Место новых социальных институтов в коммуникациях общества
Имели место воспоминания прошлого, но единственно в басенной функции: иллюстрации того, как не следует поступать.
Умберто Эко. Маятник Фуко
Для эпохи неразвитости общей, соединяющей страны информационной инфраструктуры роль искусства, науки, церкви была очень значительной: переписка деятелей науки всего европейского континента (латинский язык был тогда скрепляющим их цементом), представления бродячих актеров, передвижных театров и цирков-шапито, движения армейских подразделений – поскольку средневековая Европа была зоной непрекращающихся военных конфликтов, путешествия паломников и служителей церкви от одного монастыря до другого[1] были мощной коммуникативной сетью[2]. Прибавим сюда торговые пути.
Мы можем проследить в истории человечества кровавые следы борьбы, которая происходила между социальными субъектами, олицетворяющими функции этих нарождающихся социальных институтов: возьмем ли мы оппозицию "власть – религия", "власть – искусство" или "власть – право" ("Государство – это я!" – это восклицание Людовика XIV относится как раз к последней оппозиции). Вспомним своеобразный симбиоз религии и власти в истории Франции (хорошо, что на этот счет существуют "мыльные оперы" Дюма) или вечную проблему "власть и художник", хотя художник (живописец, скульптор, архитектор) долгое время был лишь одним из придворных (достаточно вспомнить "службу" Гайдна в семействе князя Эстергази).
Причем здесь следует подчеркнуть синкретичность функций таких уже достаточно автономных систем производства информации: каждый из этих институтов длительное время осуществлял передачу совокупной информации, работающей на передачу, трансляцию всей системы – знаний, норм и ценностей. Думается, такое перекрытие функций помимо всего прочего придавало определенный запас прочности системе взаимоотношений в обществе.
Можно привести массу примеров того, как реально это осуществлялось. Мысль, которая может быть использована как иллюстрация к высказанному тезису, принадлежит Й. Хейзинги: "Три функции науки – воспитание, приращение знания и его техническое использование в XVIII в. можно выразить отношением 8:4:1. Если определить то же отношение для нашей эпохи, оно может выглядеть приблизительно как 2 : 16 : 16"[3]. Поскольку эти слова были написаны в 1938 г., то двойка в начале нс удивляет. Интересно, во что бы она превратилась, если бы автор писал это в конце XX в.?
Вспомним, что роман XVI в. Ф. Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль" был не только кладезем народной мудрости, энциклопедией нетрадиционной, как бы мы сейчас сказали, медицины, но и своеобразной "декларацией свободной веры, примыкающей к доцерковному протестантизму"[4]. О моральном "посыле" живописи, да и искусства в целом, писали уже очень давно[5]. Самими живописцами издревле осознавалась эта важная функция – "сеять разумное, доброе, вечное". Так, Дж. Ломаццо в своем "Трактате об искусстве живописи" (1584) писал, что "древние римляне в подражание грекам создавали свои эмблемы из фигур людей и животных и имели обычай помещать их в частных и общественных зданиях; в них были заключены могущественные стимулы, способные побуждать сердца к великодушным и смелым поступкам"[6]. Пример, подходящий данному случаю, можно найти в одной из рецензий на выставку нидерландской живописи: "Мы простодушно любовались пейзажами, натюрмортами, жанровыми сценками малых голландцев и фламандцев маньеризма и барокко и даже не подозревали о том, что в самом крошечном натюрмортике с устрицами и лимоном заключена великая мудрость: эмблематическое
послание о бренности бытия, смирении страстей и стоическом терпении. Гражданам XVII столетия эта мудрость была хорошо понятна. Целью организаторов выставки было пробудить спящую в сознании людей XXI века нидерландскую живопись от летаргического сна, заставить ее поучать, нравоучать, глаголить... (курсив мой. – Л. Ф.)"[7].
Церковь при всех ее заботах о душе никогда не чуждалась регуляции поведения на бытовом уровне. Исповеди были примером таких регуляций: наказывались индивидуальные бытовые поступки – вариант гражданского права в действии. В свое время В. Ф. Стэд говорил: "Современная пресса должна нести на себе большую часть функций, которые в средние века лежали на церкви, и в то же время она должна разделять с современным университетом его обязанности"[8].
Интересно, что церковь активно включилась в эксплуатацию новых медиа с момента их возникновения. Любопытно начало истории журналистики в США. Период с 1801 по 1831 г. считается "эрой религиозной журналистики". Газеты того времени предназначались как для сообщения информации, так и для выполнения религиозной миссии[9]. Они освещали события с религиозных позиций, при этом хорошие новости интерпретировались как знак божественного расположения, плохие – как знак вмешательства дьявола. С 1900 г. религиозные страницы в субботних и воскресных номерах стали характерной чертой практически всех ежедневных газет Америки[10].
И сегодня церковь активно регулирует самые разные сферы общественной и личной жизни членов социума. В России на заседании VIII Всемирного русского народного собора был принят "Свод нравственных принципов и правил хозяйствования", составленный по принципу десяти Божьих заповедей[11]. В конце 2009 г. Русская православная церковь предложила создать орган, который следил бы за тем, как предприниматели соблюдают нормы морали и нравственности, совершенно оправданной была бы публикация суждений этого органа, оценки деятельности тех или иных лиц в области наркотизации людей, их спаивания, торговли оружием[12]. Мусульмане России решили создать собственный свод правил для предпринимателей. Взгляды католической церкви на экономику сформулированы в нескольких посланиях папы своей пастве, опубликованных на протяжении последних ста лет[13]. В начале 2008 г. Ватикан выступил с заявлением, которое можно трактовать как расширение списка смертных грехов[14]. Страшная семерка была составлена в VI в. сначала в недрах православной церкви, затем с легкой редакцией подтверждена в католической церкви. В порядке убывания греховности список такой: гордыня, зависть, гнев, лень (уныние), жадность (алчность), чревоугодие, сладострастие. Сейчас сюда присоединяются генная инженерия, опыты на людях, загрязнение окружающей среды, чрезмерное богатство, употребление наркотиков, аборты, педофилия.
Итак, соотношение разных видов информации – структурной, фундаментальной и оперативной – влияющих на жизнеспособность человеческого организма, менялось в разные периоды человеческой истории. Оно явно не было одним и тем же в общинно-родовом строе, где на первое место для человека выходила задача сохранить себя прежде всего как вид и только затем обеспечить рациональное и эффективное добывание жизненных ресурсов. В этом человечеству помогала в первую очередь совокупность ценностей, идеалов, запретов, на которые ориентируется сообщество в целях выживания и сохранения себя как целостности. Понятно, что позднее, при увеличении численности людей, на первый план стали выходить и реализовываться именно цели рационального добывания жизненных ресурсов. В этом человечеству помогала совокупность знаний, которые накапливает сообщество в целях выживания и сохранения себя как целостности, решения задач эффективного добывания жизненных ресурсов.
Уже при капитализме для достижения этих преобладающих целей необходимо было максимально активизировать, вовлечь в общественное производство массы людей, для чего необходимо было создать сложную разветвленную систему производства оперативной информации. Если рассматривать жизнь социума на больших временны́х отрезках, мы должны включать в наш анализ вопрос о том, какой вид информации является в них преобладающим. В совокупности с другими характеристиками этапов человеческой цивилизации такой подход поможет понять суть происходящих перемен.
Отметим, что в ходе исторической эволюции форм общественного сознания (религии, искусства) происходило размежевание функций по продуцированию идей и их трансляции. Здесь особенно важно отметить, что каждая из этих структур имела две ипостаси: производство информации и системы передачи ее, мультипликации. Религия и церковь могут служить примером такого разделения труда. Религия представляла собой симбиоз иерархов, монастырей – как авторов, толкователей, хранителей (хранилищ) религиозных текстов – и деятельности церкви как способа ежедневной трансляции этих текстов. Церковь была средством, с помощью которого ежедневно воспроизводились определенные священные тексты, освященные тем фактом, что они были незыблемы, неизменны и являли собой плод разума высших церковных иерархов. Но даже церковь с развитием урбанизации стала все больше нуждаться в новых способах трансляции своей информации. Ситуация "одна деревня – один храм" в городе трансформировалась: в городской инфраструктуре появились лакуны, не входящие ни в одну из церквей. Кроме того, росла численность населения. Ни одно архитектурное сооружение не вместило бы всю городскую паству. Позднее церковная служба выплеснулась на улицу. Почти каждый церковный праздник имел свою "площадную" часть. До сих нор в ряде стран устраиваются мистерии, в которых участвуют горожане. Для донесения своего слова до масс церковь активно использует сейчас и возможности радио и телевидения.
В искусстве можно тоже отметить тенденцию отделения профессиональной деятельности автора от "площадной" трансляции этих произведений (театр, цирк). Изначально живописец не был художником, который писал бы свои картины целенаправленно для музеев. Зоной приложения его труда были в основном публичные места – церкви, дворцы представителей элиты. Зрительская аудитория если и не была столь же массовой, как в наши дни, но все же эта аудитория существовала. Тем нс менее искусство также жило ожиданием новых информационных каналов. Элитарное искусство субсидировалось всесильным заказчиком. Редкий художник не жаждал массового потребителя, если хотел быть финансово самостоятельным и жить на свой профессиональный заработок. И это при том, что возникающая финансовая зависимость от "многих" оборачивалась содержательными издержками.
В этом смысле любопытен метод включения в газетный текст беллетристических произведений, быстро получивший право гражданства в мировой прессе. Впервые он был применен французской газетой Debats в 1830 г. "Парижские тайны" Эжена Сю, "Три мушкетера" и "Граф Монте-Кристо" Дюма и другие произведения поочередно появлялись па столбцах этой газеты и принесли ей огромную популярность. Позднее, в 1883 г., газета La Presse располагала первоклассными литературными силами в лице Бальзака, Теофила Готье, Виктора Гюго, мадам Гей и др.[15]
Власть тоже нуждалась в специальных способах трансляции: система гонцов и глашатаев обеспечивала передачу информации сверху по иерархической вертикали. Пока власть не нуждалась в обратной связи с населением, такая система была эффективной и самодостаточной.
Анализируя ряд социальных институтов – искусство, религию, науку, созидающих и транслирующих ценностную картину мира, мы акцентируем внимание на этой стороне деятельности вышеозначенных форм общественного сознания. В обществе же их деятельность полифункциональна, будь то функция развлечения, свойственная искусству, или функция просвещения, свойственная науке, или функция социализации личности, выполняемая в том числе и религией. Тем более становится понятным, что с раздвижением географических границ и сословных решеток социума эти формы общественного сознания также нуждались в новых информационных каналах, которые успешно, а иногда и с издержками являются сегодня ОГЛАВЛЕНИЕм прессы, радио и телевидения. Но и СМК нуждаются в этих "древних" формах моделирования мира, которые сопровождают человечество с достопамятных времен. Чтобы массовая аудитория потребляла информацию новых социальных субъектов, она должна находить здесь пищу для удовлетворения своих "древних" потребностей. А к таковым, безусловно, относятся и искусство, народное творчество, игра, соучастие в развлечениях – это все способы установления рационально-психологического баланса, которые во многом конституируют социум, отличая его от животного царства. Приведем рассуждения на этот счет культуролога Й. Хейзинги: "Первый из главных признаков игры: она украшает жизнь, она дополняет ее и вследствие этого является необходимой. Игра удовлетворяет идеалы коммуникации и общежития. Она необходима обществу как культурная функция"[16].
Итак, история эволюции социальной коммуникации показывает, что:
• информация, которую накапливал и обобщал Вождь, была (и осознавалась управляемыми) жизненно значимой;
• эта информация и сама власть представлялись идентичными, что отражалось в многовековой культуре человечества;
• разветвлялась коммуникативная сеть, функции ее отдельных элементов становились синкретичными, что создавало этой сети запас прочности;
• при дифференциации этой сети на социальные институты эта синкретичность оставалась;
• само соотношение разных пластов информации, циркулирующих в обществе, – оперативной, ценностной и фундаментальной – менялось в историческом процессе. Приоритетность этих пластов была различной в разные исторические эпохи.
Возвращаясь к эволюции процесса увеличения числа социальных институтов, которые вместе с властью стали участвовать в создании ценностной картины мира и активно теснили ее в способах воздействия на массы, особо отметим роль производства материальных благ.