"Новая иммиграция"

На протяжении второй половины XX – начала XXI в. в мире произошли существенные демографические изменения, заметно трансформировалась этнокультурная ситуация. Гигантские потоки мигрантов заметно видоизменяют этнический состав населения многих стран. Вследствие громадных миграционных подвижек возникли новые крупные диаспоры различных этносов. Подобные субъекты образования получили общее название "новой иммиграции" (табл. 2.2). В отдельных странах при характеристике таких субъектов прибегают к другим терминам. Например, в США их именуют "явными меньшинствами" (visible minorities), в Западной Европе – "гастарбайтерами".

Таблица 2.2. Страны с наибольшим числом "новых иммигрантов" в 2005 г.

Страна	Число иммигрантов, млн
США	35,0
Российская Федерация	13,0
Германия	7,3
Украина	6,9
Франция	6,3
Индия	6,3
Канада	5,8
Саудовская Аравия	5,3
Австралия	4,7
Пакистан	4,2
Великобритания	4,0

В России иммиграция оказалась главным фактором изменения этнокультурного состава населения. Прогнозируется устойчивый рост иммиграции как компенсации демографического спада и нехватки рабочей силы. Существуют три потока иммиграции: русскоязычные переселенцы из ближнего зарубежья; "внутренние иммигранты" – приезжие из российских регионов; иммигранты, пополняющие национальные диаспоры выходцев бывших советских республик. Статус и амбиции этих групп иммиграции различаются. Представители первых двух потоков, будучи такими же гражданам, что и коренные москвичи и петербуржцы, законно претендуют на обеспечение своих конституционных прав в образовании. В то же время "внутренние иммигранты" обязаны уважать нормы общежития и культуры в российских регионах, куда они прибывают. Гостевой статус диаспор иммигрантов из ближнего зарубежья предполагает максимальное уважение ими культурных традиций России в обмен на цивилизованную адаптацию, в том числе путем образования.

В США большая часть "новых иммигрантов" проживает в шести штатах: Калифорния – 30,9% населения, Нью-Йорк – 12,8%, Флорида – 9,8%, Техас – 8,6%, Нью-Джерси – 4,3%, Иллинойс – 4,1%. В этих штатах проживает 39,3% населения США и сосредоточено 70,5% "новых иммигрантов". Как видно, "новые иммигранты" рассеяны неравномерно, из чего следует, что в целом в США не происходит активной этнокультурной конвергенции за счет "новой иммиграции", которая болезненно воспринимает свою изоляцию и обособленность.

Западная Европа после Второй мировой войны приняла три волны переселенцев. Первая – наплыв рабочей силы из стран- колоний времен экономического подъема 1960-х гг. Вторая связана с последствиями нефтяного кризиса 1973 г., когда в Европу хлынул новый поток переселенцев. Третья волна возникла в ходе кризиса в СССР и Восточной Европе (1980-е гг.). Основная часть "новой иммиграции" – мусульмане из стран Африки и Азии. К началу нового тысячелетия их насчитывалось в Западной Европе от 10 до 12 млн.

"Новая иммиграция" изменяет состав учащихся. Так, в США за последние сорок лет число испаноязычных школьников увеличилось в восемь раз. Около 50% учащихся городских общественных школ в американских городах составляют латиноамериканцы и афроамериканцы. В школах Нью-Йорка ученики говорят почти на 100 языках.

На Западе есть удачный опыт интеграции иммигрантов. В первую очередь речь идет об адаптации иммигрантов в США до второй половины прошлого века. Нелегко, но в итоге эффективно сложилась социальная адаптация в Западной Европе сотен тысяч русских в 1920–1930-х гг. Олицетворением культуры галлов по праву считаются армянин Ш. Азнавур, еврейка С. Сеньоре, русская М. Влади, испанец Луи де Фюнес, дочь турка и баварки Изабель Аджани и т.д.

Ситуация с "новой иммиграцией" оказалась много сложнее из-за новых проблем педагогического и культурного, религиозного характера. Так, в Германии в крайне непростом положении оказалась русскоязычная диаспора, особенно российские немцы. В России их ассимиляция осложнялась немецким происхождением предков, в Германии – им мешает их "русскость".

Представители "новой иммиграции" не желают быть изгоями, озабочены вхождением, адаптацией в новый социум. Они опровергают крылатое суждение Дантона о том, что "родину нельзя унести на подошвах сапог", продолжая оставаться носителями национальной культуры и менталитета. Иммигрантская молодежь в рассуждениях о доминирующей культуры позиционирует себя как культурные меньшинства. Она исповедует собственные культурные ценности, традиции и верования, говорит на иных языках, что зачастую резко отличает ее от местного населения. "Новая иммиграция" стремится сохранить свою самобытность, отвергает культурную ассимиляцию. В этой связи можно упомянуть деятельность в Майами (США) общин кубинцев ("Little Havana") и гаитянцев ("Little Haiti"). Общины создали культурные анклавы среди белого населения и ведут неявную борьбу против поглощения своих культур окружающим миром. Как пишет американский ученый Л. Робинсон о деятельности этих общин, они принесли с собой ценности, во многом утерянные в американском обществе: трудолюбие, семейную верность, религиозность.

"Новые иммигранты" плохо владеют языком страны пребывания, незнакомы с ее культурой. Немногие иммигранты имеют хорошее образование. Не получив полноценное образование, они оказываются на периферии общественной жизни. Иммигрантам зачатую присущи неуверенность, неумение отстаивать собственную точку зрения, незнание других культур. Иммигранты обычно подвержены комплексу чужака (маргинала), рожденного из-за ослабления культурных связей с исторической родиной.

В менталитете и культуре иммигрантов постепенно происходят изменения. Иммигранты – мусульмане второго и особенно третьего поколений чувствуют себя чужестранцами на исторической родине. Юные мусульмане – дети иммигрантов посещают дискотеки, театры, получают среднее и высшее образование. Часть из них примыкает к толерантным течениям ислама и открыта для культурного диалога, хочет жить по-европейски. Другая часть находится под воздействием экстремистских настроений и резко враждебна западной цивилизации. Все они не намерены безоглядно соблюдать традиции родителей, отказываясь в то же время от полной ассимиляции. Страны проживания сделались для них "кормящими, но не любящими матерями".

Коренное население часто отказывается принимать и понимать иммигрантов. Вот типичное рассуждение коренного немца в отношении иммигрантов – российских немцев: "Я готов признать, что у нас общие предки, но их русский немецкий – это стена, через которую я не могу перепрыгнуть". В крайнем виде такое неприятие выливается в трагические события. Фанатик, устроивший в 2011 г. массовый расстрел в молодежном лагере в Норвегии, заявил, что, совершая это, он протестовал против приезда в страну иммигрантов.

Часть автохтонов отвергает совместное обучение с иммигрантами. Их причисляют к людям "второго сорта", обреченных на низкие академические достижения. Многие состоятельные семьи стараются поместить собственных сыновей и дочерей в частные учебные заведения, чтобы избежать контактов с иммигрантами. Значительная часть "новых иммигрантов" проживает в городских кварталах, откуда идет отток остального населения. Подобный исход не только усугубляет имущественное неравенство, но и неравенство в получении образования. Коренные жители в результате помещают своих детей в благополучные учебные заведения, а иммигранты оказываются в своеобразных гетто, не получая достойных работы и образования. Как пишет американский социолог Б. Саланье, подобная замкнутость – питательная среда агрессивного этноцентризма учащихся-иммигрантов.

Между автохтонами и иммигрантами нередки конфликты. Столкновения происходят на экономической почве, вследствие несовместимости цивилизационных культурных традиций, социальной несправедливости в отношении иммигрантских семей, из-за низкой степени адаптивности учащихся- иммигрантов и т.д. В заметной части коренного населения распространены настроения ксенофобии по отношению к иммигрантам.

Причинами противостояний оказываются не только ущемление культурно-образовательных прав иммигрантских общин, нетерпимое и враждебное отношение к ним, но и отказ новоприбывших уважать народ, культуру, традиции приютившей их страны. Так, лидеры мусульманских общин в Западной Европе, находясь в оппозиции диалогу культур, намерены взять под контроль образование единоверцев. Мусульманский педагогический трест (The Muslim Educational Trust) в Великобритании опубликовал в начале 1980-х гг. программу требований к школам с высокой концентрацией мусульман: назначение учителей-мусульман, запрет "несоответствующей" исламу педагогической и иной литературы, поддержка отдельных женских школ ("Аллах не сделал мужчину и женщину одинаковыми, так что ислам предписывает, чтобы мальчики и девочки учились раздельно"), обеспечение школьников предписанной Кораном пищей, ношение учащимися "мусульманской одежды", открытие мусульманских молелен или освобождение от занятий для посещения мечетей и др.

Аналогично действуют лидеры исламских общин во Франции. Поводом выступлений против светской школы был избран запрет ношения школьницами хиджабов – мусульманских платков. Кампании за ношение хиджабов, устройство мечетей в учебных заведениях и т.п. расцениваются как начало организации системы исламского образования в европейских странах. Активисты мусульманских организаций рассматривают "реисламизацию" иммигрантов в сфере образования как один из главных способов сопротивления "окультуриванию" со стороны ведущих этносов.

Что питает конфронтационные настроения юношей и подростков из иммиграции? Отчего нарастает их экстремизм? Почему у них, кому дана возможность получать наравне с другими образование, жить в более комфортных условиях, нежели на исторической родине, такая враждебность? Ответы, по-видимому, следует искать при анализе школьной политики, социального положения и эволюции самосознания беженцев. Иммигранты стоят на наиболее низких ступенях социальной лестницы, заняты наименее квалифицированным и низко оплачиваемым трудом. Дети иммигрантов, закончив учебное заведение, чаще остальных становятся безработными. "Наши отцы и матери, приехав в Европу, сравнивали свою прошлую жизнь с европейской и считали, что стали жить лучше. Мы не хотим таких сравнений. Свою жизнь мы сравниваем с жизнью коренных жителей и протестуем против дискриминации, которой нас подвергают", – говорят молодые иммигранты второго и третьего поколения.