Международное сотрудничество государств в борьбе с международными преступлениями
Международные преступления, как уже говорилось выше, это тягчайшие, общественно опасные противоправные деяния, которые нарушают основополагающие нормы международного права, затрагивают интересы всего международного сообщества, посягают на международный правопорядок в целом. Комиссия международного права ООН дала им именно такое определение, которое является содержательным и отражает основные признаки этого преступления.
Па сегодняшний день в науке международного нрава нет единого подхода относительно термина "международное преступление". В различных нормативных и доктринальных источниках встречаются такие термины, как: "международные преступления", "преступления против международного права", "преступления по международному праву", "международно-правовые преступления", "преступления против мира и безопасности человечества", "преступления, вызывающие серьезную озабоченность всего международного сообщества". Комиссией международного права ООН используется термин "преступления против мира и безопасности человечества". Вместе с тем в комментариях Комиссии термин "международные преступления" также широко распространен[1].
Впервые перечень международных преступлений был сформулирован после окончания Второй мировой войны. Предпринимаемые попытки официальной кодификации норм о международных преступлениях на сегодняшний день завершились принятием в 1998 г. Римского статута МУС[2]. Согласно ст. 5 Статута юрисдикция Международного уголовного суда ограничивается самыми серьезными преступлениями, вызывающими озабоченность всего международного сообщества, к которым относятся:
• преступление геноцида;
• преступления против человечности;
• военные преступления;
• преступление агрессии.
Международные преступления совершаются государствами в лице их руководителей, иных ответственных должностных лиц. Следовательно, совершение международного преступления влечет как ответственность государства, так и ответственность конкретных виновных индивидов, действовавших от имени государства. Так, норма международного права, запрещающая агрессию, применяется к действиям государства. Однако государство может совершить преступление агрессии только посредством действий отдельных лиц[3].
Характерной особенностью международно-правовых актов, предусматривающих противоправность деяния и содержащих элементы состава международных преступлений, является отсутствие конкретных санкций за их совершение. В отношении военных преступлений и преступлений против человечности не действуют сроки давности, что закреплено в Конвенции о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности от 26 ноября 1968 г.
Преступление геноцида
Впервые термин "геноцид" был введен в научный оборот польским правоведом и будущим американским прокурором на Нюрнбергском процессе Рафаэлем Лемкиным в книге "Основное правило в оккупированной Европе"[4], изданной им в 1944 г. в Вашингтоне. Концепция геноцида Р. Лемкина явилась существенным вкладом в развитие международного права.
В декабре 1946 г. Генеральной Ассамблеей ООН была принята резолюция M 96 (1) "Преступление геноцида", в которой геноцид признавался преступлением, нарушающим нормы международного права и противоречащим духу и целям ООН.
Спустя два года Генеральной Ассамблеей ООН была единогласно принята Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него от 9 декабря 1948 г., которая вступила в силу в 1951 г.
Согласно положениям этой Конвенции геноцид, независимо от того, совершается ли он в мирное или военное время, является преступлением, которое нарушает нормы международного права и против которого государства — участники Конвенции обязуются принимать меры предупреждения и карать за его совершение.
В соответствии с названной Конвенцией наказуемы такие деяния, как геноцид; заговор с целью совершения геноцида; прямое и публичное подстрекательство к совершению геноцида; покушение на совершение геноцида; соучастие в геноциде.
В ст. IV рассматриваемой Конвенции содержится положение о неотвратимости наказания независимо от статуса лица, совершившего преступление геноцида.
Под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую:
a) убийство членов такой группы.
Под убийством следует понимать умышленное причинение смерти. Причем Конвенция не устанавливает нижнего порога числа потерпевших, оставляя открытым вопрос, достаточно ли одного убийства для квалификации деяния в качестве геноцида;
b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы.
Говоря о причинении серьезных телесных повреждений или умственного расстройства, следует учитывать, что не всегда предполагается постоянный и необратимый характер такого вреда. Серьезный вред выливается в длительную неспособность человека вести обыденную, конструктивную жизнь.
МТБЮ в деле Prosecutor v. R. Krstic пришел к заключению, что "нечеловеческое обращение, пытки, изнасилование, насильственные действия сексуального характера и депортация входят в перечень деяний, которые могут повлечь серьезные телесные повреждения или умственное расстройство"[5];
c) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее.
Данное преступное деяние выражается не только в перемещении в непривычные природные условия, но и в ограничении доступа к медицинским услугам, содержании на голодной диете, систематическом выселении из жилья, а также создании условий, приводящих к медленной смерти, как то: недостаток пригодного жилья, одежды, средств гигиены, чрезмерные работы;
d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы.
Реализуются путем причинения увечий половым органам, проведения принудительной стерилизации, абортов, насильственного контроля за рождаемостью, недопущения сексуальных контактов, разделения иолов и запрещения браков. Подобные меры могут быть не только физическими, но и психическими. Например, изнасилованная женщина впоследствии может отказаться рожать;
e) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую.
При передаче ребенок утрачивает ненаследуемые признаки, такие как религиозная или этническая принадлежность[6]. Такая передача наносит серьезный психический ущерб как детям, так и их родителям и родственникам.
Используемый в ст. II термин "уничтожение группы" означает "материальное уничтожение группы физическими или биологическими средствами, но не уничтожение ее национальной, языковой, религиозной, культурной или иной самобытности".
Следует обратить внимание на то, что в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН № 96 (1) содержалось положение о том, что геноцидом является преступление, совершенное в отношении религиозных, расовых, политических или других групп представителей населения. Однако Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него не квалифицировала политические группы в качестве объекта преступления геноцида. В текст этой Конвенции также не были включены идеологические, лингвистические и экономические группы[7]. В данном контексте имеется мнение, что нормы названной Конвенции не распространяются на группы, принадлежность к которым обусловлена добровольным волеизъявлением индивида (объединение, к примеру, по профессиональным, экономическим и другим подобного рода интересам)[8]. В данном случае открытым остается вопрос о степени свободы лица при выборе его принадлежности к какой-либо религиозной группе — в большинстве случаев этот выбор делается лицом добровольно.
Для того чтобы какая-либо группа представителей населения подпадала под действие норм указанной Конвенции и, соответственно, могла быть квалифицирована в качестве объекта преступления геноцида, необходимо, чтобы у данной группы присутствовал элемент определенной стабильности. Судебная камера МТР истолковала ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него таким образом, что ее положения распространяются не только на группы, прямо перечисленные в упомянутой статье, но и вообще на "все стабильные и постоянные группы" ("Convention protects not only the explicitly mentioned groups, but all stable and permanent groups")[9].
В судебной практике международных трибуналов ad hoc по бывшей Югославии и Руанде неоднократно указывалось, что для квалификации деяния в качестве преступления геноцида достаточно совершить любое из действий, перечисленных в ст. II рассматриваемой Конвенции, в отношении хотя бы одного лица — члена соответствующей группы. Ряд авторов указывают на расхождение данного утверждения с положениями п. "а" и "b" ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, которые прямо говорят о множественности жертв данных преступных действий[10]. Тем не менее элемент массовости преступных деяний при квалификации преступления геноцида не должен иметь решающего значения. При буквальном толковании положений данной Конвенции в случае, когда лицо, имевшее намерение уничтожить соответствующую группу, не смогло реализовать свое намерение в полной мере по не зависящим от него обстоятельствам (например, было задержано) и совершило преступление лишь в отношении одного члена такой группы, указанные действия не могут быть квалифицированы в качестве преступления геноцида.
При квалификации любого преступления в качестве геноцида главное значение имеет определение субъективной стороны — наличие специального намерения (dolus specialis) уничтожить, полностью или частично, национальную, расовую, религиозную либо этническую группу как таковую[11]. Как указала Комиссия по международному праву, деяния согласно положениям ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него являются по своей природе сознательными, намеренными или волевыми, которые индивид не смог бы обычно совершить, не зная о возможных последствиях своих действий; это не те деяния, которые обычно могли быть совершены случайно или даже быть результатом простой небрежности (преступной халатности). Таким образом, невозможно совершить преступление, которое квалифицируется как геноцид, без специального намерения уничтожить какую-либо идентифицируемую группу населения как таковую или значительную ее часть[12].
При доказывании наличия умысла уничтожить какую-либо группу полностью или частично сторона обвинения не обязана устанавливать факт, что лицо имело намерение добиться полного уничтожения данной группы. В международном праве не существует требования для определения количества жертв для того, чтобы квалифицировать деяние в качестве преступления геноцида[13].
Статья 6 Римского статута МУС полностью воспроизводит ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, в связи с чем преступление геноцида входит в предметную юрисдикцию Международного уголовного суда.
Для квалификации Международным уголовным судом деяний в качестве преступления геноцида посредством убийства или причинения серьезных телесных повреждений или умственного расстройства одному либо нескольким членам идентифицируемой группы необходимо установить наличие некоторых элементов, характеризующих объективную и субъективную стороны преступления:
— исполнитель убил одно или несколько лиц либо причинил серьезные телесные повреждения или умственное расстройство одному или нескольким лицам;
— исполнитель осуществил насильственную передачу одного или нескольких человек;
— такое лицо или лица были в возрасте младше 18 лет, и исполнитель знал или должен был это знать.
В ст. 357 ("Геноцид") Уголовного кодекса Российской Федерации практически дословно воспроизведены положения ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. Согласно п. 3 ст. 25 Римского статута МУС лицо, которое приказывает, подстрекает или побуждает другое лицо совершить геноцид, подлежит уголовной ответственности и наказанию за данное преступление. Указанное положение распространяется также на прямое и публичное подстрекательство другого лица к совершению преступления геноцида.
Несмотря на то что в Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него участвуют не все государства, нормы, закрепленные в ней, стали частью международного обычного права. В консультативном заключении от 28 мая 1951 г. Международный суд ООН указал, что принципы, закрепленные в рассматриваемой Конвенции, признаются цивилизованными нациями в качестве обязательных для государств даже при отсутствии какого-либо договорного обязательства ("The principles underlying the Convention are principles which are recognised by civilised nations as binding on States, even without any convcntional obligation")[14].
Данное деяние с точки зрения его квалификации и правоприменения является одним из сложно инкриминируемых. Решением данного вопроса стало учреждение Генеральным секретарем ООН в 2004 г. должности Специального советника по предупреждению геноцида.