Залоговое право и право удержания

1. Залоговое право. Согласно абз. 1 п. 1 ст. 334 ГК1 "...в силу залога кредитор по обеспеченному залогом обязательству (залогодержатель) имеет право в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения должником этого обязательства получить удовлетворение из стоимости заложенного имущества (предмета залога) преимущественно перед другими кредиторами лица, которому принадлежит заложенное имущество (залогодателя)". Как уже говорилось выше, если усматривать существо залогового права в возможности залогодержателя распорядиться правом собственности на вещь, находящуюся в собственности залогодателя и (или) в преимущественном (перед другими кредиторами) праве обратить в свою собственность выручку, полученную от продажи предмета залога[1], то причислить залоговое право к категории вещных никак невозможно. Хотя бы потому, что правомочие распоряжения является элементом правоспособности залогодержателя, а объектом такого правомочия — чужое (принадлежащее залогодателю) право собственности; объектом же права присвоения выручки является денежная сумма, а не индивидуально определенная вещь.

Затем, согласно абз. 2 п. 1 ст. 334, абз. 2 п. 3, п. 5 ст. 350.[2] и подп. 4 п. 1 ст. 352 ГК в случаях и в порядке, которые предусмотрены законом, залогодержатель может удовлетворить свое требование и иначе, а именно — путем присвоения (обращения) предмета залога в свою собственность, или (как выражаются составители проекта изменений-дополнений в ГК) "...путем передачи предмета залога залогодержателю (оставления у залогодержателя)". Юридическая природа этой возможности будет предметом рассмотрения отдельного Очерка (десятого), но уже сейчас можно видеть, что и такая возможность не способна придать праву залогодержателя вещный характер. Хотя бы, опять же, потому, что ее объектом является право собственности залогодателя на предмет залога, а не самый предмет, т.е. потому, что возможность эта чисто юридическая, доставляющая залогодержателю юридическое господство над чужим правом, а не фактическое — над чужой вещью, как должно было бы быть, если бы право залогодержателя было бы вещным.

В то же время в силу абз. 2 п. 4 ст. 334 ГК "...к залогу недвижимого имущества (ипотеке) применяются правила настоящего Кодекса о вещных правах, а в части, не урегулированной указанными правилами и законом об ипотеке, общие положения о залоге". Понятно, что "применяются правила" не равнозначно "является разновидностью", но ведь есть еще п. 2 ст. 223, прямо причисливший ипотеку к категории вещных прав! Опять-таки, понятно, что в юридической квалификации законодатель вполне может ошибиться, что вероятность такой ошибки весьма высока и что примеры подобных ошибок нам уже встречались — но все-таки! Что побудило законодателя отринуть сомнения и дать такую квалификацию ипотечному праву?

Объяснение (и описание) этому феномену мы уже давали, когда рассуждали о юридической природе залога по действующему законодательству (§ 4 Очерка 4). Всякий, кто усматривает существо залога в одном только распоряжении заложенной вещью и присвоении того, что получено взамен нее (выручки от реализации, страхового возмещения, суммы компенсации и т.д.), смешивает право залога с правом экзекуции чужих ценностей. Он не учитывает того, что залоговые правоотношения начинают свое существование задолго до того, как дело дойдет до распоряжения его предметом и присвоения выручки. Больше того: ни до одного из этих моментов дело может так никогда и не дойти (например, при надлежащем исполнении должником обеспеченного залогом обязательства), а залоговые правоотношения, тем не менее, все равно будут считаться установленными. Именно в них и должна усматриваться суть залога, поскольку возможности распоряжения правом собственности па чужую вещь и присвоения выручки от такого распоряжения принадлежат не только залогодержателям, но и иным лицам, например, ретенторам (кредиторам, реализующим право удержания), а также любым вообще лицам, в интересах которых был наложен запрет на распоряжение чужим имуществом (п. 5 ст. 334), например, в форме его ареста или блокировки.

В чем же заключается ОГЛАВЛЕНИЕ и какова природа залоговых правоотношений, существующих с момента заключения договора о залоге (п. 1 ст. 341) и до момента наступления основания для обращения взыскания на их объект (предмет залога)[3]? Ознакомление с дальнейшим ОГЛАВЛЕНИЕм проектируемых изменений и дополнений к ГК показывает, что на вопрос, сформулированный в столь общей форме, вряд ли возможно дать однозначный ответ. Это видно хотя бы из норм ст. 334—358.18 предусматривающих поистине необъятный круг субстанций — потенциальных предметов залога: очевидно, что в отношении некоторых из них (вещей) совершение определенных категорий действий возможно, а в отношении других (прав) — нет. Но так произошло именно из-за ошибочного отождествления составителями ГК права залога с правом экзекуции. Это вытекает из п. 1 ст. 336, который тем центральным качеством, что определяет шанс имущества выступить предметом залога, считает его способность быть предметом обращения взыскания. То есть предметом залога может быть, по сути, любое обороноспособное имущество. Иначе и быть не может, если усматривать существо залога именно в обращении взыскания с последующим присвоением выручки.

В практическом отношении сказанное означает следующее. Подобно тому, как не существует общего, единого для всех видов обороноспособного имущества, "имущественного права" (или "права на оборотоснособное имущество"), точно также, значит, невозможно сконструировать и одного, единого для всех мыслимых предметов залога, залогового права. Остается признать, что проектировщики ГК, следуя уже бог весть когда установившимся "традициям", продолжают объединять под наименованием "залог" несколько различных по юридической природе институтов, и, значит, несколько различных субъективных прав. Нет ли среди них прав ограниченных вещных? Да, конечно, есть, поскольку:

1) п. 1 ст. 336 ГК допускает возможность выступления в качестве объекта залогового права любых оборотоспособных имущественных ценностей, а значит — и индивидуально-определенных вещей, как недвижимых, так и движимых;

2) ОГЛАВЛЕНИЕм всякого[4] залогового права всегда является правомочие залогодержателя на владение предметом залога (п. 1,3 ст. 338, ст. 343, п. 2 ст. 344, п. 1 ст. 347, п. 2 ст. 352, п. 1 ст. 358.16), либо его фактический (п. 2 ст. 338) или юридический (ст. 339.1, п. 2 ст. 343) заменитель; кроме того, право залогодержателя может также включать в себя правомочие пользования предметом залога (п. 5 ст. 346, п. 2 ст. 347); его оборотной стороной является, по общему правилу, только бремя содержания заложенной вещи (п. 1 ст. 343), по на залогодержателя, являющегося предпринимателем, может быть также возложена ответственность за случайную (в смысле ст. 401) гибель или повреждение предмета залога (п. 2 ст. 344);

3) обладатель залогового права способен распорядиться им с соблюдением правил гл. 24 ГК (об уступке требований) и с одновременной уступкой его приобретателю "...права требования к должнику по основному обязательству, обеспеченному залогом" (ст. 354)[5];

4) способность к приобретению залоговых прав ограничивать не планируется[6] — главное в том, что залогодержатель должен совпадать в одном лице с кредитором по основному обязательству, обеспеченному таким залогом (см. еще раз ст. 354)[7];

5) срок существования залогового права предопределяется продолжительностью существования основного (обеспеченного) обязательства (п. 3 ст. 341, подп. 1 п. 1 ст. 352)[8]; оно возникает либо из договора о залоге, либо в силу закона из наступления юридических фактов, в нем указанных (ст. 334.1)[9]; что же касается встречного предоставления за установление залогового права, то оно обычно не оговаривается, и в этом — юридическом — смысле слова оно может быть только безвозмездным[10],

6) при переходе права собственности на заложенное имущество залоговое право сохраняет силу (п. 1 ст. 353), т.е. обременяет свой объект, следует за ним.

Таким образом, залоговое право, объектом которого является индивидуально-определенная вещь — все равно движимая или недвижимая — может и должно признаваться, согласно проектируемым нормам ГК, ограниченным вещным правом. Для этой квалификации не имеет значения и техническая форма залога, т.е. вопрос о том, совершен ли он с передачей своего предмета во владение залогодержателя (т.е. имеет ли он форму заклада) или же его предмет оставлен во владении залогодателя (т.е. залог имеет форму ипотеки в широком смысле этого слова). Разница только в том, с какого момента залоговое право получает в свой состав правомочие владения: так, в закладном праве оно присутствует всегда, с самого момента возникновения залога, а в ипотечном — добавляется в момент наступления основания для обращения взыскания. До этого же момента оно заменяется одним из своих фактических и (или) юридических суррогатов, направленных па стеснение возможностей фактического господства собственника (залогодателя) над предметом залога (объектом залогового права).

Одним из фактических суррогатов правомочия владения является "наложение на предмет залога", оставляемый у залогодателя, "...знаков, свидетельствующих о залоге (твердый залог)", другим — его "...оставление у залогодателя под замком и печатью залогодержателя" (п. 2 ст. 338). То и другое не доставляет, конечно, залогодержателю владения (по крайней мере — до наступления основания обращения взыскания), но ведь оно ему и не нужно — ему достаточно того, что его "знаки", "замок и печать" неминуемо разрушают расчеты залогодателя па ничем не стесненное собственное владение. Правомочие владения залогодержателя — будь оно предусмотрено договором — тоже не имело бы для него ровно никакой ценности иной, чем разрушение представления посторонних лиц о возможности собственника вещи свободно располагать ею.

Что же касаемся юридических суррогатов правомочия владения, то все они принимают вид регистрационных, либо учетных записей, совершаемых (в зависимости от того, что именно выступает предметом залога), либо (а) в ЕГРП (подп. 1 п. 1 ст. 339.1), либо (Ь) в ЕГРЮЛ (подп. 2 п. 1 ст. 339.1), либо (с) в реестре прав владельцев именных или бездокументарных ценных бумаг и (или) по счету депо (п. 2 ст. 339.1, абз. 2 п. 1 ст. 358.16), либо (с!) в реестр уведомлений о залоге движимого имущества (п. 4 ст. 339.1). Опять-таки, ни одна из записей сама по себе не дает залогодержателю возможности владения (вплоть до наступления оснований обращения взыскания), но оно, опять-таки, залогодержателю и не требуется — ему достаточно того, что он своими регистрационными действиями стеснил в необходимой мере фактическое господство собственника нал заложенной вещью — точно также, как если бы он располагал правомочием владения и осуществлял бы его.

К числу юридических суррогатов правомочия владения, практически весьма актуального для того, кто рискнул оставить имущество во владении залогодателя, относится правомочие залогодержателя "...проверять по документам и фактически наличие, количество, состояние и условия хранения заложенного имущества, находящегося у другой стороны, не создавая при этом неоправданных помех для правомерного использования заложенного имущества" (п. 2 ст. 343). Осуществление этого правомочия неизбежно сопряжено с проявлением залогодержателем фактического господства над вещью залогодателя (хотя и ограниченного по цели и средствам).

Таким образом, залоговое право на индивидуально определенные вещи но проектируемым изменениям и дополнениям к ГК, в полной мере соответствует признакам ограниченных вещных прав.

2. Право удержания. Относительно него много распространяться не придется, так как никаких содержательных изменений в ст. 359, 360 действующего ГК вносить не планируется. Следовательно, к праву удержания можно будет по-прежнему применять все те выкладки, которые были сделаны нами в § 5 Очерка 4 и привели нас к тому, чтобы отнести это право к разряду ограниченных вещных.