А. Мальро: искусство и творчество как гуманизация бытия

Одна из особенностей "антропологически ориентированной" эстетики — претворение концепций искусства не только в понятийно-научных системах, но и в рамках эссе, философско-художественных размышлений, произведениях художественной критики. Крупной фигурой такого ряда, оказавшей существенное влияние на направления дискуссий современников, явился французский писатель и общественный деятель Андре Мальро (1901 — 1976). Мыслитель исходит из того, что природа искусства и его высший смысл заключается в очеловечивании человека. Однако не через познание данного мира, а во многом вопреки этому миру, путем созидания из сырья реальной действительности подлинно человеческого мира — мира искусства.

Процесс художественного творчества, по Мальро, это процесс обретения человеком смысла своего бытия. Во многих своих работах — "Голоса молчания", "Искушение Запада", романе "Годы презрения" и других — он выдвигает собственное толкование главных возможностей и особой роли искусства в культуре XX в. Одним из центральных понятий Мальро является понятие Абсолюта, которое он определил как совокупность высших духовных ценностей. Поиск Абсолюта — это поиск "нашего основания быть". Великое искусство прошлого обладало возможностью кодировать в своих шедеврах трансцендентальный мир абсолютных значений. Всякий раз, вступая в соревнование с Космосом, стремясь проникнуть в Абсолют по каналам художественных форм, художник каждой эпохи изобретал новый язык и новые приемы высказывания, выражал предельный миг бытия, фундаментальное смысловое значение мира.

Главное, что при этом демонстрировало искусство, — это способность прорыва к преображению мира, к созданию новой реальности из хаоса действительности. Мальро выступает против классических теорий искусства, которые он определяет как "обязывающую эстетику". Обязывающая эстетика, развивавшаяся с начала Ренессанса до конца XIX в., в основном концентрировалась на обсуждении имевшихся способов создания средствами искусства иллюзии действительности, т.е. фиктивного мира, в то время как адаптированные приемы всегда так или иначе социально ангажированы. Подлинная цель искусства — это умение из ничто сотворить нечто. Мальро не произносит античного понятия "энтелехия", однако все время размышляет над возможностями искусства, интересовавшими уже античных авторов и видевшими божественное начало художника в способности осуществить переход хаоса в порядок, сырья — в целостность, неупорядоченной жизни — в художественную форму. Мальро не раз повторяет, что природа — это словарь, в котором слова существуют без смысловой связи, они нуждаются в проницательной силе художника, улавливающего и воплощающего их смысл. Возможность онтологического прозрения, преодолевающего поверхностный психологизм, позволяющего ощутить ритм и дух абсолюта, подтверждает уникальную природу художника.

Мыслитель полагает, что главным побудительным мотивом к творчеству в XX в. становится не столько окружающий мир, сколько сама художественная среда, тот фонд классических художественных накоплений, что с детства окружает человека. Быть художником — это значит быть одержимым творчеством форм. "Художником человека делает именно то, что открытие произведений искусства в молодые годы задевает его глубже, чем открытие вещей, которые породили эти произведения". Мальро всячески настаивает на превосходстве художественного мира над той реальностью, которая дана в повседневности. Художник имеет дело не с определенными приемами выражения или с идеалами, а с озарением. С самого начала искусство становится не образным отражением реального мира, а принципиально другим миром. Художник рождается как пленник того стиля, благодаря которому он стал свободным от плена мира. Из этого следует вывод, что не художник творит стиль, а стиль творит художника. Стиль уже живет в его душе до произведения, если человек обладает сознанием художника.

Человек не выбирает себе кумиров добровольно, ибо они не соблазняют, а околдовывают. Для Мальро это не фраза, а глубокое убеждение в том, что художественный мир обладает повелевающей магией, удивительной силой, подчиняющей себе все цели человека. Как и любовь, искусство есть "не удовольствие, а страсть: оно содержит в себе разрыв с иными ценностями мира в пользу одной захватывающей и неуязвимой ценности". Художника и человека, поясняет Мальро, разделяет то, что они борются против разных противников. Человек борется против всего того, что не есть он сам, в то время как художник борется прежде всего против самого себя. Художник стремится к усилению и кристаллизации своих творческих потенций, и в итоге его подлинное лицо обнаруживается там, где сконцентрированы и усилены все его лучшие качества. Подлинное в художнике проявляется в нем через полноту единого творческого порыва, позволяющего ему быть красивее и умнее себя, духовно совершеннее себя.

Именно эти качества творческого акта несут удивительные способности сотворчества и самопревышения тому, кто приобщается к искусству; ведь художественное произведение всякий раз разворачивается в восприятии как способ создания этого произведения. Погружение в творческую реальность, единственно человеческую, песет спасение от абсурдности мира, позволяет человеку осуществить жизнь там, где возможны любые путешествия по поиску своего действительного "я". Таким образом, в основе художественного призвания, как и в основе потребности в восприятии искусства, лежит сильное чувство приключения. В целом тональность эстетических размышлений Мальро оказалась достаточно близка идеям эстетики экзистенциализма, развернувшей свой потенциал в европейской мысли чуть позже.

Экзистенциализм принято определять как философию существования. Вопреки мнениям подавляющего большинства предыдущих теоретиков (за исключением марксизма) о том, что врожденная сущность человека предшествует его социальному бытию, приверженцы этого направления исходили из идеи, что существование человека в мире предшествует формированию его сущности. Отсюда и соответствующее название этого философского и эстетического течения.

Такая исходная посылка чрезвычайно важна для экзистенциализма, поскольку позволяет утверждать, что любой человек изначально свободен, что он — проект, сам осуществляет выбор и сам делает себя. Притягательность философии и эстетики экзистенциализма состоит прежде всего в том, что это — философия свободы. Любой человек, начиная свой жизненный путь, осуществляет то, что можно определить как "себяделание", т.е. строительство самого себя. Но если существование предшествует сущности, то следующий главный тезис — человек ответствен за то, что он есть. Он не может ссылаться на то, что какие-либо непредсказуемые или врожденные качества обусловили тот или иной модус его жизни.