Мировой воспроизводственный процесс
Глобализация становится следствием всемирных интеграционных процессов. Человечество переживает сегодня уникальный период всеобщей интеграции. В сфере производства интегрируются различные отрасли промышленного и аграрного секторов, интегрируются отрасли материального производства, информации и духовного производства. Интенсивно, хотя и противоречиво, наука интегрируется с производством[1]. Процессы интеграции перерастают национальные границы, развиваются региональные интеграционные группировки[2].
Наконец, великим новшеством, революционным скачком недалекого будущего может стать прогнозируемое появление всемирной хозяйственной интеграции. Идеи мирового или, точнее, всемирного хозяйства нашли своих приверженцев в лице руководителей многих стран, в том числе бывшего СССР и России. Так, еще в 1988 г. М. С. Горбачев говорил с трибуны ООН: "Мировое хозяйство становится единым организмом, вне которого не может нормально развиваться ни одно государство, к какой бы общественной системе оно ни принадлежало и на каком бы экономическом уровне оно ни находилось"[3].
Однако в этом вопросе надо различать теоретические концепции и прогнозы и реально осуществляющиеся процессы. Скажем, русские марксисты прогнозировали появление мирового хозяйства исходя из их понимания обобществления производства и, как следствие, его интернационализации[4]. Правда, В. И. Ленин был уверен, что возникшее при капитализме как тенденция всемирное хозяйство найдет свое завершение только при социализме[5]. Что ж, если прогноз мирового социализма и не реализовался, то предположение о возможности существования всемирного хозяйства – реализуется на наших глазах.
Исследуя глобальные экономические процессы, надо строго различать мировой рынок и мировое хозяйство.
Формирование мирового рынка началось, по крайней мере, в XVI–XVII вв. А мировое хозяйство – это детище конца XIX в. и начала XX в., периода глобального господства монополизированного капитала.
В условиях мирового рынка процесс воспроизводства капитала осуществлялся в границах национальных государств, а внешнеэкономические связи носили вторичный, производный характер[6].
Производство товаров не было связано с интернационализацией самого труда. На монополистической же стадии интенсивный вывоз капитала, его интернационализация приводит к тому, что процесс расширенного воспроизводства капитала становится международным[7]. Международный характер приобретает производительный труд.
Теперь международные экономические связи перестают быть вторичными и производными, без них немыслимо существование капитала как самовоспроизводящегося фактора производства.
Именно это обстоятельство и делает хозяйство мировым.
Если мы согласимся с тем, что основанная на мировом хозяйстве всемирная экономика – это некая "метасистема"[8] производственных отношений, функционирующих во всемирном масштабе, то теоретически вопрос оказывается не очень сложным, если не смешивать понятие мировое хозяйство с понятием мировой рынок.
Мировой, или всемирный, рынок, где продают и покупают свои товары представители различных стран и региональных объединений, – это реальность. Но воспроизводственный подход к системе отношений всемирного хозяйства требует иного ракурса рассмотрения проблемы, а именно: насколько взаимообусловлены воспроизводственные процессы в различных странах и группах стран. Или иначе: возможно ли самовоспроизводство капитала вне мирового хозяйства? Этот критериальный ракурс показывает, что мы не должны преувеличивать степень сформированности всемирного хозяйства и меру его интегрированности. Тем более, если речь идет о России.
С сожалением приходится констатировать, что на мировом рынке мы пока выступаем больше в качестве учеников, аутсайдеров, а иногда (например, в 1990-е гг.) и просителей при всех безбрежных наших потенциальных возможностях и уникальной емкости нашего рынка. Да, без нас, без России, без нашего экспортного потенциала Западу будет труднее расширенно воспроизводить капитал, национальный и интернациональный. Труднее, но не более того.
Мировая экономика действительно формируется как совершенно новое качество отношений, как скачок, который когда-нибудь сыграет главную роль в мировом социальном обновлении. Но сегодня мы вынуждены согласиться с тем, что ведущее и генерирующее значение в этом процессе остается за странами Запада. И величины издержек производства и интернационатьной стоимости товаров, и мировые цены, и технико-технологические и качественные параметры товаров и услуг на мировом рынке определяются не нами, не российскими условиями производства и, тем более, не условиями стран СНГ. Наше влияние на мирохозяйственные процессы не следует преувеличивать, чтобы не разочаровываться в будущем. Даже обычные товарные связи, структура нашего экспорта и импорта показывают, сколь мало мы можем повлиять на всемирный воспроизводственный процесс. Когда в конце 1980-х и начале 1990-х гг. в бывшем СССР и России, в других странах Восточной Европы разразился системный кризис, страны ОЭСР, т.е. наиболее развитые страны мира, показали 3–4% ежегодного прироста ВВП, промышленного производства и товарного экспорта.
Иначе говоря, Западу было совершенно все равно, кризис у нас или бурное развитие. И если они там, на Западе, и испытывали в последующие годы сложности, преимущественно в финансовой сфере, то это происходило без нас и не из-за нас. Напротив, когда в 2008 г. в США начались кризисные явления в финансовой сфере, цепная реакция для всего мира оказалась настолько мощной, что и в 2012 г. еще нельзя констатировать успокоение мирового воспроизводственного процесса.