Ж.-Б. Леблон и его работы в Петербурге

Один из проектов планировки Петербурга (1716) разработал приглашенный Петром I французский архитектор Жан-Батист Леблон (1679–1719), которому царь даровал звание генерал-архитектора, т.е. главы над всеми архитекторами города. Королевский архитектор Леблон был уже прославлен во Франции и теоретическими трудами, и жилыми зданиями, предвосхищающими стиль Регенства (отель де Вандом, отель де Клермон с изысканной отделкой их интерьеров), и своим садово-парковым искусством. В Россию Леблон приехал в 1716 г. по протекции Петра Лефорта, заключив договор на пять лет с окладом в 5000 руб. годовых (столь высокий оклад имел ранее только Андреас Шлютер) и с массой обязанностей, в том числе по подготовке учеников. Он приехал со своей семьей и несколькими квалифицированными мастерами. И. Э. Грабарь так писал о Леблоне: "В противоположность фантазеру-романтику Шлютеру он принадлежал к числу тех трезвейших дельцов-практиков, которые смеются над всякими сентиментальностями. Типичный француз, живой, решительный, уверенный в своих исключительных талантах, а поэтому и очень самонадеянный, Леблон наделен был чисто французским умением соединять жизненную прозу и практический склад ума с огромным творческим размахом. Ибо он был художник совсем исключительного дарования..." (Грабарь И. Э. Петербургская архитектура в XVIII и XIX веках. СПб., 1994. С. 82).

В Петербурге главным делом Леблона было общее руководство строительством, организация повседневной работы и подготовка русских специалистов. Его мастерская стала центром всех строительных работ; кроме того, им был создан ряд новых мастерских – декоративной лепки, художественной резьбы, литейная, столярная и др. Леблон привлек к работе многих замечательных европейских мастеров, произведения которых до сих пор украшают наши дворцы; а рядом с ними работали молодые отечественные мастера, стяжавшие славу уже в середине века.

Блестящий архитектор, Леблон тем не менее не оставил в Петербурге ощутимого следа, ибо неожиданно умер в разгар множества начатых и задуманных дел. Он работал над дворцом в Стрельне ("Стрелинский дворец", как часто писали в протоколах тех лет), но его проект не был осуществлен: мы знаем только его чертеж. Леблон внес существенные коррективы в проект Большого Петергофского дворца ("Большие палаты") И. Ф. Браунштейна, сделав двусветным центральный зал – "салон по-итальянски"; создал проект Дубового кабинета и внес существенные изменения в декоративное решение павильонов Марли и Эрмитажа, но после его смерти заканчивал эти работы уже Николо Микетти. Леблон был автором проекта так называемого Адмиральского дома – дворца генерал-адмирала Ф. М. Апраксина, самого красивого, по мнению современников, дома во всем Петербурге. Руку Леблона исследователи (Н. В. Калязина) усматривают в рисунке двухмаршевой парадной лестницы вестибюля Меншиковского дворца, в архитектурно-декоративном решении его центрального зала и особенно Орехового кабинета.

Леблону, как отмечалось выше, принадлежит генеральный план Петербурга, насчитывавшего к 1717 г. уже около 4500 дворов. Архитектор назвал этот план "Генеральный чертеж Санкт-Петербургу" (акварель, тушь). Особое место в нем отводилось крепостным укреплениям, шедшим по периметру овальной формы, которые образовывали Васильевский, Городской и Адмиралтейский острова. В основе плана лежала идея пересечения под прямым углом каналов "перспективами". В местах пересечения больших каналов подразумевалось устроить площади. Каждая часть города имела бы свои школы и церкви. Кладбища, богадельни и бойни Леблон вывел на окраины. Улицы предполагалось освещать фонарями, устраивать "добрые регулы" – уборку мостовых хозяевами и ежедневно вывозить мусор, что абсолютно необходимо для "публичного комодите".

Однако проекту не суждено было осуществиться, и не только из-за внезапной кончины архитектора, но и главным образом потому, что для этого потребовалась бы коренная ломка, уничтожение того, что уже было сделано. А. Д. Меншиков первый оказал сопротивление начавшемуся было рытью каналов на Васильевском острове, который по плану предполагалось сделать центром города. Кроме того, плану Леблона все-таки была свойственна некоторая абстрактность замысла. Его осуществлению препятствовали сложность местного рельефа и специфика климата. Хотя следует признать, что общий дух регулярности, заданный Леблоном, сохранился в петербургской архитектуре. Таким образом, автором реально осуществленного плана города фактически оказался сам Петр. Что же касается Леблона, то многие его блестящие идеи опередили время и были использованы позже. И как справедливо замечено, "унылые линии, тянущиеся от воды до воды, стали линиями жизни" (Анисимов Е. Время петровских реформ. С. 393).

Петр приглашал мастеров из разных стран: более всего немцев – А. Шлютера, И. Г. Шеделя, Г. И. Маттарнови, И. Ф. Браунштейна, Л. Т. Швертфегера, Н. Ф. Гербеля; итальянцев – Б. К. Растрелли, Н. Микетти, Г. Киавери, Д. Трезини (швейцарский итальянец); голландца С. Ван Звитена; француза Ж.-Б. Леблона. О стиле Петербурга петровского времени И. Э. Грабарь замечательно сказал, что хотя здесь работали итальянцы, французы, немцы, голландцы, сменяя друг друга часто даже в одном произведении, "физиономия Петербурга тем не менее не итальянская, не немецкая, не французская, не голландская, а – “петербургская”" (Грабарь И. Э. Петербургская архитектура в XVIII и XIX веках. С. 21).