Любое познание есть вера

Первичное значение слова "вера" – доверие, второе – верность, дальше – то ОГЛАВЛЕНИЕ веры, которое имеет отношение к Богу. Поэтому вера – это не мировоззрение: есть мировоззрение, которое соответствует вере, но вера не есть система понятий. Вера – это открытая система, и ее значение в возрастании бытия. Верить – значит открывать время навстречу вечности.

Вера – это встреча: встреча человека как с истиной, так и с другими людьми. Ее частный характер проистекает из того, что человек есть существо странствующее, которое благодаря вере упрочивает свое бытие... Верующий верит прежде всего в творчество: для него личность и человечество – это то, что ему предстоит создавать.

Лакруа Ж. Избранное: Персонализм. М., 2004. С. 379.

Человек рискует затеряться в пространстве и распылиться во времени. Вера придает его бытию высшую логику, и тем самым упрочивает бытие. Верить – значит присоединять к разумному, рациональному согласие сердца и воли. Вера не есть познание низшего сорта, как это распространено в массовом атеистическом сознании, но знание – это необходимый, хотя и недостаточный элемент всякой веры. Все люди – верующие, и в этом нет различия, а различие лишь в том, какому богу они поклоняются – науке, искусству, технике.

Для конфликта между верой и разумом нет никаких оснований, это, действительно, две познающие силы, заложенные в человеке, но две силы дополняющие одна другую, а не исключающие... Мы намерены доказать: 1) что вера в наши дни вовсе не искоренена разумом, что она есть необходимое дополнение разума, такое, без которого разум шагу ступить не может и в наши дни, и 2) что мы все без исключения постоянно пользуемся верой и ею живем, кто бы мы ни были: обыватели, богословы, философы, ученые, техники.

Вера придает реальность вещам предполагаемым. Она обходится без доказательств.

Аристотель сказал, что науку родит удивление. Но и сомнение.

Энгельмейер П. К. Философия техники. Вып. 3 // Наша жизнь. М., 1912. С. 47.

О принципиальной дополнительности знания и веры

В конце XIX в. французский философ Э. Шюре писал: "...религия отвечает на запросы сердца, отсюда ее магическая сила, наука – на запросы ума, отсюда ее непреодолимая мощь. Религия без доказательства и наука без веры стоят друг против друга, недоверчиво и враждебно, бессильные победить одна другую"^[1].

В. С. Библер выразил это состояние в своеобразной форме парадокса, отмечая, что разозленные тем, что нельзя сводить разум только к познающему разуму, мы отказываемся от разума вообще.

Бог не нуждается в логике, поскольку он может созерцать истину всю сразу и целиком.

В логике нуждается лишь человеческий интеллект в силу его конечности.

Критика такого типа культуры и требование нового синтеза восходит к Ф. Ницше. Об этом же говорили и другие философы, и ученые, и теологи – подходя к этому вопросу в каждом случае со своей стороны. Так, Э. Трёльч полагал, что к "культурному синтезу" может привести новое толкование и обоснование христианской веры, в которой сосуществуют на базе общепризнанных ценностей вера и мышление, религия и наука, церковь и государство. Ключевым моментом этого синтеза выступает все же религиозная ценность, которая только и может объединить все компоненты. Что же касается ее реализации, то философ признавал такую возможность только за государством, объясняя это тем, что тяжкий религиозный кризис современного мира проявляется в отделении церкви от государства с ростом индивидуализма. И тогда государство в качестве рационального посюстороннего провидения занимает место провидения иррационального, т.е. божественного^[2].

Представим взгляд с другой, "противоположной" стороны – со стороны науки.

Религия не сохранит былой мощи до тех пор, пока она не сможет относиться к изменениям в том же духе, как это делает наука. Ее принципы могут быть вечными, но формулировка этих принципов должна постоянно совершенствоваться. Эволюция религии должна состоять главным образом в освобождении ее идей от случайных элементов, которые содержатся в них по причине выражения собственно религиозных идей в терминах образной картины мира, сложившейся в стародавние времена. Освобождение религии от пут несовершенной науки полезно во всех отношениях. Тем самым религия подчеркивает свое подлинное предназначение.

Важная идея, которую следует всегда иметь в виду, состоит в том, что прогресс науки с необходимостью требует изменения формулировок различных религиозных верований. Они могут быть расширены, уточнены или даже полностью переформулированы. Если религия претендует на адекватное выражение истины, то подобные изменения будут способствовать выявлению той точки зрения, которую она считает важной. Этот процесс ведет к успеху. Поскольку религия имеет отношение к физическим фактам, постольку следует ожидать, что религиозное осмысление этих фактов должно постоянно подвергаться изменениям по мере развития научного знания. Таким образом, точное значение этих фактов для религиозной мысли будет становиться все более и более ясным. Прогресс науки должен привести к непрекращающейся кодификации религиозной мысли, к великому преимуществу религии.

Уайтхед А. Н. Избранные работы по философии. С. 250.

Итак, религия и наука, знания и вера – два способа познания мира и два пласта культуры. Каждый из них занимает свое место в культуре, взаимодействуя не по принципу войны, а по принципу дополнительности. И если миф, религия – это способы духовной защиты от огромного и враждебного мира, то наука – это средство нападения, орудие духовной экспансии; это попытка договора с внешним миром на равных, а не в качестве униженного просителя. Поэтому можно считать, что наука "вызревает" не столько в противовес религии, сколько рядом с ней как новый способ духовного освоения мира. Те напряжения, которые возникали между ними в истории, задавали пространство смыслов, усложняя, но и обогащая жизнь человека.

Один знающий лучше тысячи молящихся, а чернильница ученого еще угоднее Богу, чем кровь мученика.

Коран