Национализм как идеология

Хотя некоторые авторы и говорят, что нация представляет собой феномен, старый как сам мир, национально-государственное строительство началось с Ренессанса и Реформации. Оно теснейшим образом связано с промышленной революцией, урбанизацией, становлением гражданского общества.

Сами понятия "нация", "национализм", "национальное государство", "национальная идея" сложились только в XVIII–XIX вв. Национальное государство в строгом смысле слова лишь в течение последних примерно 200 лет выполняет роль главного субъекта власти и регулятора общественных и политических отношений, в том числе и международных.

Германия и Италия, какими мы их знаем в современном виде, вышли на общественно-политическую авансцену лишь в второй половине XIX в. Целый ряд национальных государств (Югославия, Чехословакия, Финляндия, Польша, прибалтийские страны и др.) появились на политической карте современного мира лишь после Первой мировой войны в результате распада Австро-Венгерской, Оттоманской и отчасти Российской империй.

Не случайно национализм первоначально отождествлялся с восхождением буржуазии и капитализма. Поэтому прав Э. Геллнер, который утверждал, что национализм – это "нс пробуждение древней, скрытой, дремлющей силы, хотя он представляет себя именно таковым. В действительности он является следствием новой формы социальной организации, опирающейся на полностью обобществленные, централизованно воспроизводящиеся высокие культуры, каждая из которых защищена своим государством"^[1].

Иначе говоря, идеология теснейшим образом связана с формированием и институционализацией идей нации и национального государства. Более того, в течение последних двух-трех столетий идеология и национализм дополняли и стимулировали друг друга. Не случайно они возникли почти одновременно в качестве выразителей интересов поднимающегося третьего сословия, или буржуазии.

Другое дело, что в XX в. оба феномена приобрели универсальный характер и стали использоваться для обозначения широкого спектра явлений. Появившиеся тогда понятия "буржуазный национализм", "либеральный национализм", "мелкобуржуазный национализм", "национал-шовинизм", "нацизм" и т.д., по сути дела, использовались в качестве идеологических конструкций для оправдания и обоснования политико-партийных и идеологических программ соответствующих социально-политических сил. Свою крайнюю форму эта тенденция получила в гитлеровской Германии, где национализм и идеология служили двумя главными несущими опорами нацизма как государственной идеологии.

Национализм в XX в. стал знаменем разнородных социально-политических сил и движений, которые во многом определили основные векторы развития большинства стран и народов. В значительной степени именно под знаком национализма разворачивались процессы и события, в конечном счете приведшие к Первой мировой войне. Результатом самой войны явилось образование множества новых национальных государств, что в определенной степени подтвердило актуальность и действенность идей и принципов национального самоопределения.

Конец XX в. также ознаменовался новым всплеском национализма, идей национального самоопределения и образованием множества новых национальных государств. Можно со всей уверенностью утверждать, что образное выражение Э. Хобсбаума "сова Минервы парит над нациями вместе с национализмом" верно применительно и ко всему XX в.

На первый взгляд, парадоксально может звучать утверждение о том, что национализм при всей своей внешней обращенности в прошлое, к традициям и мифам, является ровесником и близнецом модернизации и теснейшим образом связан с промышленной революцией, урбанизацией, становлением гражданского общества и современного государства и т.д. То, что национализм и промышленная революция порой как бы противопоставляли себя друг другу, никоим образом не должно вводить нас в заблуждение.

Национализм – прежде всего социокультурный феномен, который во многих случаях выступает в качестве своеобразной оболочки для иных интересов и мотивов, например стремления участвовать в дележе материальных ресурсов, завоевании власти и авторитета, преодолении психологических и идеологических комплексов и т.д. Соответственно, он интегрировал в себя традиционные мифы и символы, но использовал их для защиты и обоснования новых феноменов в лице национального государства. Сила национализма как раз и состоит в том, что он органически соединяет индивидуальные социокультурные приверженности людей с государством, которое способно действовать в том числе и в плане защиты и гарантии сохранения национально-культурной идентичности народа.

Вместе с тем были и есть такие ученые, которые, будучи убеждены в реальности и силе национализма, выступали с радикальными лозунгами предоставления всем нациям возможности создать собственное государство.

Если бы все существующие в современном мире нации, народы, этносы претендовали на создание собственных независимых государств и попытались реализовать эти претензии, неустойчивость миропорядка многократно усилилась бы и само существование многих государств было бы поставлено под вопрос.

Под самоопределением понимается свобода каждого народа жить по собственным законам, под управлением избранных им самим властных структур, распоряжаться своей судьбой по собственному усмотрению, при этом нс нанося ущерба свободе и законным интересам других народов. Лишенная национального своеобразия страна может лишиться и отведенного ей места в мировой истории. Требуя для себя самоопределения, народы добиваются свободы распоряжаться своей судьбой на собственной территории.

Но, как показал опыт 1990-х гг., распад многонационального государства может привести к распаду устоявшихся властных структур и баланса власти и интересов, а это в свою очередь способствует росту неопределенности и неустойчивости. А события на постсоветском и постюгославском пространствах свидетельствуют о том, что такой распад чреват непредсказуемыми кровавыми последствиями, в которых даже в долгосрочной перспективе проигрыш для большинства вовлеченных сторон явно перекрывает все возможные приобретения.