Новгород и Псков - феодальные республики

Новгородская и Псковская республики в силу, прежде всего географического положения, развивались отлично от других древнерусских регионов. В XII в. уже сформировалась Новгородская республика, имевшая широкие деловые и торговые связи со многими европейскими государствами. На север Новгородская земля простиралась до Белого моря, а на востоке переходила за Уральские горы. Нестор Печерский называет ее "великой и обильной землей". Вся территория республики делилась на пятины, установленные княгиней Ольгой вместо прежних волостей, присуд, станов. Сам Новгород делился па пять районов, именуемых "концами", имеющих свои народные собрания — "конченные веча". Все города, входившие в состав Новгородской земли, именовались пригородами, хотя могли находиться от Новгорода на почтительном расстоянии, например, Псков.

Новгород и Псков находились далеко от Киева и большого участия в политической жизни и интригах не принимали. Изначально Киев назначал новгородского князя, а тот в свою очередь посадника, но после инцидента с Всеволодом Мстиславовичем, которого новгородцы лишили в 1136 г. власти по причине того, что "смердов не блюдет", Новгород сам стал приглашать князя, давать ему напутствие, избирать посадника и выбирать архиепископа без оглядки на киевского митрополита.

В XIII в. Псков обретает княжеский стол, а в XIV в. становится независимой республикой. У Новгорода это не вызвало возражения, поскольку у них с Псковом был общий противник — Ливонский орден и Швеция, и Псков первым принимал на себя удар в случае нападения. Независимый характер обоих государств подчеркивало и их официальное название: Господин Великий Новгород и Господин Псков.

У обеих республик было много общего, но были и отличия. Земли в Пскове бедные, поэтому крупной земельной аристократии не возникло. Бояре не имели такого политического веса, как в Новгороде. В то же время опасность постоянной военной угрозы требовало большей централизации власти, поэтому княжеская власть в Пскове была более значимой, чем в Новгороде.

Феодальные отношения в республиках строились отлично от других регионов. Прежде всего, здесь собственником земли был не князь, а город и монастыри. Высшим сословием были бояре, житьи люди (богатые горожане), своеземцы (мелкие собственники земли). Новгород был коллективным феодалом, бояре делили между собой прибыль, получаемую от общественных земель. Так продолжалось до XIV в., когда начало складываться частное боярское землевладение. Низкая доходность сельского хозяйства компенсировалось у новгородских и псковских бояр ростовщичеством и торговлей.

Как и в других регионах, крупными земельными собственниками были монастыри. Способы обогащения монастырей были практически везде одинаковые. Следует при этом иметь в виду, что монастырская земельная собственность никогда не дробилась в отличие от собственности боярской.

Житьи люди обладали порой достаточно высокими доходами, владели крестьянами, землей, занимались торговлей и ростовщичеством, имели все иные атрибуты феодального сословия, кроме одного — они не были боярами, а следовательно, не могли занимать государственные должности. Максимум, па что они могли рассчитывать, это должность тысяцкого, да и та уже в XIV в. перешла к боярам.

Особняком находились своеземцы. Это свободные землевладельцы, скорее всего из разорившихся житьих людей и разорившихся бояр. Вотчины их были невелики, порой соразмерны с крестьянским наделом. Землю они обрабатывали самостоятельно, могли сдавать се в аренду. Они не были членами общины, и их статус соответствовал статусу горожан.

В Новгороде и Пскове сложилась уникальная система землевладения. Она была свободна от традиционных для феодализма сюзеренно-вассальных отношений. Дело в том, что горожане могли беспрепятственно приобретать земли, прилегающие к городу и становиться вотчинниками. Это было их исключительное право. Никто из иногородних, даже князь и члены его семьи, такого права не имели.

Новгород и Псков были крупными торговыми городами. В них существовали независимые от властей самоуправляющиеся купеческие корпорации со своими уставами, внутрикорпоративной дисциплиной. Наиболее привилегированной частью купечества были гости, торговавшие за пределами своих республик, в том числе и в "дальнем зарубежье", например, с Ганзейским союзом.

Подавляющей массой городского населения были черные, или "молодшие" люди. К ним относились ремесленники, наемные рабочие, подмастерья, ученики и др. Это были свободные люди, пользующиеся основными правами, для которых принципиально была возможность профессионального роста и выбора рода занятий. Они могли принимать участие в местном самоуправлении.

Члены городской общины, работающие по найму, составляли категорию наймитов. Это были ремесленники, а чаще всего плотники. Часто наймиты работали по устному договору найма. Однако в отношении плотников, например, требовалось договор оформить письменно, путем записи. Иначе наймит рисковал понести материальные издержки.

Сельское население в основном состояло из крестьян-общинников, которых называли сябрами. Это были свободные общинники, совместно владеющие пахотными землями и промысловыми угодьями. Половники — лица, работающие за половину урожая или добычи (охота, рыбная ловля). Среди них были: изорники (от "изорати" — пахать), огородники, кочетники (рыболовы). Если половник все требования исполнил, то на Филиппово заговенье (14 ноября) он мог расторгнуть отношение с хозяином. Изорник получал от хозяина покруту (помощь), которую обязан был вернуть, если желал расторгнуть договор. Практика, однако, показывает, что вернуть покруту было практически невозможно, и это обстоятельство связывало должника. Закуп — еще одна категория полусвободного человека. Закуп получал ссуду и обязан был ее вернуть. Он работал только на хозяина. Этим он отличался от изорника, который работал также и на себя. Закуп мог уйти от хозяина в любой момент при условии возвращения долга, а изорник только на Филиппов день. Но в случае бегства мог стать холопом. Холопы, как и в других регионах, оставались полностью лишенными прав.

По форме правления Новгородская и Псковская земли были феодальными республиками. Высшим органом власти было народное собрание вече, в котором активное участие принимали свободные мужчины. Оно решало вопросы войны и мира, избирало высших должностных лиц, определяло направление деятельности князя ("указывало путь"), выступало судебной инстанцией по наиболее значимым делам. Вече не имело установленного регламента, постоянного состава, находилось под контролем боярской олигархии, представители которой входили в состав новгородского Совета господ и псковской Господы (Осподы). В состав этих коллегий входили действующие и бывшие должностные лица.

Высшими должностными лицами были посадник, вторым в иерархии был тысяцкий. Псков был менее населенным, тысяцкий там не избирался, а избиралось два посадника. Посадники контролировали все стороны жизни, в том числе и деятельность князя. В случае войны новгородский посадник командовал ополчением. Тысяцкий осуществлял торговый суд и военное руководство. В пользу посадника и тысяцкого население облагалось специальным налогом — поральной податью.

Особую роль играл в новгородском государственном управлении архиепископ, который избирался на вече из трех кандидатур. Помимо руководства епархией, он был хранителем архива, казны, государственной печати, имел широкие судебные и торговые полномочия.

Князь в Новгороде не был вполне самостоятельной политической фигурой. Его функции и материальное вознаграждение ограничивались договором с вечем. Ему принадлежала исполнительная и судебная власть, но под контролем посадника. Князь, члены его семьи и дружинники не имели право приобретать землю в пределах Новгородской республики, не могли самостоятельно без посредничества местного купечества заниматься внешней торговлей. Полномочия псковского князя были шире. Ограничения его касались только участия в деятельности веча и суда.

На новгородской и псковской территории поначалу действовали те же источники права, что и в других регионах: Русская Правда, пошлины, номоканоны, княжеские уставы и др. Но с течением времени для них этого стало недостаточно. На основе вечевых и судебных решений, внутренних и внешних договоров возникли новые правовые обычаи, так называемые псковские пошлины. Они-то и составили основу Псковской судной грамоты (ПСГ) (1462), которая дошла до нас с некоторыми купюрами. Вероятно, она испытала влияние Новгородской судной грамоты, созданной ранее, и дошедшей до нас в виде фрагмента из 42 статей. Подавляющее количество статей ПСГ регулировали гражданские правоотношения, что вполне логично, поскольку это было требование быстро развивающихся отношений собственности и товарно-денежных отношений.

ПСГ делит вещи на движимые (живот) и недвижимые (отчина). Перечисляются способы возникновения права собственности: давность владения, наследование, договор, дарение и др. Впервые был узаконен срок давности. Если человек владел земельным участком и беспрепятственно его обрабатывал в течение четырех лет, он становился собственником этого участка. В Пскове существовал и такой способ владения землей, как "кормля". Это условное пожизненное владение без права отчуждения и передачи по наследству.

Развитие обязательственного права привело к совершенствованию системы заключения договоров. Крупные сделки оформлялись "записью" — письменным документом, скрепленным печатью и хранящимся в архиве. Этот документ был неоспорим. Менее значительные сделки фиксировались на "досках", документе более простом и оспоримом. Допускались устные сделки при не менее четырех свидетелях. Специальные статьи были посвящены поручительству (поруке), залогу, закладу. Закон регламентировал достаточно подробно договоры дарения, займа, храпения. Последний долгое время считался дружеской услугой, но в ПСГ получил четкое правовое закрепление и обеспечение с помощью присяги (крестного целования). Законной регламентации также подлежали договоры личного найма, имущественного найма. Договор личного найма носил по преимуществу устную форму, реже требовалась запись. Договор имущественного найма чаще всего был связан с наймом помещения. Во всех конфликтных случаях в качестве доказательства сторонам предлагалось целовать крест.

Наследственное право представлено в ПСГ наследованием по закону ("отморщина") и по завещанию ("приказ"). К наследству призывались родственники всех линий (восходящей, нисходящей, боковой). При этом ближние исключали дальних и имущество без нужды не дробилось. Завещание (рукописание) было письменным и носило универсальный характер, т.е. вместе с наследством к наследникам переходили и обязательства наследодателя. Впервые в российском законодательстве были подробно прописаны нрава супругов как при наличии детей, так и при их отсутствии. Особо оговаривались случаи совместного или раздельного проживания с родителями мужа.

Достаточно подробно в ПСГ разработан вопрос о самой процедуре составления завещания, порядка его удостоверения священником и свидетелями, передачи на хранение в храм Святой Троицы и др.

Более половины статей ПСГ относятся к уголовному праву. Обобщающего термина для обозначения делинквентного (противоправного) поведения документ не содержит (в Русской Правде была "обида"). Однако состав преступлений значительно расширяется. Помимо преступлений против личности и имущества выделяются деяния напрямую с этим не связанные, например, государственные преступления, предательство (перевет), это первое упоминание о государственном преступлении, кража церковного имущества и др. Совершившие данные преступления лица подлежали смертной казни ("живота не дати"). Наказывались, хотя и менее строго преступления против правосудия.

ПСГ расширяет перечень имущественных преступлений. Сюда относят разного рода хищения: татьба, разбой, грабеж, кража из закрытого помещения, наход (состав этого деяния не вполне ясен). При этом следует отметить, что квалификация преступных деяний дается достаточно основательная даже с точки зрения сегодняшнего их толкования. Традиционно из состава субъектов преступления исключаются холопы. Преступления делятся на простые и квалифицированные (поджог, конокрадство, хищение из церкви или дворца). Последние наказываются строже, в основном смертной казнью. Смертная казнь ждала рецидивиста в случае совершения им аналогичного преступления в третий раз ("а в третий ряд изличив живота ему не дати").