Мир-системное воздействие и структурные перекосы в пореформенном хозяйстве

Железнодорожное строительство, одновременное с действием либеральных таможенных тарифов (1857 и 1868 гг.), подключило Россию к транспортно-коммуникационной революции в капиталистической мир-системе. Фирма Сименсов проложила через Россию Индо-Европейскую телеграфную линию. Внешнеторговый оборот возрос примерно в четыре раза к 1876–1880 гг. сравнительно с 1851–1855 гг., что соответствовало общим темпам развития мировой торговли, и влияние ее общих тенденций на торговлю и производство в России стало гораздо более ощутимым.

Тяжелая промышленность западных стран нашла в России новые обширные рынки сбыта. Характерно, что "Правила для поощрения машиностроительного дела в России" (1861 г.) акцентировали право фабрикантов "на беспошлинный пропуск им из-за границы чугуна и железа в количестве, необходимом для выделывания на их заведениях машин и фабричных принадлежностей". По из-за границы шли не столько товары для производства машин в России, сколько иностранные машины (табл. 14.1); чугун не столько для производства машин, сколько для рельсов, плюс еще и английский уголь. В самой России угольной промышленности почти не было; продукция черной металлургии Урала в 1860-е гг. сократилась в абсолютном выражении, поскольку освобожденные от прикрепления к заводам крестьяне бросали ненавистные предприятия.

Новый металлургический центр Российской империи стал формироваться на юге вокруг Донецкого Кряжа. О наличии донецких угольных и железных копей было известно давно, но их разработку сдерживали исключительные права казачества Войска Донского на недра окрестных степей (отменены в 1856 г.), а затем инертность столичных предпринимателей, не желавших вкладывать капиталы в рискованное дело освоения минеральных ресурсов окраин. В итоге крупнейшее предприятие в районе Донецкого Кряжа было основано валлийцем Дж. Юзом – "Новороссийское общество каменноугольного, железного и рельсового производств" (1872 г.), первый российский угольно-металлургический комбинат, вокруг которого вырос поселок Юзовка.

Таблица 14.1

Статистика машиностроения и импорта машин в Российской империи

Год	1850	1860	1870	1880
Стоимость продукции, млн руб., и число (в скобках) частных машиностроительных заводов	0, 423 (25)	0, 846 (92)	27,4 (145)	72,2 (195)
Стоимость импорта машин, млн руб.	2,3	8,5	37,5	67,3

Гораздо быстрее, чем машиностроение и новая черная металлургия, стало развиваться российское нефтяное дело на скважинах Апшеронского п-ва Каспийского моря близ Баку. Там неугомонный В. Кокорев построил первый в мире нефтеперегонный завод (1859 г., независимо и даже раньше начала нефтебизнеса в США). Но царское правительство не придало этому значения, а затем на быструю мировую славу керосина отреагировало охватом Бакинского нефтеносного района откупной системой. Когда свободная добыча была вновь разрешена (1872 г., с уплатой акциза), Кокорев, погрузившись в грюндерство, успел остыть к нефтепромышленности, и в ней шире других развернулись шведы-машинозаводчики братья Нобели из Петербурга (где их отец укрылся от уголовной ответственности за банкротство на родине). Нобели организовали свою компанию "Товарищество БраНобель" (1879 г.) как вертикально интегрированную (от добычи нефти до транспортировки нефтепродуктов, а затем и производства двигателей на жидком топливе) и изначально ориентированную на экспорт в Европу.

С распространением керосина упала потребность в сальных свечах, и сырье для них – сало, второй по значимости после зерновых предмет русского вывоза (12–15%) большей части XIX в., быстро потеряло экспортное значение. Та же судьба постигла знаменитый русский поташ: его вытеснила селитра из Чили, ввозимая и как сырье для производства пороха, и как ценное минеральное удобрение.

Заокеанская конкуренция оказала воздействие и на российский хлебный экспорт. Хотя сто общий объем рос как никогда, доля пшеницы существенно уменьшилась относительно других главных зерновых (в 1861 – 1865 гг. – 5 : 3; в 1876–1880 гг. – 3 : 5), особенно относительно ржи (соответственно 4 : 1 и 4 : 3). Связано это было с тем, что индустриализация и рост городского населения увеличили спрос на русскую рожь в традиционно потреблявших ее странах – Германии и Швеции, тогда как русскую пшеницу стала теснить североамериканская.