Морфологическая и динамическая парадигмы

Дихотомия морфологической и динамической парадигмы относится как к раскрытию возможностей деятельностного подхода в психологии, так и к более широкой проблеме ориентировки психологических теорий на анализ структурно оформленных или динамических компонентов в активности человека. Эта дихотомия является не только более поздней в методологии психологической науки, но и более адресно относимой к компонентам теории, а не используемого метода.

Уже в психологии сознания сложилось противопоставление теорий, отстаивающих позиции структуралистского понимания психики (В. Вундт) и функционального (В. Джеймс). Здесь при общности метода – интроспективного – отличием было выделение того аспекта субъективной реальности, который становился предметом изучения. Вундт следовал морфологической трактовке – но не деятельности, а сознания. Джеймс в своем труде "Принципы психологии" в 1890 г. ввел новые описательные характеристики сознания, позволяющие его представить как "поток", непрерывное движение, представленное в субъективном опыте каждого человека. Одновременно с идеей "потока сознания" осуществлялась попытка использовать представления эволюционной теории для того, чтобы понять психику через взаимодействие живых организмов с окружающей средой. Ему удалось опровергнуть точку зрения интеллектуалистов о том, что познание отношений предполагает какие-то особые чистые акты. Сознание как целое включает репрезентации одних предметов как данных в отношении к другим, и в нем можно выделить переживания статических и динамических отношений^[1]. Тем самым в теории Джеймса появляются зачатки динамического объяснения, связываемого с возникновением системы напряжения. Но у Джеймса этот объяснительный принцип ограничен системой внутри сознания. Позже Левин конституирует его для психологического поля^[2]. При развитии смысловой теории мышления в школе О. К. Тихомирова появляются конструкты динамических смысловых полей (Васильев И. А.) и динамических регулятивных систем (Корнилова Т. В.) [Бабаева Ю. Д. и др., 2008]. Их использование позволяет преодолевать морфологический подход и реализовывать динамическое рассмотрение единства интеллекта и аффекта.

Итак, ориентация авторов на выделение структурных составляющих в выделенном предмете изучения, подчиняющих себе его динамику, отличает так называемые морфологические подходы. Ориентация на поиск динамических законов организации психической жизни соответственно отличает теории другого подхода. Сложность, однако, заключается в том, что методы психологического исследования не могут быть однозначно разведены на классы, соответствующие той или иной ориентации психологических объяснений. Есть как специально разработанные в рамках той или иной парадигмы методы (например, ряд психоаналитических), так и общие (например, те же методы наблюдения и эксперимента), позволяющие проверять гипотезы "разной объяснительной ориентации".

С морфологической парадигмой авторы введенной дихотомии – "морфологические-динамические" – связывали развитие деятельностного подхода. Рассмотрение деятельности как относительно инвариантной системы, описать которую можно на разных уровнях (мотива, цели, условий осуществления), объединило разных исследователей, рассматривающих свой предмет изучения в заданной системе категорий процессуального ее осуществления (деятельность, действие, операция, функциональный блок).

Иные единицы анализа выделяются, согласно А. Асмолову и В. Петровскому, при выдвижении динамической парадигмы в исследованиях деятельности. "Единицами, характеризующими движение самой деятельности, являются установка, понимаемая как стабилизатор движения в поле исходной ситуации развертывания деятельности, и надситуативная активность" [Асмолов А. Г., 2002, с. 255]. Таким образом, переход от морфологической парадигмы к динамической – в рамках общего деятельностного подхода – означает и изменение системы используемых базовых понятий, и изменение в понимании раскрываемых закономерностей, и изменение в принимаемых постулатах. Так, "постулат сообразности", стоящий за признанием целевой причинности в регуляции действия, может вести за собой в теории такие последствия, как признание стремления к гомеостазу, прагматизм или гедонизм в регуляции деятельности. В то же время деятельность может быть понята как преобразующая активность, деятельность "самоизменяемая" (и самопричинная). Цель может пониматься в качестве причины, а может представать лишь результирующим моментом в процессе целеобразования, на который действуют различным образом внешние, внутренние условия, а главное – движение самой деятельности. Активность, в свою очередь, может быть понята как один из моментов развертывания деятельностных структур, но может и выступить в качестве избыточного момента – преодоления ситуативных ограничений и адаптивных побуждений.

Таким образом, изменения в предмете и методах изучения деятельности позволяет говорить о различиях в парадигмах как исследовательских подходах. И прописка под знаменами деятельностного или иного флага еще не означает способ реализации деятельностного подхода в психологии.