Национализации и приватизации во Франции

Послевоенная национализация главным образом охватила транспорт, энергетику, банки и страхование, а также единственную крупнейшую промышленную компанию - автомобильную фирму "Рено". Главным направлением политики периода послевоенной реконструкции был государственный контроль над теми секторами экономики, где необходимы были крупные капиталовложения, а также финансово-банковские учреждения, через которые государство могло предоставить этим секторам экономики требуемые ресурсы. Со второй половины 1970-х гг., когда французский частный капитал набрал свою мощь, а компании стали вполне конкурентоспособны в мировой экономике, значительная часть государственного сектора была денационализирована, т.е. приватизирована. Это в целом соответствовало общемировым тенденциям, отчасти объективным, а отчасти продиктованным сменой парадигм мировой экономической политики - доминированием в ней либертарианского монетаризма. Франция (точнее, ее крупные деловые круги) охотно встала под знамена этой политики. Эта тенденция была нарушена Ф. Миттераном - новая национализация в 1982 г. носила стратегический характер и наделила правительство возможностью осуществлять активное вмешательство в экономику. Она во многом была также связана с тем, что частный сектор недофинансировал важные отрасли экономики, особенно такие, как производственная инфраструктура, информационные технологии, новые исследования в промышленности, авиастроении, металлургия и др. Все эти отрасли оказались к тому периоду неконкурентоспособными, и частный сектор не мог их модернизировать в соответствии с новыми международными требованиями, которые были заданы инфраструктурой ведущих экономических держав мира (США, Японией, Германией). В такой обстановке были национализированы пять промышленных групп (CGE, Pechiney, Rhone, Poulene, Saint'Gobain and Thomson), а также 41 банк и финансовое учреждение. Сталелитейная промышленность (Usinor and Sacilor) также стала государственной собственностью. Государство приобрело контрольный пакет акций в таких предприятиях передовой технологии, как Matita, Dassault, Bull, и ITT France. В результате более 25% всей экономики Франции стало находиться под непосредственным управлением государства либо доминирующим влиянием государства в соответствующих странах.

Государственный сектор Франции, который к тому периоду был крупнее, чем в любой другой стране, получил огромные финансовые инъекции за счет государственного бюджета; качественно улучшился его менеджмент. И уже через четыре года после национализации он стал объектом новой денационализации (1986-1988 гг.). К этому периоду в национализированные предприятия, как было отмечено выше, были вложены огромные средства, они подверглись коренной модернизации, стали вполне конкурентоспособными в мировой экономике. Приватизация затронула прежде всего сферу промышленности - предприятия Saint-Gobain, CGE and Matfta, отрасли коммуникаций - Havas and TFI и банковскую сферу - Societe Generate, Paribas and Suez.

Следующий этап приватизации был осуществлен в соответствии с планом правительством Э. Балладюра (позже - А. Жупе), которое выставило на продажу 21 находящееся в государственной собственности крупное предприятие в различных отраслях и сферах производства, услуг и прочей хозяйственной и финансовой деятельности. В течение 1993-1995 гг. Banque Nationale de Paris, Rhone-Poulenc, Elf, UAP (страхование), the Seita (табачная продукция), Usinor-Sacilor и Pechiney перешли из собственности государства в частную собственность. В результате доля государства в материальном производстве и сфере услуг с 25% (1985 г.) сократилась до 10% (к 1995 г.). Наиболее крупная национализация была осуществлена социалистическим правительством Л. Жюспена, которое пришло к власти в 1997 г. в результате победы социалистов на парламентских выборах. Хотя экономическую политику Жюспена ассоциировали с дирижизмом, она таковой на деле не являлась. При Жюспене была проведена самая масштабная приватизация - ее стоимость оценивается в 180 млрд евро. Это значительно укрепило государственный бюджет и позволило привести его в соответствие с Маастрихтским договором (дефицит 3%). Заметим, что правительство неуклонно, до сегодняшнего дня, продолжает осуществлять жесткий контроль над ценами естественных монополий, тарифами в области здравоохранения и квартальными платежами, цепами на сельскохозяйственную продукцию (до 80%). Это во многом определяет стабильность потребительских цен и низкие темпы инфляции в стране.

Объясняя мотивы национализации, обычно мнения сходятся в том, что государство таким путем "подтягивает" крупные фирмы до конкурентоспособного уровня, вкладывая в них большие финансовые ресурсы (инвестиции). Другая причина менее очевидна: она связана с опасениями относительно того, что промышленность Франции легко может перейти под контроль иностранных крупных корпораций. Дело в том, что промышленные предприятия Франции всегда были относительно менее крупными по сравнению, например, с их немецкими или английскими конкурентами, не говоря уже об американских или японских корпорациях-конкурентах. Это связывают с хронической нехваткой долгосрочных капиталовложений. К тому же на рынках капиталов Франции доля фондовой биржи всегда была незначительной - она составляет около 30% ВВП, в противовес Лондонской бирже, где эта же величина равна 94-96% ВВП. С этим связана значительная слабость финансовых учреждений, занимающихся инвестированием на Парижской фондовой бирже. Существуют и традиционные опасения, что частное предпринимательство вполне может переместиться из делового материального конкурентного сектора в сектор так называемого государственного обслуживания - энергетика и транспорт (инфраструктура), телекоммуникации, а это, в свою очередь, может привести к упадку в целом. Все эти факторы, но всей видимости, учитывались при проведении последней крупной "волны приватизации" в 1990-х гг. во французской экономике.

Следует отметить и то обстоятельство, что к национализациям и приватизациям во французском обществе отношение более чем спокойное - эти действия рассматриваются с чисто прагматических позиций, без каких-либо идеологических противостояний с использованием лозунгов "капитализм" или "социализм" (что характерно для элитных кругов в российском обществе, которым свойственная кризисная пропаганда).

Сыграло свою роль и то обстоятельство, что если государство вкладывало огромные средства в модернизацию национализированных предприятий, то оно извлекало также крупные доходы за счет их продажи в процессе приватизации. Так, одним из источников погашения дефицита государственного бюджета явились поступления от приватизации государственных компаний. Только в 2000-2004 гг., в соответствии с планом приватизации, в бюджет поступило более 20 млрд евро. Вырученные доходы направлялись, как отмечено выше, на погашение дефицита государственного бюджета, а также на поддержку тех предприятий, которые остаются в государственной собственности. В целом за период 1986-2003 гг. государство получило от приватизации всех своих компаний и банков 65,8 млрд евро, в том числе за счет продажи 15,7% акций авиакосмической компании Dassault Systems, 18,5% акций автомобильной фирмы Renault и 10% акций банка Credit Lyonnais; в 2004 г. были проданы государственные пакеты акций компании Snecma, Air France, France Telecom, Aeroports de Paris, Thomson-CSF и др. При этом крупнейшими реципиентами государственной помощи являются банк Credit Lyonnais (6,6 млрд евро), компания Air France (3,4 млрд евро), электронные фирмы Bull (3,1 млрд евро), Thomson-CSF (2,4 млрд евро), металлургическая компания Usinor (2,6 млрд евро) и др.

Таким образом, традиционно высокий уровень влияния государства в экономике Франции стал ограничиваться сравнительно узкими пределами отдельных отраслей (оборона, авиапромышленность, космические технологии, НТР) вплоть до начала глобального кризиса в 2008 г. По в условиях кризиса французские власти намного более оперативно и всесторонне стали использовать ресурсы государства с целью воздействия на сферы экономики, затронутые кризисом: банки, промышленность, малое предпринимательство, слабо защищенные слои населения и т.д. Президент Саркози на всех международных форумах наиболее критически характеризовал современный капитализм, ассоциирующийся с крупными банками и корпорациями, требовал от других лидеров стран занять решительные позиции по государственному регулированию главных экономических процессов. Отметим также последовательную защиту малого бизнеса со стороны всех правительств, независимо от партийной принадлежности, на протяжении всех послевоенных десятилетий. Если в последние годы политика Франции совпадала с превалировавшими в Брюсселе (Комиссия ЕС) настроениями относительно нежелательности активного вмешательства государства в экономику (во всяком случае, теоретически, хотя и в этом вопросе имелись разные точки зрения даже в составе правящих страт - некоторые из них не разделяли мнения относительно позитивного влияния глобальной либерализации), то глобальный кризис мгновенно изменил ситуацию. Во французских политических кругах ныне преобладает взгляд на то, что именно глобальная политика неолиберально-монетарного типа - главный виновник наступившего кризиса. Это мнение наиболее характерно для самого "правого" французского президента Николя Саркози, который много раз публично повторил мысль: "С капитализмом надо что-то делать..." Но "что-то делать" никто не торопится - кризис с точки зрения многих прошел, и все возвращается на исходные позиции.