие, жестокость. Современные герои – безжалостные и успешные преступники. Наивно полагать, что это не служит примером для молодежи. Оценка произведений "искусства" по доходу – главный критерий успешности. И главная отличительная черта кровавых боевиков, наглядных учебных пособий для агрессивной молодежи.
Специальное предупреждение политической преступности осуществляется правоохранительными органами: ФСБ России, МВД РФ, прокуратурой, Следственным комитетом, другими силовыми структурами и, конечно, судом. Без приговора суда фактически нет и успешной борьбы. Если говорить о борьбе с самыми опасными политически мотивированными деяниями, то система уголовной юстиции приобрела в этой области неплохой положительный опыт. Борьбе с ними уделяется самое большое внимание. В то время как борьба с другими деяниями политической направленности не является столь успешной. Повышение ее эффективности послужит предупреждению политического радикализма.
Необходимо заниматься социально-психологическим образованием населения, направленным на формирование у него уверенности в своей безопасности, готовности к взаимопомощи и помощи правоохранительным органам. Нам надо преодолеть "синдром Павлика Морозова". Джон Грэхэм и Тревор Беннет в книге "Стратегии предупреждения преступности в Европе и Северной Америке" в главе "Предупреждение преступности с опорой на общественность", исследуя роль общественности в разных странах, в позитивном плане представили советский опыт привлечения общественности для контроля преступности и ее предупреждения[31]. В этой книге подробно рассматриваются возможности общественных организаций, общественной защиты, патрулирование с участием граждан, полицейская работа с привлечением общественности, соседское наблюдение и т.д.[32] Если бы последняя форма (соседское наблюдение), которая довольно широко распространена на Западе, была предложена у нас, то инициатора тут же обвинили бы в том, что он призывает к доносительству 1937 г. В США же существуют государственные программы соседского наблюдения[33], и они дают хорошие результаты. Автору хотелось бы подчеркнуть, что исключение общественности из системы контроля преступности теоретически не оправданно, а с практической точки зрения весьма вредно.
Борьба с политическим радикализмом ведется и на международной арене. Многие политические преступники получают вид на жительство в других странах и не выдаются России. Борьба с международным политическим насилием требует новых решений международного сообщества и ООН.