Критика со стороны диалектики

Четкой границы между описанием и интерпретацией провести нельзя, но легализация исследовательского вопроса и общего контекста позволяет учитывать степень включенности читателя – исследователя – интерпретатора в формирование смысла текста.

Интерпретативный процесс включает и пред-понимание, и диалектическое движения между целым и частями текста, и горизонты возможных пересечений разных смыслов, которые в перспективе могут стать общими у создателя текста и трактующего его субъекта. Если речь идет о прочтении текста исследователем, то его теоретические и ценностные предпочтения наряду с личностными установками также будут включены в становление понимания.

Таким образом, интерпретативный подход в отличие от описательной методологии ведет не к снятию установочных суждений, а к расширению пространства контекстов, в которых может быть раскрыт смысл текста. Кроме того, познаются – в отличие от классической феноменологии – теперь не сущности, а возможные смыслы. И метафизический ракурс феноменологического исследования заменяется ракурсом рассмотрения возможностей, среди которых свое место занимают, в частности, "языковые игры".

Специальное обсуждение проблемы понимания Другого диктуется анализом психотерапевтических практик. Но это также выходит за рамки обсуждаемых проблем. Отметим только один из возможных аспектов такого обсуждения: превалирование рациональных (когнитивных) средств понимания, когда постижение смыслов рассматривается как результат познавательной деятельности, или эмпатийных средств, когда путь к Другому раскрыт через переживание и непосредственное "вчувствование". В рассмотрении понимания как экзистенциального феномена может подчеркиваться как непосредственное постижение смыслов и ценностей (разного уровня), так и конструктивный аспект такого постижения – как переживания и конструирования смыслов.

Остановимся в заключение на критике современной герменевтики, отнесенной Э. В. Ильенковым персонально к Г.-Г. Гадамеру, но построенной на обосновании общей для нее характеристики – не только подмены действительности бытия действительностью языкового бытия, но и искажения того понимания диалектики, которое было задано Гегелем (и обсуждается Гадамером). Гадамер предполагал возможность объективного понимания, апеллируя к логике представленности бытия в языке. Не замечая марксизма, (что удручало советских философов), он вместе с тем находил возможность обсуждения гегелевской логики в контексте понимания движения к истине.

Однако три взаимодействия учитываются в гегелевской диалектике: между языком и мышлением, между мышлением и действительностью, между действительностью и языком. По Ильенкову [Ильенков Э. В., 1984], разрабатывавшему концепцию диалектической логики, "законы диалектики (логики) и связывают в одно целое и природу, и общество, и “мышление” (познание, понимание)". Неправомерным выступает перевертывание тезиса о том, что "бытие, которое может быть понято, есть язык" в тезис "язык и есть единственное бытие, которое может быть понято". Ильенков обосновал, что "логическая форма – это не форма языка, а форма реальности, вне и независимо от языка существующей".

Выпячивание на первый план истинности бытия в языке может служить основанием связывания ее с неопозитивистским формализмом (в отношении к языку). Здесь две, казалось бы разные, методологические платформы познания сближаются. Познавательная установка на замещение действительности мира бытием его в языке, реализованная в герменевтике Гадамера, с одной стороны, дает основание выводить истинность и непротиворечивость понимания из цельности бытия субъекта в мире. По с другой стороны, вместо гегелевского объективного духа, который "действительно “наличен” лишь в серии актов словесно оформленного понимания" (выделено Э. И.), демиургом познания как понимания оказывается язык.