Нравственный закон в контексте коммуникации и в науках о языке. Научная и наивная этика

Философы не раз отмечали, что в сферу этики легко вовлекаются смежные области, если они так или иначе связаны с коммуникацией – речевым и неречевым общением людей. Так, этической оценке подлежит политика. Справедливость этого утверждения легко прокомментировать с точки зрения лингвистики (в частности, культуры речи) и коммуникации. Например, в СМИ никогда не утихнут споры по поводу того, есть ли в принципе совесть у политика (совесть – важнейшее понятие этики); под давлением этических императивов, в частности оценки любого явления с точки зрения того, благо это или зло (благо и зло – также всепроникающие этические категории), складываются стереотипы массового сознания, т.е. обобщенные упрощенные представления о действительности (политика – грязное дело); самих представителей этой профессии, если они приносят благо государству, называют крупными государственными деятелями, государственными мужами, но если вред – политическими авантюристами, мелкими политиками, политиканами.

С точки зрения языка, коммуникации, прагматики правомерно было бы сказать наоборот: не смежные области вовлекаются в сферу этики, а этика проникает в них, становится их неотъемлемой частью, поскольку регулирует их развитие наряду со специфическими явлениями. Это находит отражение не только в жизни, но и в ее научном описании, хотя чаще всего связь с этикой не постулируется.

Возьмем в качестве примера, казалось бы, чисто филологическую дисциплину, предмет нашего курса – культуру речи. Она включает три аспекта владения языком: нормативный, коммуникативный и (обратите внимание) этический. И тут мы вспомним такие ее качества, как вежливость, такт, уместность, доброжелательность: все это – этические нормы.

Изучая речевой этикет как составную часть курса культуры речи, мы рассматриваем не только коммуникативные, но одновременно и этические правила ритуала коммуникации, поскольку последний – система устойчивых формул речевого общения, предписанная обществом для установления, продолжения и окончания речевого контакта в зависимости от цели речи, коммуникативной ситуации, социальных ролей и статуса коммуникантов. Все названное – параметры, в соответствии с которыми выбираются выражения, для того чтобы сделать общение предсказуемым, психологически и социально комфортным, удобным. Эти же аспекты – предмет и этического осмысления. Точно такие же внутренние органические связи этики можно проследить и с другими науками о языке, коммуникации, человеке.

Язык законодательной и этической нормы, его коммуникативные особенности: общее, отличия, проблемы

Язык закона и научной этики как проявление делового стиля

Между языком этики и законодательства есть и сходство, и различие, которое определяется тем, в каком стиле языка, в какой сфере коммуникации и каким образом закреплены юридические и этические знания и нормы.

Язык законодательства – принадлежность делового стиля (законодательный – это, как говорилось выше, один из его подстилей). Даже в устной сфере профессиональной коммуникации, вторичной, производной для этого письменного стиля (на заседании суда, например), он все равно опирается на основные свойства деловой речи и реализует их. Таким образом, язык законодательного регулирования коммуникации по свойствам однороден.

Язык этики, напротив, весьма неоднороден, поскольку этическое регулирование существует и осуществляется в разных формах. Сначала необходимо выяснить, каковы они, в каких стилях языка, в каких видах языкового сознания закреплены и каковы различия, проистекающие из всего перечисленного.

Первая, привычная для нас, форма – научная этика, в том числе и профессиональная. Ее зарождение обычно связывают с именем древнегреческого философа Аристотеля, и на ее основе в учебных заведениях преподаются курсы общей и профессиональной этики и принимаются этические соглашения журналистов, рекламистов, юристов и представителей других профессиональных сообществ. Скажем, самый древний этический профессиональный кодекс – клятва Гиппократа.

Этические знания представлены в форме профессиональных принципов, норм, например, достоверности, правдивости информации, противодействия экстремизму и ограничению гражданских свобод по признакам пола, расы, языка, религии, политических и иных взглядов. Эти принципы реализуются в виде правил поведения – предписаний и запретов. Например, достоверные данные могут быть получены только из авторитетных источников самим автором, не допускается плагиат, намеренная неверная интерпретация информации, сокрытие последней. Здесь перечислены некоторые основополагающие положения профессиональной морали журналистов.

Кроме того, все мы независимо от рода деятельности руководствуемся общими этическими нормами, одна из которых является универсальной, сформулированной в так называемом золотом правиле этики – не делай другому того, чего не хочешь, чтобы делали тебе.

Источником многих из рассматриваемых норм послужила христианская нравственность. Например, шесть из 10 заповедей, данных Моисею на горе Синай и получивших название декалог: чти отца и мать своих, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не прелюбодействуй, не возжелай жены ближнего (последнее – о зависти) – легли в основу не только нравственности, по и законодательства многих стран мира.

Понятийный аппарат научной этики, как и в любой другой науке, представлен в терминологии – системе самых общих этических понятий (добро, зло, счастье) и частных (доброта, мудрость, милосердие, скромность, эгоизм, любовь, ненависть). Для курса культуры речи особую значимость представляют те, которые отражают этическую суть вербальной коммуникации: такт, правда, ложь, истина, корректность, вежливость, уважение, клевета, цинизм, пошлость, оскорбление и т.п.

За каждым термином закреплено определение, чаще всего это дефиниция, в которой значение раскрывается через родовое понятие, уточняемое видовыми отличиями. К примеру, понятие мужество определяется как этическая добродетель, характеризующая нравственную меру в преодолении страха. Здесь родовым понятием является добродетель, а все остальное – видовые отличия.

Термины этики, как правило, существуют не изолированно, а в терминосистемах, в которых они, во-первых, иерархически организованы, а во-вторых, значение одного опирается на значение другого. Скажем, термин мужество входит в более общее понятие добродетель, которое определяется как способность личности сознательно и твердо следовать добру. В свою очередь добро – ценностное представление, выражающее положительное значение чего-либо в его отношении к некоторому стандарту. Наконец, самое общее положительное понятие добро противопоставлено такому же важному и всеобъемлющему отрицательному понятию – зло.

Все названные свойства языка научной этики и практической профессиональной и общей морали, т.е. первой языковой формы представления и закрепления этических знаний, ценностей и норм, те же самые, что и у языка законодательного регулирования коммуникации. В связи с этим далее язык законодательства и язык научной этики будут рассматриваться совместно, как одно обусловленное общими свойствами целое.

Важнейшее познавательное, семантическое и коммуникативное свойство языка закона и научной этики – эксплицитность, т.е. выраженность значения в словах (а не подразумеваемых и вытекающих из слов смыслах), однозначность, общепринятость, закрепленность значения (в первую очередь термина) в сфере знаний. Все перечисленное ограничивает трактовку слов заранее заданным, общепринятым набором смыслов.

Кроме того (и это важнейшее свойство), такие нормы закрепляются в коммуникации по всем правилам делового стиля – в текстах документов. Принимая законы, подписывая соглашения, хартии, все коммуникативные стороны обязуются исполнять эти нормы.

Данные свойства позволяют доказательно квалифицировать тем или иным образом какое-либо явление действительности, в том числе и в вербальной коммуникации, опираясь па принцип, норму или ряд перечисленных в определении термина признаков, что является, в свою очередь, языковой основой для принятия компетентными органами решений и назначения санкций.

Однако у рассматриваемой языковой формы есть и оборотная сторона.

Эксплицитно выраженным в виде термина или правила бывает только то, что осознано обществом как этически/законодательно необходимое, значимое. Нередко законы и профессиональные этические нормы формулируются вдогонку действительности – только тогда, когда явление приобрело вопиющие, гротескные формы.

Например, в Хартии телерадиовещателей, принятой в России в конце 1990-х гг., появилась норма, предписывающая отказ от немотивированного использования иностранных слов, жаргона и сленга. Проблема перестала осознаваться как исключительно стилистическая, и это очень хорошо, поскольку немотивированное, непонятное читателю заимствованное слово по меньшей мере мешает беспрепятственно понимать текст, а то и вводит его в заблуждение (и то и другое – этические аспекты коммуникации). По существу это была запоздалая реакция профессионального сообщества на языковую ситуацию того времени, когда в СМИ, наряду с лексикой социальных низов, хлынул поток американизмов.

Ценность таких документов неоспорима, но они не могут охватить все многообразие жизни. К сожалению, многое из того, что считается в обществе по крайней мере неэтичным (а то и противоречит общепринятым представлениям о законности), долгое время остается неоформленным в виде закона, правила или термина. В связи с этим возникает ситуация, когда негативное явление очевидно, а квалифицировать его затруднительно. Нет нормы – нет проблемы. Документы, как правило, несколько отстают от жизни, поскольку реагируют на проблему, которая зрела не один день, а пока документ не принят, проблема значительное время остается вне этической профессиональной критики. Например, с начала 2012 г. китайские власти запретили выпуск огромного числа развлекательных передач с этическим вердиктом – за низкопробность и вульгарность. Некоторые наши (не желтые) СМИ прокомментировали это так: Между тем российским телеканалам, где "низкопробные" передачи захватили практически все "золотое" время, судя по действиям властей, еще далеко до кастрации.

Представление действительности независимо от темы через секс и все, что с ним связано, – любимая манера современных российских СМИ. Чаще всего такой глумливый, глуповатый язык аморален, поскольку циничен и пошл. Однако определения, что и по каким признакам считать аморальным, циничным, пошлым, нет ни в законодательстве, ни в этических кодексах. А если нет нормы – и порицать не за что.

Вот показательный в этом смысле комментарий того же события в российских СМИ: в информации под заголовком "“Дом-2” бы не выжил. В Китае сократили количество тупых развлекательных телепередач" был такой фрагмент: телеканалы перестали транслировать те передачи, которые китайские власти посчитали чрезмерно развлекательными или низкопробными (привет, "Дом-2"). Для ясности: на скандальное реалити-шоу "Дом-2" иски за аморальность, несоответствие этике, цинизм, нравственное развращение аудитории подавались несчетное количество раз, и ни один не был удовлетворен, потому что эксперты не обнаруживали законодательно закрепленных квалифицирующих признаков этих явлений, например порнографических сцен или обесцененной лексики (по-русски – матерной брани), которую режиссеры при необходимости "запихивали". Телеаудитория между тем прозвала эту передачу "Публичный дом-2", "Дурдом-2", и это более чем красноречивая этическая оценка со стороны общества.

Законодательные и этические термины часто весьма широки по значению, что дает возможность противоположным образом квалифицировать одно и то же явление. Например, пошлость определяется так: морально-эстетическое понятие, характеризующее такой образ жизни и мышления, который вульгаризирует человеческие духовные ценности, низводит их до уровня ограниченно-обывательского понимания, понижает саму идею достоинства личности. Проявления пошлости – ограниченность интересов, низменность мотивов, мелочность в действиях, прикрываемые высокопарными рассуждениями и сентиментальной мечтательностью. Как видим, в определении перечислено много отличительных черт явления. Пошлость все мы чувствуем, но классифицировать что-то как пошлость, следуя перечисленным признакам, и вынести вердикт, который, возможно, повлечет за собой этические санкции, крайне затруднительно.

Эта же неуловимость термина становится семантической основой манипулирования понятиями, навешивания ярлыков. Так, в 1960-е гг. как пошлость в СМИ квалифицировали все, что не согласовывалось с официальным искусством, так называемым социалистическим реализмом. Любимый заголовок того времени Осторожно, пошлость! превратился в газетный штамп.

И, наконец, коммуникативно сфера законодательства и научной, эксплицированной этики ограничена деловой коммуникацией, которая включает юриспруденцию, науку, профессиональную экспертную оценку, разбирательства в уполномоченных органах, и учебными вузовскими курсами. А в коммуникации, прежде всего профессиональной, мы вспоминаем о категориях этики, закона и их значениях в острых ситуациях.