Коммуникативная функция эмоций. Выражение и распознавание эмоций

Эмоции играют огромную роль в координации между людьми. Для того чтобы действовать согласованно, люди должны понимать эмоциональное состояние друг друга. Исследователями описан феномен "автоматической моторной мимикрии", заключающийся в том, что люди копируют выражение эмоциональных состояний окружающих, даже не отдавая себе в этом отчета. Однако для рациональной коммуникации важно уметь "читать" эмоции другого человека. Как же людям удается это делать? Безусловно, самый простой способ узнать об эмоциональном состоянии другого человека – спросить его об этом. "Мне весело", "Мне грустно", "Я боюсь" – каждый из нас может облечь в словесную форму свое переживание. Однако внимание номотетически ориентированных ученых всегда привлекали объективные, не связанные с самоотчетом признаки эмоциональных состояний.

Долгое время в психологии господствовала гипотеза о наличии особого "алфавита" выразительного лица. Так, немецкий анатом Пидерит (1859) выделили девять различных выражений рта, пять выражений глаз, четыре выражения бровей и даже два "выражения" носа. Составляя из этих элементов целостные лица, он получил 360 гипотетически возможных выражений лица (рис. 5.8). Оказалось, что даже противоречивые лица-конструкторы (например, "веселый рот" + "брови, выражающие отвращение") воспринимаются испытуемыми как выражения определенных эмоциональных состояний! Однако точность опознания лиц, составленных при помощи подобных схематических алфавитов, крайне невелика. Например, испуг испытуемые часто путают с вниманием, а ужас – с яростью.

Рис. 5.8. Схематические лица, составленные из выразительных элементов:

а) гнев; б) печаль; в) удивление; г) радость

Но, возможно, алфавит срабатывает лишь в том случае, когда его показывает живое человеческое лицо? Получившие широчайшую известность работы Джулиана Дюшена де Болона, который в 1862 г. с помощью брата – великого фотохудожника Надара создал свою версию каталога выразительного лица, заставляют усомниться в этом. Де Болон привлек для участия в своих опытах людей, страдающих редким заболеванием – синдромом Мебиуса (паралич лицевых мышц). На лица моделей помещались электроды, которые, передавая слабые разряды тока, вызывали механическое сокращение мышц, якобы соответствующее различным эмоциям. "Гальванизированная маска", в которую было превращено лицо человека, выражала удивление, удовольствие, горе, тоску, страх. Но демонстрация экспрессии эмоций, лишенных внутреннего переживания, также осталась неинформативной для наблюдателей. Во французском языке даже утвердилось идиоматическое выражение "улыбка Дюшена": так называют человека, который улыбается натянуто, искусственно.

К. Лэндис (С. Landis, 1924) стремился преодолеть эту условность показа моделями эмоциональных состояний за счет использования "экологичных" экспериментальных процедур, которые включали даже элементы жестокости. Так, чтобы вызвать сильные отрицательные эмоции, за спиной испытуемого неожиданно раздавался выстрел; испытуемому приказывали отрезать большим ножом голову живой белой крысе, а в случае отказа экспериментатор у него на глазах сам совершал эту операцию. В других случаях испытуемый, опуская руку в ведро, неожиданно находил там трех живых лягушек и одновременно подвергался удару электрического тока. Каждое эмоциональное состояние фиксировалось на фотографии. При этом основные группы лицевых мышц обводили углем. Это позволяло впоследствии измерять смещения, которые происходили при различных эмоциональных состояниях в результате сокращения мышц. Попытки точно установить, какие группы мышц участвуют в выражении конкретных эмоциональных состояний, дали отрицательные результаты. Вопреки ожиданиям оказалось невозможным найти мимику, "типичную" для страха, смущения или других эмоций. Лэндис предположил, что только мимическая имитация эмоции соответствует общепринятым формам экспрессии, в то время как внешнее выражение переживания подлинной эмоции индивидуально. Другими словами, мы по-разному выражаем эмоции, когда делаем это наедине с собой или на людях. Действительно, при анализе суждений о выражениях лица на фотографиях актрисы, изображающей разные эмоции, наблюдалась достаточно высокая согласованность. Так, количество правильно опознавших эмоцию презрения но сравнению с теми, кому предъявляли схематические изображения, возросло с 53 до 86%.

Таким образом, на сегодняшний день признано необходимым различать закрепленную в культуре конвенциональную мимику и спонтанное проявление эмоций (Я. Рейковский, 1979). Скорее всего, проблема описанных выше исследований заключалась в том, что на самом деле при идентификации эмоций мы опираемся не на один (лицевая экспрессия), а на несколько источников информации. Например, Нико Фрижда (1953) показывал испытуемым видеозаписи спонтанного выражения различных эмоций. На основании изучения ответов испытуемых он пришел к выводу, что помимо оценки физиологического рисунка при распознавании эмоции люди опираются на контекст ситуации ("Она выглядит так, будто увидела какое-то ужасное существо..."), предвосхищение возможных действий субъекта ("Она сейчас набросится на собеседника...") и личный опыт аналогичных эмоций ("У нее такое состояние, как у меня, когда я завалил экзамен..."). Кроме того, даже изолированное от контекста выражение эмоций не ограничивается лишь лицевой экспрессией. П. Экман и В. Фризен (Р. Ekman, W. Friesen) выделили пять классов невербальной эмоциональной экспрессии:

1) адаптационные проявления – неспецифические выражения эмоций, которые сигнализируют об общем состоянии организма (например, ходьба "из угла в угол" при душевном волнении, подпрыгивание на месте от радости);

2) регуляторы – движения, придающие ритм течению эмоционального процесса (например, покачивание головой при переживании печали, постукивание пальцами при состоянии неопределенности);

3) иллюстраторы – движения, дополняющие вербальное сообщение;

4) демонстрацию – намеренное усиление эмоционального выражения с помощью мимики (например, нахмуривание бровей при гневе, улыбка);

5) знаки – культурно обусловленные жесты, значения которых могут быть не идентичны в различных сообществах.

К названным выразительным средствам можно добавить и интонационные характеристики голоса (печальный голос, гневный возглас и т.д.). Хотя, по данным Дж. Питтама и К. Шерера (J. Pittam, К. Scherer, 1993), интонация сама по себе не является достаточной для верного опознания эмоции. В одном из исследований испытуемым, которые не владели голландским языком, давали прослушать аудиозапись эмоционально насыщенных фраз. Жители Азии не могли идентифицировать интонации удовольствия, а печальный голос часто путали с тревожным. С другой стороны, непроизвольное интонационное повышение голоса при лжи позволяло испытуемым в 86% случаев правильно отличить субъектов, которые лгали, от тех, кто говорил правду (П. Экман и О'Салливан, 1991).