Корреляция проступков и преступлений по русскому имперскому праву

Ответственность за маловажные проступки в России конца XIX в. регламентировалась различными актами. Некоторые из них предусматривали санкции в зависимости от сословной принадлежности правонарушителя.

В соответствии с Лесным уставом (изд. 1876 г., в ред. 1890 г., приложение к ст. 1, прим.), а также Сводом законов Российской империи (т. VIII, ч. 1) взыскания и наказания за нарушение предписаний этих актов определялись Уставом о наказаниях и налагались мировыми судьями. Денежные средства, полученные в качестве штрафных санкций, а также в результате конфискации лесоматериалов, в большинстве случаев направлялись целевым назначением в бюджет и составляли особые специальные средства лесного ведомства. Все средства, полученные в результате взимания штрафов на территории Войска Донского, пополняли войсковой капитал. Целевое использование денежных сумм предусматривало их расходование только с санкции министров (полученных на территории Войска Донского - с разрешения военного министра, в большинстве других случаев - министра государственных имуществ). Средства предназначались для специальных объектов финансирования. Денежные средства, полученные в результате штрафных санкций за проступки в области лесного хозяйства, расходовались на планирование лесозащитных мероприятий; на компенсацию расходов, связанных с использованием лесов; на премирование работников лесного хозяйства.

Таким образом, законодательством Российской империи была предусмотрена возможность частичной или полной компенсации имущественного ущерба, причиненного правонарушением, за счет средств денежных взысканий независимо от заявления пострадавшего.

Избирательный принцип ответственности за маловажные проступки предусматривал особую процедуру судопроизводства, обусловленную сословной принадлежностью правонарушителя. Разделом III Устава о благоустройстве в казенных селениях (Свод законов Российской империи, изд. 1857 г., в ред. 1890 г.) была предусмотрена ответственность государственных крестьян в соответствии с Сельским судебным уставом. Уставом определялись обстоятельства, отягчающие ответственность, они включали в себя:

o совершение умышленного проступка в состоянии алкогольного опьянения, которое приравнивалось к ответственности, предусмотренной за умышленные правонарушения;

o квалификацию группового правонарушения, при котором зачинщик проступка наказывался строже сообщников;

o наличие значительных общественно опасных последствий; при этом мера наказания определялась исходя из материального ущерба или неимущественного вреда, причиненного проступком. Потенциальный ущерб (при наличии признаков покушения) рассматривался так же, как и причиненный;

o наличие рецидивов одного и того же правонарушения либо разных проступков, за которые нарушитель прежде не был привлечен к ответственности.

В соответствии с последним из приведенных признаков можно констатировать, что законодательством Российской империи предусматривалась обратная сила законов, отягчающих ответственность, правонарушитель не привлекался к ответственности за прежние проступки, но при выявлении их фактов при совершении нового проступка мера наказания усиливалась. Примечательным является также разграничение общественно опасных последствий деяний, причиняющих моральные или физические (телесные) обременения ("вред") и имущественный ущерб ("убыток").

При составлении Уложения о наказаниях высказывались соображения по поводу разработки Судебно-полицейского устава. Именно в такой форме предполагалось кодифицировать все правовые нормы о правонарушениях, относящихся к маловажным преступлениям и проступкам. С этой целью было намечено выделить из Уложения о наказаниях 652 статьи.

В докладной записке императору Александру II от 23 марта 1861 г. о судебно-полицейском уставе главноуправляющий II отделением Государственного совета граф Д. Н. Блудов указывал на необходимость отграничения преступлений, подведомственных уголовным судам, от "полицейских проступков", подлежащих в странах Западной Европы разбирательству специальными полицейскими судьями или административными органами. Первым разработчиком судебно-полицейского устава был граф М. М. Сперанский, но подготовленный им проект так и не был рассмотрен Государственным Советом. Д. Н. Блудов предлагал разграничить полномочия судебной власти и полиции в следственных действиях и отнести досудебное разбирательство дел об уголовных преступлениях к ведению судебных следователей, а производство по делам о маловажных преступлениях и проступках - к ведению мировых судей.

Подготовленное под руководством Д. Н. Блудова приложение к докладной записке, озаглавленное "Материалы для составления проекта устава судебно-полицейского", представляет собой первую попытку законотворческой деятельности в данной области.

Проект судебно-полицейского устава, включавший в себя 206 статей, был передан на рассмотрение общего присутствия II отделения Государственного совета в феврале 1864 г., затем подвергся многократным доработкам на заседаниях Государственного совета в мае и июле 1864 г., после чего его окончательный вариант под названием "Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями" (далее - Устав о наказаниях) был представлен на рассмотрение императору Александру II и утвержден 20 ноября 1864 г. Устав о наказаниях состоял из 13 глав, первая из которых содержала общие положения (порядок замены взысканий, обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность, и др.)· Остальные главы, составлявшие его Особенную часть, содержали составы 150 проступков, разделенных в зависимости от объекта посягательств на 12 видов: проступки, посягающие на установленный порядок управления (гл. II, а также гл. V - нарушение Устава о паспортах), на общественный порядок (гл. III - "проступки против благочиния, порядка и спокойствия"), а также проступки, предусмотренные в главах X и XI, посягающие на общественное благоустройство (гл. IV), на порядок в области строительства и железнодорожного транспорта (гл. VI), нарушающие правила пожарной безопасности (гл. X), и др. В то же время Уставом о наказаниях не были предусмотрены процессуальные основы разбирательства по маловажным проступкам (порядок наложения наказаний, процедура обжалования действий мировых судей, статус подготавливаемых ими документов, порядок досудебного разбирательства, а также применения мер административного пресечения).

Устав о наказаниях не всегда придерживался кодификационных принципов, в частности, выделение некоторых видов проступков не учитывало их отраслевой принадлежности, разграничивающей отдельные группы правонарушений. В частности, проступки, посягающие на общественный порядок, были рассредоточены в трех главах - проступки против благочиния, порядка и спокойствия (гл. III), против личной безопасности (гл. X), оскорбление чести, угрозы и насилие (гл. XI). Уставом была предусмотрена особая глава "Проступки против прав семейственных", в которой определялась высшая санкция за нарушение семейных прав.

Мировые судьи были вправе определять следующие наказания:

o выговоры, замечания и внушения (превентивные наказания);

o денежные взыскания на сумму до 300 руб. (имущественные наказания);

o арест на срок до трех месяцев;

o заключение в тюрьме на срок до полутора лет (наказание, ограничивающее свободу правонарушителя).

Проступки, предусмотренные в ст. 155, 156 и 158 (похищение и порча лесоматериалов, а также самовольное повреждение лесов), 159 (укрывательство или покупка заведомо похищенных или самовольно срубленных лесоматериалов) и 161 (порубка казенного, леса или заготовка лесоматериалов не в отведенных для того участках), рассматривались мировыми судьями лишь в тех случаях, если имущественный ущерб, причиненный правонарушением, не превышал 300 руб. Статьи 101, 159, 161 и некоторые другие предусматривали применение наряду с основными, упомянутыми выше видами наказаний, дополнительных наказаний в виде конфискации ("отобрание леса и лесных произведений") и лишения специального права ("лишение права на рубку или заготовку [леса]").

Уставом о наказаниях были фактически разграничены понятия "преступление" и "проступок", несмотря на то, что Уложение о наказаниях 1845 г. исходило из тождества этих категорий. Кодификация норм о малозначительных проступках в Уставе о наказаниях подтверждает, что законодатель, основываясь на критерии общественной опасности правонарушения, предусматривал менее тяжкие наказания за проступки. В отличие от преступлений, общественно опасные последствия проступков были менее значимыми, совершением проступка было обусловлено причинение физического (телесного), морального вреда или имущественного ущерба (см. гл. XI - об оскорблении чести, угрозах и насилии и другие главы).

При квалификации ущерба, причиненного юридическим лицом, следует иметь в виду, что в понятие "юридическое лицо" разработчики Устава о наказаниях вкладывали иной смысл, не всегда совпадающий с дефиницией действующего права. Например, профессор Н. С. Таганцев рассматривал понятие юридического лица как дуалистичную правовую категорию, представляющую собой "1) единение лиц физических, рассматриваемых как идеальное целое, как единичная личность (universitates personarum), 2) отдельные интересы и цели, которым придается самостоятельное юридическое значение, самостоятельная личность (universitates bonorum, pia corpora); одним словом, - все то, что, не будучи лицом физическим, способно находиться в юридических отношениях, иметь права и обязанности".

Как это явствует из приведенной дефиниции, юридическое лицо рассматривалось в качестве корпоративного образования, субъекта правоотношений, наделенного административной и гражданской правоспособностью. Н. С. Таганцев исключал применение уголовных наказаний к юридическим лицам, однако считал возможным применение административных санкций, не совместимых с наказанием: "...применение этих карательных мер (денежного взыскания и запрещение деятельности корпорации. - Прим. авт.) к юридическому лицу может возбудить значительные сомнения. Нельзя отрицать право государства прекращать бытие корпорации, но это прекращение не тождественно с наказанием".

Квалификация вины юридического лица отождествлялась с выявлением признаков умысла и неосторожности в деяниях субъектов, объединенных в корпорацию: "...безнаказанность юридического лица как идеальной личности отнюдь не освобождает от ответственности тех его представителей, которые непосредственно выполнили преступное деяние". Подобные суждения о личной ответственности за проступки разделяли и разработчики Устава о наказаниях: вместо корпоративной ответственности юридического лица за правонарушения, санкции налагались на виновных физических лиц, однако если проступок заключался в неисполнении уставных прав и обязанностей организации, то ответственности подлежали ее высшие должностные лица, как правило, члены коллегиального органа руководства юридического лица.

Устав о наказаниях, так же как и другие законы, вступал в силу в день обнародования. В губерниях обнародование возлагалось на губернские правления. Этот порядок применялся даже в тех случаях, когда волостные органы управления информировали местное население об издании Устава о наказаниях до его обнародования губернским правлением: юридических последствий заявления местных властей не влекли.

Виды наказаний, налагаемых волостным судом, различались в зависимости от применения на данной территории условий судебно-административной реформы 1890 г. Волостные суды в местностях, где был введен институт земских участковых начальников, вправе были применять наказания в виде публичного выговора, денежного взыскания и ареста до 30 дней. Волостной суд старого устройства, действовавший на территориях, на которых не действовало Положение о земских участковых начальниках, применял менее суровые наказания: общественные работы (до 15 дней), денежные взыскания (до 3 руб.), арест (до семи дней) и наказания розгами (до 20 ударов).

Таким образом, в России конца XIX в. сосуществовали две системы наказаний, налагаемых за "маловажные проступки", различающихся по степени тяжести применяемых санкций и в количественном отношении, - волостные суды нового устройства применяли четыре вида наказаний, а все остальные волостные суды - только три.

Особый порядок судопроизводства действовал на территории Закавказья - вместо отсутствовавших в этих местностях волостных судов маловажные проступки рассматривались сельскими судами, состоявшими из судей, избираемых сельским сходом. Количество судей устанавливалось также по усмотрению сельского схода. Применительно к сельским судам Закавказья законодательство Российской империи относило к маловажным проступкам две разновидности правонарушений:

o проступки против личной безопасности (порча воды и съестных припасов, неоказание помощи при несчастных случаях, обиды (т.е. оскорбления) в публичных местах почти без причинения увечья);

o проступки, посягающие на личные имущественные права подданных (запашка и потрава чужого поля, недонесение о краденом имуществе и о находке чужих вещей, растрата работником хозяйского имущества, а также воровство и мошенничество, если размер причиненного ущерба не превышал 30 руб.).

На территории Закавказья многие виды правонарушений, квалифицируемых в других местностях империи в качестве маловажных проступков, не были подведомственны сельским судам, среди них правонарушения, посягающие на нравственность, общественный порядок, установленный порядок управления и др. Примечательно, что сельские суды не вправе были применять телесные наказания.

Волостные суды в местностях, где был введен институт земских участковых начальников, существенно отличались от волостных судов старого устройства. В таких местностях волостной суд состоял из четырех судей, назначенных на три года земским начальником из восьми кандидатов, избираемых сельским сходом. Остальные четыре не назначенных кандидата оставались в резерве на тот же срок и вступали в должность в том же порядке при замещении судей.

По существу, волостной суд представлял собой первую инстанцию производства по делам о маловажных проступках. К следующим инстанциям относились должностные лица государственных органов (земские начальники) либо коллизионные органы - уездные съезды и губернские присутствия.

Волостные суды применяли наказания по сословному принципу, им были подведомственны дела о правонарушениях крестьян (составлявших в то время подавляющее большинство населения России), проживающих в данной волости, а также постоянно проживающих здесь же мещан, посадских, ремесленников и цеховых.

Волостные суды старого устройства состояли из 4-12 судей, избираемых волостными, но не сельскими, сходами. Их юрисдикция была существенно ограничена в сфере гражданского и уголовного судопроизводства ("маловажные преступления и проступки").

Кроме двух разновидностей волостных судов, у различных народов Российской империи существовали свои местные суды, деятельность которых не была детально урегулирована законодательством, например народные суды туркмен действовали на основании местных обычаев.

Несмотря на то, что волостные суды избирались органами крестьянского самоуправления, они были наделены государственно-властными полномочиями: волостные судьи и старшины, сельские старосты и другие лица, участвовавшие в судопроизводстве, относились к государственным должностным лицам. В отличие от них члены волостных и сельских судов, участвовавшие в создании судов, не обладали таким статусом.

Решения волостных судов в местностях, где действовали земские участковые начальники, могли быть обжалованы в течение 30 дней со дня вынесения решения у земского начальника, последний передавал их в уездный суд в 14-дневный срок. Указанный порядок обжалования применялся только при назначении трех видов наказаний - ареста на срок свыше трех дней, телесного наказания или денежного взыскания в сумме свыше пяти рублей. Во всех остальных случаях инстанцией обжалования являлся непосредственно земский начальник.

Устав сохранил гуманные основы действия закона во времени, присущие русскому имперскому праву: предписания Устава о наказаниях, отягчавшие ответственность, не применялись к уже совершенным проступкам; законы, смягчавшие ответственность, имели обратную силу. Из тех же принципов исходил законодатель и в процессе регламентации стадий производства по делу: изменения и дополнения в законы (в том числе и в Устав о наказаниях), сокращавшие давностные сроки, применялись к проступкам, совершенным до их вступления в силу. Таким образом, гуманные принципы действия" Устава о наказаниях применялись не только при назначении наказаний, любые нормы, отягчавшие положение нарушителя, не имели обратной силы. Законодатель рассматривал в качестве правовых норм, смягчающих ответственность, также и акты, упраздняющие наказания за проступки.

Принцип сословной ответственности за проступки применялся и при разбирательстве, предусмотренном Уставом о наказаниях: проступки, совершенные в пределах волости лицами крестьянского сословия без участия лиц, принадлежащих к другим сословиям, были подсудны волостному суду. Подсудность дел о проступках волостному суду определялась также правовым положением соучастников: если вместе с крестьянами соучастниками правонарушения были лица других сословий, например мещане и купцы, то дело рассматривалось не в волостных, а в мировых судах.

Мировому суду были подведомственны дела о проступках крестьян, посягавших на права лиц других сословий.