Магия и наука

Магия ограничена строгими условиями своей эффективности: точное воспроизведение колдовской формулы, безукоризненное совершенство ритуала, безукоснительное соблюдение табу и церемоний обряда, обязательных для мага. Б. Малиновский показывает, что если хотя бы одно из этих условий не выполняется, магия обречена на неудачу. Но даже если магический ритуал исполняется самым совершенным образом, он все же не может дать желаемого результата. Дело в том, что на каждую магию может быть контрмагия. Если магия призвана соединить неутолимость человеческих желаний со своенравной игрой случая, то понятно, что каждое желание, как позитивное, так и негативное, может и даже должно иметь соответствующую магию.

Жизнь такова, что во всех своих социальных и бытовых устремлениях, во всех попытках заслужить благосклонность фортуны и поймать за хвост птицу счастья человек не может не считаться с соперничеством, завистью и злобой себе подобных существ.

Удача, обладание, даже здоровье – все это познается в сравнении. Если сосед имеет больше скота, больше женщин, больше власти, человек ощущает удовлетворенность тем, что ему удалось помешать другому, чем своим собственным успехом. Этой социально обусловленной игре желаний и контржеланий, амбиций и злобы, успеха и зависти соответствует игра магии и контрмагии или белой и черной магии.

Б. Малиновский пишет о том, что в Меланезии у туземцев не существует ни единого магического действия, которое не сопровождалось бы твердой уверенностью в том, что существует и противодействие, которое, если окажется сильнее, может полностью свести на нет усилия мага. В некоторых видах магии, например в целительной магии, формулы заклинания и контрзаклинания всегда соседствуют друг с другом. Человек, обучаясь технике магического ритуала, посредством которого он вызывает болезнь, одновременно обучается формуле и обряду, которые могут полностью аннулировать действие его злой магии.

В любовной магии не только существует вера в то, что сердце возлюбленной отзовется на более сильное из двух направленных к нему заклинаний, но считается также, что с помощью заклинания можно изменить уже сложившуюся любовную привязанность, например, заставить жену разлюбить мужа. Трудно сказать, имеет ли место подобная двойственность магии во всем мире так же, как и на Тробриандских островах, но несомненно, что двойственность сил, черных и белых, положительных и отрицательных, наблюдается повсеместно. В связи с этим неудача магии может быть отнесена за счет ошибки, небрежности обряда, нарушения табу, и, наконец, что не менее важно, неудача может быть объяснена тем, что кто-то другой совершил какой-то контрмагический обряд.

Магия сродни науке в том смысле, что и та и другая направлены к определенным целям, тесно связанным с человеческой природой, потребностями и стремлениями людей. Магическое искусство направлено на достижение практических целей. Как и другие практические занятия, она подчинена ряду принципов, которые, складываясь в определенную систему, диктуют тот способ действий, который считается наиболее эффективным.

Такие системы принципов обнаруживаются при анализе магических обрядов, колдовских заклинаний и предметов, составляющих арсенал мага. Магия, как и наука, обладает собственным техническим оформлением. Как и в других искусствах, человек, прибегающий к магии, способен из-за ошибки погубить весь свой замысел, но может и исправить свою ошибку. Другое дело, что в магии количественное равенство черного и белого имеет гораздо большее значение, результаты колдовства уничтожимы в большей степени, чем это возможно в каком бы то ни было практическом искусстве или ремесле. Таким образом, между магией и наукой имеются некоторые сходства. Возможно, прав Фрэзер, назвавший магию псевдонаукой.

Нетрудно понять, как считает Малиновский, в чем состоит ложность этой псевдонауки. Настоящая наука, даже в ее зачаточных формах, в каких она находит свое выражение в примитивных знаниях первобытных людей, базируется на повседневном универсальном опыте человеческой жизни, на тех победах, которые человек одерживает над природой в борьбе за свое существование и безопасность, па наблюдении, результаты которых находят рациональное оформление. Магия основывается на специфическом опыте особых эмоциональных состояний, в которых человек наблюдает не природу, а самого себя, в которых истина постигается не разумом, а раскрывается в игре чувств, охватывающих человека. Наука стоит на убеждении в универсальной значимости опыта, практических усилий и разума; магия – на вере в то, что человеческая надежда может не сбыться, желание – не исполниться. В теории познания центральное место отводится логике, в теории магии – ассоциации идей под воздействием желаний. Исследования показывают, что рациональное и магическое знания относятся к разным культурным традициям, к различным социальным условиям и типам деятельности, и эти различия ясно осознавались людьми первобытных обществ. Рациональное знание недоступно непосвященным, магическое – входит в область сакрального, овладение им требует посвящения в таинства обряда и выполнения табу.

Ниже приведены наброски общенаучной теории магии, как она представлена в работах Фрэзера и Малиновского.

Дж. Фрэзер. Психологическая основа магии – ассоциация идей, между которыми нет никакой реальной причинной связи; магия позволяет умному человеку доминировать над остальными, основывать королевские династии, новые государства, получать статус святых и богов после смерти; магия вырабатывает первые санкции, закрепляющие частную собственность и целостность, самостоятельность индивида. Таковы основные положения фрэзеровской концепции магии, изложенной им в работах "Золотая ветвь", "Божественный король" и "Задача Психеи".

Б. Малиновский. Магия обеспечивает уверенность в ситуациях неопределенности; магия создает церемониальную структуру торговли; магия часто организует коллективный труд; магия действует с помощью усиления социального давления на индивида; миф является схемой магического действия, которое нередко сводится к проговариванию мифа; магия представляет собой в основном языковой феномен и использует специальный высокопарно-сакральный язык, отличающийся от языка, применяемого в контексте трудовой деятельности и общения; магия – предельный случай, демонстрирующий силу и активность языка, так как всякий язык имеет магическую функцию; магия укрепляет неравенство людей в примитивных обществах; магия подтверждается чудесами, порождаемыми мистической верой. Эти положения сформулированы в "Магии, науке и религии", "Основаниях веры и морали", "Коралловых садах и их магии" и других работах Малиновского^[1].

Ограниченность в интерпретации магии в научной литературе обнаруживается в том, что она рассматривается либо как субъективно-психологический феномен (Э. Тайлор, Дж. Фрэзер, З. Фрейд), либо как феномен социальный (Э. Дюркгейм, А. Юбер, М. Мосс, Л. Леви-Брюль), либо как социокультурный феномен (Б. Малиновский, Э. Эванс-Причард, К. Клакхон, Дж. Коллингвуд, В. Тернер, К. Леви-Стросс, М. Дуглас).

По мнению Чернякова, магия обнаруживает двойственную сущность. Магия – это не только оккультный, но и социокультурный феномен. Как оккультная практика магия представляет попытку проникнуть в тайный ход процессов природы; как социокультурная практика она представляет собой эффективную действенную силу общества, регулирующую в ряде аспектов человеческую природу.

Существуют разные классификации магических действий. В одном случае подчеркивается связь магии с различными видами практической активности (хозяйственная, лечебная магия), в другом – выявляется оценка магической деятельности (белая и черная). Б. Малиновский отметил функциональную природу магии (продуктивная, предохранительная, разрушительная). Первобытная магия проанализирована также Л. Леви-Брюлем (1857–1939). На специфику магии в разных культурах указал Вебер, согласно которому магическое действие допускает связь с конкретной жизненной ситуацией или кругом лиц. В качестве магического средства рассматривается принесение жертвы. Магия наделяет способностью пробуждать в человеке некие субстанции, заставляющие его совершать добрые или злые поступки. Во многих религиях считается, что с помощью магии можно превратиться в божественное тело. Магия как компонент религии стойко сохраняется.

Принципиальное отличие магии от науки в том, что магия направлена на постижение фактов, лежащих за пределами обычного опыта, доступного только посвященным. Магия стремится обнаружить лишь мистические связи и отношения в природе и претендует на выявление внутренней, сокровенной сути явлений. Если научное познание характеризуется объективностью, универсальностью и общезначимостью, т.е. ориентировано на повсеместное применение, то магическое познание эзотерическое и не отвечает принципам верификации. Однако будучи самостоятельной формой постижения бытия, принципиально отличной от науки, магия имеет собственную специфику и не является ни псевдонаукой, ни тайной, оккультной наукой.