Международное сотрудничество в контексте проблемы экономики разоружения

Разоружение ведущих стран мира как следствие преобладания миролюбивых тенденций так или иначе затрагивает все мировое сообщество. Причем обнаружилось, что это довольно дорогостоящая деятельность. Дело в том, что военно-промышленные комплексы (ВПК), как уже отмечалось, имеют все развитые страны, обеспечивающие свои вооруженные силы средствами ведения предполагаемой войны. Ее вероятность всего лишь не исключена, а вот военное производство и затраты – всегда конкретны и сказываются на экономике. Поэтому специалисты всегда исходили из необходимости разработать концепцию нс просто "конверсии", а экономики демонтажа военно-промышленных комплексов, когда конверсия выступает лишь одним из ее структурных звеньев. Проблема эта актуальна для многих стран и не так безболезненна, как может показаться при чисто внешнем анализе. И дело не только в миллионах людей, здесь занятых и, как правило, находящихся в более предпочтительных условиях, не только в материальной инфраструктуре гонки вооружений, но и во множестве других, не совсем материализованных компонентах милитаризма, которые вплелись в ткань гражданского общества, стимулируя его "оборонное мышление". Конечно, при этом и сама проблема сокращения военных расходов чрезвычайно актуальна, поскольку она непосредственно сказывается и на социальном, и экономическом положении стран.

Например, еще в 1980-х – начале 1990-х гг. было рассчитано, что средств, расходуемых на вооружение в мире только в течение одного года, было бы достаточно для орошения 150 млн га земли, которые, если использовать современные методы землепользования, могли бы обеспечить продовольствием миллиард человек. Этих денег было бы достаточно на строительство в течение одного года 100 млн квартир или другого современного жилья для 500 млн человек либо для строительства и оснащения всем необходимым ежегодно 1 млн школ, в которых могли бы обучаться почти 650 млн детей. А чтобы полностью покончить во всем мире с голодом, наиболее опасными болезнями, неграмотностью, хватило бы 8–10% от объема расходов, направляемых на военные цели.

Помимо этого, огромные площади земли, занимаемые под военные объекты (полигоны, склады, стрельбища, аэродромы и т.д.), могут быть использованы в сельском хозяйстве и животноводстве или иных полезных гражданских целях. К примеру, миллионы автомобилей, тракторов, тысячи кораблей, нефть и нефтепродукты, склады, тысячи заводов – все это мощный стимул для развития национальной экономики всех стран мира при умелом использовании.

Конверсия и экономическое оздоровление государства

Конверсия военного производства, несмотря на все сложности, не является чем-то необычным – к этому выводу приходит все большее число специалистов и ученых. В экономике любой страны постоянно идет процесс структурной перестройки, производство устаревшей продукции сменяется выпуском новой. Да и в военных отраслях виды выпускаемых вооружений непрерывно обновляются. Так что хотя конверсия и сложная проблема, тесно увязанная с военно-политическими решениями, тем не менее в ней нет непреодолимых экономических и социальных барьеров. К тому же в любой стране почти вся военная промышленность контролируется государством или от него зависит, что облегчает принятие решений в этой области. Так, в США 90% военной техники производится частными фирмами, а заказывает и закупает их продукцию государство через министерство обороны, которое гарантирует сбыт продукции и прибыль фирмам-производителям военной продукции. Как подчеркивают почти все специалисты, в том числе эксперты ООН, именно государство должно играть главную роль в переводе военного производства в гражданское, а не бросать военные предприятия на произвол судьбы, рассчитывая, к примеру, на "русскую смекалку" их руководителей и инженеров.

Переориентация военно-научной сферы требует особо тщательного подхода, потому что дело касается научных и инженерных кадров высшей квалификации – самого дорогостоящего и наиболее трудновоспроизводимого ресурса. Опыт некоторых стран в этом аспекте поучителен. Сокращая заказы на закупки вооружений и военной техники, правительства этих стран в то же время поддерживают практически на прежнем уровне расходы на военные НИОКР, а по некоторым программам расходы даже увеличиваются. И это оправданно, поскольку одно из непременных условий осуществления конверсионных программ состоит в том, чтобы намечаемые в них мероприятия не подрывали осуществления тех военно-технических программ, которые остаются после пересмотра планов. Все работники, занятые в оборонных и гражданских отраслях, должны быть уверены, что разоружение и конверсия создадут надежную основу для спокойной и мирной жизни, для решения других проблем человечества – экологических, энергетических, медицинских и т.д.

Подготовке конверсии способствует процесс диверсификации, проникновение военных отраслей в гражданское производство – это снижает их зависимость от поступлений военных заказов и колебаний военно-политической конъюнктуры.

То обстоятельство, что военная промышленность развитых стран развивалась в относительно открытой конкурентной системе, стимулировало быстрое научно-технологическое развитие новых отраслей и производств в этих странах: известно, что инновации сначала внедряются в военные отрасли. Поскольку менеджеры корпораций в одинаковой мере связывают прибыльность своих фирм с военным или гражданским бизнесом, они тут же переносят инновации из одних сфер в другую. Это немаловажное обстоятельство, так как темпы конверсионных процессов объективно ограничиваются действием различных факторов – экономических, технических, технологических, организационных, социальных, временных и т.д. Всесторонний учет их, маневренность и оперативность позволяют западным странам менее болезненно решать проблемы конверсии.

В России, ряде других новых стран конверсию начали осуществлять без заблаговременной всесторонней подготовки, без четкой научной концепции, в директивном порядке, не учитывая инициатив самих оборонных предприятий. Применяемые методы сплошь и рядом вели к нерациональному использованию передового научно-технического и производственного потенциала оборонных предприятий, вызывали социальную напряженность в отраслях, отток из них высококвалифицированных специалистов. Только в 1992 г. в России оборонный комплекс потерял почти 650 тыс. человек. Осуществление конверсии с самых первых шагов осуществлялось на фоне разрушительных процессов в экономике, дезорганизации кооперационных связей, бесчисленных реорганизаций управленческих систем отдельных отраслей в 1992–1999 гг., да и позже дело обстояло не самым лучшим образом.

В то же время надо отмстить, что ощутимого роста выпуска потребительских товаров на конверсионных предприятиях не произошло. В 1991 г. ими выпущено по сравнению с 1990 г. меньше телевизоров на 240 тыс. штук, холодильников на 110 тыс. штук, радиоприемных устройств на 310 тыс. штук. Тенденция наращивания выпуска гражданской продукции на предприятиях ВПК не стала главенствующей и в 1992–1999 гг., несмотря на небольшой прирост.

"Синдром ВПК" не позволил новой российской исполнительной власти после августа 1991 г. вовремя использовать потенциальную политическую и экономическую силу руководителей оборонной промышленности России, затормозил включение оборонной промышленности в реформы. Чрезмерно преувеличенное представление о "мощи ВПК" и его "враждебности идее реформ" стало основой ориентации правительства на фактическую ликвидацию крупной оборонной промышленности вместо использования ее в качестве инструмента реформы. Негласное указание высшего руководства было подхвачено правительственным чиновничеством и даже Минобороны России. Экономический удар по оборонной промышленности был нанесен с предельной решительностью и силой. Мифический властный ВПК должен был рухнуть и оставить после себя множество деморализованных мелких осколков – своего рода "строительного материала" для тотальной конверсии в промышленности и растаскивания авантюристами, слетавшимися со всех концов планеты.

По отношению к оборонной промышленности в первый период реформ странную позицию заняла и Российская Академия наук. Многие десятилетия по общепринятой схеме новейшие достижения академической науки использовались в оборонной промышленности. За выполняемые работы академии щедро платили. В этом отношении СССР ничем не отличался от США, Германии или Франции.

Традиционное подчинение решениям "сверху" позволило установить зарплату в ВПК на самом низком уровне и отправить в принудительные отпуска рабочих, инженеров, ученых. В результате промышленность страны потеряла десятки тысяч высококвалифицированных специалистов.