Немного личного
Специально подчеркиваем: настоящая работа не направляется лично против кого-либо из коллег по моей бывшей кафедре, принимавших участие в написании Учебника. Ни в коем случае!
Точно также она не преследует целью опорочить сам Учебник — пожалуй, наилучшее на сегодняшний момент учебное руководство по дисциплине. Не дай Бог! Больше того: работа не направляется даже против защищаемых уважаемыми коллегами взглядов — нет. Суть и назначение работы состоит совсем не в этом.
Настоящее исследование направлено на критику традиционного (классического) представления о понятии вещных прав в том его виде, который оно приобрело в современной гражданско-правовой науке и ее преподавании. И для нас совершенно неважно, кем это представление отстаивается — коллегами или конкурентами[1] — поскольку подход этот, будучи до какого-то времени строго научным и потому плодотворным, сегодня уже, увы, не обладает ни одним из этих свойств. Именно в его рамках определения понятий лишаются своего практического значения: признаки, использованные при их отграничении от смежных категорий, составляют определения, существующие сами по себе, а вопрос о квалификации тех или иных субъективных прав в качестве вещных решается на основе совершенно других параметров, в числе признаков не фигурирующих. Именно в его рамках настоящая аргументация подменяется ее видимостью, за которой не скрывается, по сути, ничего другого, как подведение решения под заранее известный (из римской, русской дореволюционной, советской, либо современной немецкой цивилистики) ответ. Наконец, именно этот подход приводит науку к тому, что ее отдел, посвященный вещным правам, как резко диссонирует с общим учением о правоспособности и правоотношении, так и плохо сопрягается с учением об относительных правоотношениях.
Наша задача — устранить методологические недостатки, которыми классическая теория в наших условиях "заразилась", исцелить, так сказать, недостатки ее изучения и изложения, возвратив на сугубо научный путь развития.
Таким образом, именно потому, что в настоящей работе обнажается несостоятельность целого ряда аспектов (и методологических, и содержательных) классического учения о вещных правах; именно потому, что подобная дискредитация классического учения не может и не должна оставаться безответной, — иначе околонаучная общественность использует настоящую работу как флаг противостояния ему; наконец, именно потому, что только в лице коллег с нашей бывшей кафедры мы видим ученых, которые могли бы защитить канонический взгляд, опровергнув наши рассуждения — мы и взяли за основу настоящей публикации воззрения, рассуждения и аргументацию, представленные в "Классическом университетском учебнике" — Учебнике гражданского права одноименной кафедры юридического факультета МГУ.
Ну а как же быть с известным заветом насчет того, что нельзя критиковать "своих" — что бы они там ни говорили, что бы там они ни делали? Да почему ж нельзя-то, если эти "свои", как минимум, ошибаются? А если "свои" начнут "с яру головами вниз сигать" — мне, что ж, тоже следовать за ними? Почему и зачем? "Свои" — это что, священные коровы или, быть может, мертвецы, о которых out bene, aut nihil? Критика (конструктивная) и полемика (профессиональная) еще никому не помешали. Критика и полемика — не оскорбление и не основание к переходу наличности, а нормальная атмосфера существования любой науки. "Я считаю иначе" (придерживаюсь иного мнения, не согласен с тобой, полагаю, что ты неправ и т.д.) — ни с какой точки зрения не эквивалентно высказыванию типа "ты — дурак". Оскорблениям в науке действительно не место, но отлучить науку от критики и полемики — все равно, что оставить человека без крова, пищи и воды. Наука сначала остановится в развитии, затем зачахнет, захиреет и умрет[2].
Именно это и произошло с российской наукой права. То жуткое состояние, в котором она оказалась и о котором мы уже упомянули в начале этого Предисловия — это состояние разлагающегося уже трупа[3]. И оказалась она в нем именно от того, что заботились ее представители на протяжении, по крайней мере последних 80 лет, не столько об отыскании истины, сколько о том, как бы не обидеть "своих", занимающихся чем угодно, кроме ...этой самой науки. Что же удивляться тому, например, что даже пресловутые "немцы" не в состоянии всей вежливостью своих улыбок скрыть так и сквозящий из них сарказм и скептицизм, едва им только приходится услышать о российской юридической науке и российских ученых-юристах. Пока будем смотреть в рот этим самым "немцам" и повторять подобно попугаям даже их глупости, они над нами так и будут ухмыляться и иронизировать. Грустно.
К сожалению, современная российская юридическая наука производит примерно то действие, которое, собственно, и должен производиться всякий разлагающийся труп — отравляет окружающую атмосферу, воспроизводя новые поколения псевдоученых. Каким образом? Прививая соответствующие навыки и отношение к себе студентам юридических вузов и факультетов на лекциях, семинарских и практических занятиях, ну и, конечно, с помощью учебников.
Неужели же все столь безрадостно? Не совсем. Нужно понимать, что если представление об одной из ключевых тем цивилистики — о вещных правах — как и ее студенческое университетское изучение поражены глобальными недостатками, недочетами, упущениями и неточностями, то это обстоятельство еще не порочит самой концепции соответствующей темы (опять-таки, вещных прав). Недостатки научных трудов и учебников — это еще не недостатки самой защищаемой (излагаемой) в них концепции. Это разные вещи. Недостатки концепции свидетельствуют против нее и усиливают противоборствующие направления. Недостатки же в трудах защитников концепции, равно как и в учебниках, ее преподающих, ослабляют уверенность в ее истинности, но самой этой истинности не отменяют и под сомнение не ставят. От недостатков концепции освободиться невозможно; недостатки же ее изучения и изложения необходимо просто преодолеть. Чем быстрее и решительнее это будет сделано — тем лучше, ибо тем больше шансов на чудо — воскресение пашей цивилистической науки.
Сказанное, опять-таки, не нужно понимать в том смысле, что классическое учение о вещных правах в том его виде, в котором оно представлено, например, в Учебнике МГУ, состоит сплошь из недостатков. Отнюдь. И лучшим доказательством этого служит то, к примеру, обстоятельство, что первое наше содержательное разногласие обнаруживается только в четвертом параграфе первого очерка. До этого — все прекрасно; цитаты из Учебника приводятся не как предмет критики, а как нормальное авторитетное мнение — предмет содержательной отсылки.
В то же время нельзя было бы не признать, что в некоторых вопросах наши взгляды совпадают с воззрениями оппонентов. Особенно это замечание касается цивилистов из Санкт-Петербургского университета, неоднократно поминаемых в основном, недобрым словом, а также — представителей Ярославской цивилистической школы, до недавнего времени возглавляемой безвременно ушедшим от нас Е. А. Крашенинниковым. Что ж! — коллеги ошибаются, а оппоненты правы! Бывает и так[4]. И ничего страшного в этом тоже нет, и обижаться на это не следует. Удивительно, что приходится напоминать о таких (элементарных) вещах не просто взрослым, но почтенным, состоявшимся, можно сказать, сделавшим жизнь (да и какую жизнь!) людям.
Таким образом, настоящая работа — это никак не знамя противоборствующей теории, а, напротив, тот стяг, под которым классическая теория вещных прав должна с гордо поднятой головой шествовать в будущее. Ее выход в свет должен продемонстрировать отечественному научному цивилистическому миру атмосферу идейной толерантности, свободомыслия и строгой объективности в научных исследованиях — атмосферу существования и развития подлинно университетской науки. Кафедральный труд (в том числе учебник) — это не Библия, не догма, и не канон, предназначенный к дословному зазубриванию "от сих до сих" и не подверженный сомнению. Он — лишь база научного знания — субстанции, пребывающей в постоянном совершенствовании и развитии. И если в какой-то момент в этой базе обнаруживаются внутренние недостатки, потребность в изменении и (или) дополнении сообразно новым достижениям — так в чем же дело? Недостатки необходимо просто устранить, а изменения и дополнения — просто внести.
Обиды-амбиции "своих" и "чужих" тут ни при чем.