Концепция программирующего лидерства

Следует отметить некоторые новые методы и подходы в западной культуре международных переговоров, и прежде всего то особое значение, которое сегодня придается новым информационным технологиям в политике доминирования за столом переговоров. Западные исследователи подсчитали, что 85% информации, которая циркулирует в каналах коммуникаций всего мира, - западного происхождения, при этом 52% мирового бизнеса в области информационных технологий имеют корни в США, а 75% всего рынка программных продуктов принадлежит американским компаниям. Такое информационное доминирование позволяет использовать технологию программирующего лидерства на международных переговорах, которая стала новым эффективным инструментом западного доминирования.

o Стратегия программирующего лидерства состоит в выдвижении на международных переговорах повестки дня, включающей формулировку наиболее актуальных проблем в наиболее выигрышном для лидера формате, что предполагает некоторый спектр совместных действий ряда государств под руководством лидера и в его интересах.

Общая концепция программирующего лидерства состоит из нескольких программных принципов:

- опережающее внешнеполитическое планирование и вброс в политический дискурс идей и концепций, воплощение в жизнь которых отвечает интересам лидера;

- опережающее формулирование основополагающих целей международной повестки дня в выгодном для лидера ракурсе;

- решительное дистанцирование от "чужой игры" и игнорирование целей других субъектов мировой политики;

- искусственное создание лидером условий, подталкивающих партнеров к инкорпорированию предлагаемой лидером повестки дня в их внешнеполитические программы.

Пример

Достаточно ярким примером использования технологии программирующего лидерства в последнее время является вброс в политический дискурс таких идей и концепций, как "столкновение цивилизаций" и "борьба с терроризмом", которые послужили основой для последующего программирования операций в Югославии, Афганистане и Ираке. Авторитетный журнал "Foreign Affairs" опубликовал материалы, позволяющие предположить, что в Югославии были срежиссированы проблемы, связанные с албанскими этническими меньшинствами на Балканах, после чего ситуация потребовала гуманитарных бомбардировок и решительного вмешательства США в югославский кризис.

Несколько позже в Ираке подобным же образом были инициированы проблемы, связанные с поисками ядерного арсенала Саддама Хусейна, который после антитеррористической операции США так и не удалось никому отыскать.

Такие откровенные информационные манипуляции и имперские притязания не могут не вызывать сопротивления мирового сообщества, что сопровождается критикой западной культуры переговоров и западной политики. Появление антизападных настроений весьма настораживает западных лидеров и справедливо вызывает опасения, что незападные народы смогут объединиться против агрессии западной культуры.

Об этом, в частности, пишет Г. Киссинджер в одной из своих последних работ: "Независимо от того, насколько бескорыстными Америка считает свои конечные цели, очевидно проявляющееся намерение доминировать постепенно объединит мир против США и заставит их ограничить свои претензии..."

Некоторые западные политологи полагают, что объединенная Европа сможет создать реальный противовес американскому влиянию в западной культуре политических переговоров и в мировой политике в целом. Сравнивая американский и западноевропейский стили ведения переговоров, современные исследователи указывают на наметившиеся серьезные различия в американской и европейской дипломатии.

Пример

Так, американский политолог неоконсервативного толка Роберт Кейган подчеркивает, что Америка и Европа в своих стратегических приоритетах расходятся по самому главному вопросу: о силе, ее эффективности, морали и желательности в мировой политике. Европа выказывает отвращение к силе или обходит ее стороной, вступая в самодостаточный мир законов, правил, международных переговоров и сотрудничества. Она стоит на пороге постисторического рая, в котором господствуют мир и относительное процветание, - своего рода воплощение идеи Канта о "вечном мире". США, напротив, по-прежнему живут в истории, используя свою силу в анархическом гоббсианском мире, где нельзя полагаться на нормы международного права.

У американских и европейских политиков на переговорах сегодня мало точек соприкосновения, и они понимают друг друга все хуже и хуже. Американские и европейские интеллектуалы утверждают, что у них больше нет общей стратегической культуры. Европейцы изображают Америку как страну, где господствует культ смерти, правит смертная казнь и у каждого есть пистолет. Европейское видение политического мира намного сложнее и богаче нюансами: европейцы пытаются оказать влияние на других с помощью искусной политики и маневров, они более терпимы и гуманны, предпочитая дипломатию и убеждение.

Р. Кейган не видит в этих различиях американской и европейской стратегий социокультурных разногласий Америки и Европы, он склонен рассматривать их в конкретно-историческом плане: как проявление силы и слабости военно-экономического потенциала. Однако с этим трудно согласиться: серьезные различия политических культур Европы и Америки дают все основания для стратегических разногласий с позиций социокультурного анализа. Хочется надеяться, что стремление западноевропейских политологов уравновесить американскую гегемонию приверженностью идеалам демократии увенчается успехом и западная культура политических переговоров преодолеет наметившийся кризис базовых ценностей гуманизма.