Закономерности, психологические механизмы и детерминанты политического насилия

Проблема насилия имеет большую теоретическую и практическую значимость. Занимая важное место в политической истории человечества, насилие с древнейших времен до настоящего времени рассматривается субъектами политики как одно из основных средств достижения своих целей. Вместе с тем использование насилия имеет серьезные деструктивные последствия: гибель людей, разрушение материальных ценностей, дегуманизация социальных отношений. Только после Второй мировой войны многочисленные политические конфликты унесли жизни десятков миллионов людей.

Жизнь человека и общества регламентируется множеством законов и правил. Эти регламентации существенно влияют и па активность субъектов политики. Крайняя и наиболее жесткая такая детерминация предстает в виде насилия. Насилие как способ принуждения в той или иной степени присуще любому обществу. По всей земле есть полиция и суды, государство использует насилие по отношению к части граждан своей страны или по отношению к другим странам и их жителям.

Насилие в политике использовалось всегда, и вряд ли когда-нибудь от него удастся отказаться полностью. Правда, в XX в. приемлемость насилия как универсального способа регуляции общественной жизни все чаще подвергается сомнению, и зоны использования насилия все больше сужаются.

Есть несколько причин такой динамики отношения к насилию. Во-первых, четко просматривается тенденция сужения зоны императивного регулирования человеческого поведения. Большинство государств и обществ становятся все более терпимыми к тем действиям граждан, которые не затрагивают непосредственно интересы других людей. В результате этой общей либерализации сокращается число тех случаев, в которых государство стремится добиться от граждан определенных ограничений, а соответственно, сокращается и необходимость в насилии как в средстве принуждения.

Во-вторых, все большему числу людей становится ясно, что волну насилия, будь то война или репрессии против внутренних врагов, крайне трудно остановить. Насилие, запланированное как временное и локальное, легко перехлестывает через любые заранее определенные барьеры. А это значит, что акты насилия в современном мире, оснащенном ядерными ракетами и атомными станциями, могут привести к катастрофическим последствиям.

В-третьих, за последние десятилетия изменилась моральная атмосфера. Для граждан развитых стран насилие стало неприемлемым по моральным соображениям. Ценность человеческой жизни и суверенность каждой из деклараций превращаются если не в императивы, то, по крайней мере, в нормы, с которыми уже не могут не считаться политики.

Насилие, тем не менее, существует. Рассмотрим ряд проблем, связанных с феноменом политического насилия.

Прежде всего постараемся ответить на вопрос, при каких условиях насилие становится жестоким фактором политики и превращается в геноцид.

Отношение общества и государства к насилию определяется многими причинами: историей и культурными традициями данного народа, конкретной политической и экономической ситуацией, личными качествами носителей власти, степенью развитости или неразвитости структур гражданского общества. Но и абстрагируясь от этих конкретных особенностей той или иной страны, можно выделить несколько факторов, способствующих тому, что насилие становится не экстраординарным и вынужденным действием, а нормой, частью официальной политической идеологии государства.

Первый фактор носит не столько политический, сколько мировоззренческий характер. Речь идет об определенных представлениях о человеческой природе. Демократические режимы исходят из презумпции изначальной разумности и конструктивности человека: люди способны договариваться между собой, им не свойственны разрушительные тенденции, они склонны подчиняться правилам, существующим в обществе, поскольку понимают их разумность и необходимость. С таким взглядом на человека связано и отношение демократических систем к насилию – оно допускается лишь как исключительная мера по отношению к меньшинству населения. Массовое же политическое насилие демократическая идеология отвергает в принципе.

Вторым фактором, способствующим тому, чтобы насилие становилось системообразующим стержнем политической идеологии, является определенное представление об историческом процессе. Если этот процесс видится хаотичным, случайным, в ходе которого постоянно возрастает энтропия, то для регулирования этого процесса, для введения его в какие-то рамки, нужен великий человек, который сможет этот процесс структурировать.

Третий фактор – это представление политика или политической элиты о миссии – своей, своего народа, своей партии или любой другой группы, с которой идентифицируют себя субъекты политического процесса. Если "мы", белые люди, или "мы", коммунисты, или "мы", патриоты, призваны осуществлять некую миссию, некие принципиальные изменения в обществе, привести его к правде, к истине, осуществить свое предназначение, то вопрос о допустимости насилия не вызывает никаких сомнений. Его вполне можно использовать хотя бы для того, чтобы быстрее достичь высшей цели, которая, безусловно, оправдывает средства.

Четвертый фактор – ориентация в политике не столько на решение повседневных проблем, сколько на некий идеальный мир. Такая ориентация приводит к представлению о малой ценности настоящего момента. То же самое происходит и на уровне идеологии. Если сегодняшний день не самоценен, а является лишь переходным периодом на пути к дню завтрашнему, то нет моральных преград для того, чтобы ради скорейшего достижения цели использовать в политической практике любые формы насилия.

Насилие в политике имеет место как ее закономерное проявление, когда в достижении политических целей другие формы политической активности становятся малоэффективными. Оно разнообразно, проявляется и применяется всеми социальными институтами, производится обществом и встроено в его политическую систему. Поэтому важно понимать его сущность, закономерности и условия применения в политике.

Особую актуальность проблема насилия имеет для политической жизни России, где оно всегда играло определенную роль: и на этапе самодержавного абсолютизма, и в период тоталитаризма, и в условиях построения демократического государства. Кроме того, в связи с появлением оружия массового уничтожения проблема политического насилия приобрела в настоящее время особую значимость, так как во внешней и во внутренней политике угрожает глобальной катастрофой. Широкая распространенность, угрожающие последствия его применения делают необходимым осмысление ряда проблем, относящихся к практике насилия.

Насилие, имея социобиологические истоки, механизмы и условия появления, на протяжении всей истории развития политических отношений неизменно в них присутствует. Агрессивность со времен раннего человека так же, как и его социальность, служит средством борьбы за выживание. Она в процессе эволюции человека не затухает, а приобретает характер насилия в целях удовлетворения прежде всего надбиологических, социальных потребностей – в статусе, престиже, самоутверждении.

Специфику насилия нельзя выявить без анализа его взаимосвязи с властными отношениями, поскольку власть – это центральная категория политической науки. Власть представляет собой способность и возможность субъекта осуществлять свою волю, в случае необходимости навязывать ее тем, кто является объектом властного воздействия. Обоснованно отмечает Е. П. Теплов, что политическая власть, как правило, рассматривается прежде всего как волевая деятельность субъекта, преследующего свои цели. В распоряжении субъекта властвования находятся различные средства для осуществления своих намерений, в том числе средства принудительного воздействия на объект.

Как отмечают авторы англо-американского энциклопедического словаря, "принуждение – это форма влияния, характеризующаяся высоким уровнем оказываемого давления". Главным мотивом выполнения распоряжения субъекта власти в данном случае является страх перед санкциями, которые могут быть применены в случае неповиновения.

Можно определить идеологическое и психологическое давление как духовное принуждение. Такое определение позволило бы включить в него все приемы, способы и методы воздействия на сознание с помощью духовных ценностей и деятельности. Понимаемое таким образом духовное принуждение включает в себя не только идеологическую обработку, психологическое запугивание, но и воздействие общественного мнения, морали, заставляющие объект власти вести себя определенным образом. М. Вебер подчеркивал необходимость включения моральных средств воздействия в арсенал средств властного принуждения: "Сюда относится даже братское предупреждение, принятое в ряде сект в качестве первичной меры мягкого воздействия на грешников, при условии, что оно основано на определенном правиле и совершается специальной группой людей. То же можно сказать и о порицании, высказанном цензорами, если оно служит средством гарантировать нравственные нормы поведения, а тем более о моральном принуждении, которое осуществляет церковь".