Критика

Немало сил Арагон отдает литературной критике и работам в области теории литературы, эстетики и искусствознания. В 1955 г. он публикует книгу "Советские литературы", давая обзор их состоянию, в том числе и в национальных республиках.

Две фигуры привлекают его особое внимание: Маяковский и Горький. Для Арагона Маяковский, любовь к которому он пронес через всю жизнь, "последний поэт прошлого мира и первый поэт мира будущего" (формула, когда-то высказанная Энгельсом применительно к Данте). Что касается автора "Клима Самгина" (статья "Свет Горького"), то значение его – художника, устремленного в будущее, – огромно. Он "озарял для многих молодых умов Франции путь с заоблачных высот к людям...". Что до самого Арагона, то "Горький как никто другой заставил поверить в правильность избранного пути".

Ряд работ Арагона в 1950-е гг. был посвящен проблемам социалистического реализма. Он понимал, что этот метод может быть использован не только в советской, но и зарубежной литературе передовыми художниками Запада. Тогда же эта проблематика стала исследоваться и советскими критиками.

Много внимания Арагон уделяет утверждению гуманистических, свободолюбивых традиций французской литературы, тогда пишет свои работы о Стендале, Гюго, Золя, художнике-реалисте Курбе. Он также подчеркивает плодотворный характер русско-французских литературных связей, имеющих глубокие истоки, с большой теплотой пишет о Толстом, Достоевском, Чехове. Создает также двухтомный труд о Матиссе, великом живописце-импрессионисте, своем друге, оригинально интерпретируя живописную манеру художника, исходя из его биографии и эстетики.

"Открытый реализм"

Арагон словно держал руку на пульсе времени. Улавливал перемены в художественной атмосфере и не боялся корректировать свои взгляды. 1960-е гг. оказались переломными для его эстетической позиции: они показали, что Арагону было присуще "чувство пути". В это десятилетие приобрел популярность так называемый новый роман, а также театр абсурда, которые открыли плодотворные нетрадиционные направления литературного развития. Арагон с пониманием отнесся к подобным новациям (в статьях "Вечная весна", "Нужно называть вещи своими именами", "Реализм становления" и др.), в которых отметил возможности обогащения традиционной реалистической манеры. И постарался взять на вооружение эти новации в собственной художественной практике. Он стал пересматривать догматическую концепцию реализма как некоей замкнутой системы, предложив иную его трактовку как метода свободного, а главное, открытого. В это время увидела свет вызвавшая бурные споры, а главное, неприятие в среде ортодоксальных марксистов, книга Роже Гароди, одного из идеологов компартии, под названием "Реализм без берегов". Арагон написал к ней предисловие. Арагон, как Гароди, был сторонником реализма, способного ответить на вопросы, поставленные жизнью, которая развивается в русло "великих открытий" и постигает неизведанные области.

Арагон нс отрицал социалистического реализма, не метода, но течения, хотел "очистить" его от вульгарного понимания и навязанных сверху рецептов, предлагая его широкое понимание, т.е. включение в него художественных элементов художников-модернистов, не только таких как Кафка, но и таких "новороманистов" как Бютор и Соллерс. В сущности, Арагон, как и Гароди, не был согласен с "размежеванием", с принципиальным противопоставлением реализма и модернизма, что считалось аксиомой марксистского литературоведения. Самый термин "реализм без берегов" был в глазах советской критики тех лет крамолой. А Арагон, к тому же поддерживавший "диссидентов", при всем втайне уважительном к нему отношении, подвергся жестоким упрекам со стороны апологетов соцреализма.