Немарксистский социализм на Востоке

Что можно сказать на очевидном фоне внутренних пороков марксистского социализма о социализме немарксистском? Здесь есть два разных типа - условно обозначим их как второй (считая ориентировавшиеся на марксистский социализм за первый) и третий.

Ко второму типу относятся хорошо известные страны диктаторского, деспотического социализма во всех его модификациях, от национал-социализма Сирии и даже Ирака времен Хусейна через жесткий и крайне сомнительный, но претендующий на народовластие исламский социализм Ливии до полу- и псевдосоциалистических режимов с уклоном в сторону ислама вроде Индонезии времен Сукарно или Бирмы. Собственно, среди этой группы стран преобладают те, где скорее играли (эти режимы уже в основном в прошлом) словом "социализм", а на деле реализовывался эксперимент в виде национальной или национально-конфессиональной искусственной конструкции.

Страны этого типа несколько сближают с марксистскими жесткий, подчас, как в Сирии, Ливии и Бирме, близкий к тоталитарному политический режим с произволом власти, унифицированностью социального поведения, строгим контролем над инакомыслящими, религиозным рвением поверивших в официальную идею и репрессиями по отношению к тем, кто сомневается или оспаривает ее. Аналогичным является режим Ирана, но он решительно не приемлет самого термина "социализм", считая его несовместимым с подлинным фундаментальным исламом. Существенно подчеркнуть, что, кроме Бирмы, все страны второго типа мусульманские.

Для режимов этого типа социализма характерно кое-что из того, что отличало страны социалистической ориентации. При всей их подчас структурной жесткости они существуют в пределах привычной для традиционного Востока нормы, т.е. с мелкой частной собственностью, ограниченным по потенциям рынком и т.п. Более того, они допускают и буржуазную экономику, хотя и стараются держать ее под сильным контролем власти. Режимы щедро пользуются социалистической фразеологией и эксплуатируют идею национального или религиозного (исламского) социализма, чем они и отличаются, как упоминалось, от принципиально не имеющего ничего общего с социализмом Ирана. Все страны, относящиеся к данной модели, можно считать националистическими, только национализм в каждой из них свой.

Вообще в националистические тона большей или меньшей интенсивности окрашены многие государства постколониального Востока, что следует считать нормальным, естественным, само собой разумеющимся. Но далеко не все из них хоть как-то связаны с идеями социализма, неважно, какого именно. Страны, которые относятся ко второму типу социализма, являются национально-социалистическими (опять-таки за исключением Ирана). Национальный социализм, особенно преобладающий в мире ислама с его ярко выраженным религиозным фундаментализмом, к социализму в собственном смысле слова порой, быть может, вообще не имеет отношения. Например, социализм такого типа, как в Ливии, можно считать не столько национальным, сколько авторитарным. Однако едва ли не наиболее существенное отличие и даже весьма важное преимущество стран этого типа перед ориентировавшимися на марксистский социализм в том, что они жизнеспособны. Значит ли это, что они выбрали оптимальный вариант развития? Если есть нефтедоллары, то вполне возможно, но совсем не обязательно. Словом, страны немарксистского социализма, особенно исламско-фундаменталистские, как Ливия, сильны вовсе не своей игрой в социализм, а национализмом и религиозной истовостью, что в содержательном плане сближает их с Ираном, который с социализмом вовсе не заигрывает.

Социализм третьего типа, социал-демократического, как в Сенегале, или дестуровского, как в Тунисе, распространен на Востоке слабо и почти ничем не отличается от капитализма. Точно так же шведский или австрийский социализм в Европе есть интегральная часть западного капитализма, его модификация. Но этот социализм тоже играет определенную роль, образуя своего рода левую фракцию в мощном потоке идей, апеллирующих к национальным, национально-религиозным и национально-цивилизационным ценностям. Идеи, о которых идет речь, далеко не всегда и не везде становились официальным знаменем, как в Тунисе или Сенегале. Тем не они менее весомо влияют на политику и общественное мнение стран Востока.