Коллективизация сельского хозяйства

Кооперирование крестьян к началу индустриализации становилось все более необходимым. Теоретические предпосылки, из которых исходил ленинский кооперативный план, теперь дополнялись необходимостью преодолеть низкую товарность крестьянского хозяйства. Если перед Первой мировой войной товарность сельского хозяйства России составляла 26–30%, т.е. до 1 /3 сельскохозяйственной продукции шло на рынок, то теперь товарность понизилась до 13–18%: крестьянское хозяйство оставалось натуральным. Это означало, что даже восстановив довоенный уровень производства, деревня давала городу вдвое меньше хлеба, чем до революции. И в то же время росла доля промышленных рабочих, потреблявших эту товарную сельскохозяйственную продукцию. К тому же мелкие крестьянские хозяйства не давали простора для дальнейшего развития технического прогресса.

Между тем техника сельского хозяйства уже сделала некоторые шаги вперед: если перед революцией почти 1/2 земель обрабатывалась сохой, то в 1928 г. – только 10% пашни. Соху уже вытеснил железный плуг. Это был уже переворот. Но если применение плуга было рационально в мелких крестьянских хозяйствах, то чуть более сложные механизмы были нерентабельными. Использование комплекса конных машин – сеялок, жаток и молотилок – требовало бо́льшей посевной площади, чем была в хозяйстве среднего крестьянина.

Особое значение для сельского хозяйства имел трактор. В этой отрасли он был тем же, чем был паровой двигатель для промышленности – главным звеном перехода от ручного труда к машинам. Но трактор был недоступен каждому крестьянину и не мог себя оправдать в его хозяйстве. Был необходим кооперативный план. До 1929 г. он успешно проводился в жизнь: к тому времени уже 1/2 крестьян состояли в кооперативах. При кооперировании особенно успешно росла товарность сельского хозяйства – ведь кооперировалось именно товарное производство. Но в 1929–1930 гг. началась массовая коллективизация: кооперативы были распущены, а вместо них создавались колхозы. Почему?

Для получения средств индустриализации стали увеличивать обязательные государственные поставки при сохранении самостоятельности крестьянских хозяйств. Большая доля поставок, так называемые "твердые задания", приходилась на кулацкие хозяйства, т.е. практически на тех крестьян, которые добивались лучших результатов в производстве, пытались повышать технический уровень своих хозяйств, производили товарную продукцию. Еще недавно их называли "культурными хозяевами" и делали на них ставку в увеличении товарности сельского хозяйства. Увеличение поставок с "твердыми заданиями" означало возвращение к методам продразверстки. И результат был таким же: чтобы не быть зачисленными в кулаки, крестьяне, и в первую очередь культурные хозяева, стали сокращать производство. Хлеба стало не хватать. С конца 1927 г. начался хлебозаготовительный кризис. В 1928 г. были снова введены карточки на продовольствие. На места была отправлена директива: взять хлеб у крестьян "во что бы то ни стало". Если человек не выполнял положенное задание (а твердые задания были непосильными), он подлежал уголовному наказанию. Имущество осужденных конфисковывалось, причем четверть конфискованного отдавалась крестьянам-беднякам.

Поскольку такой вариант все же не дал требуемого количества товарного хлеба, а вызвал сокращение производства, было решено объединить крестьян в колхозы и взять хлеб у колхозов. А поскольку крестьяне сопротивлялись принудительной коллективизации, она была объединена с раскулачиванием. Раскулачивание, особенно раскулачивание крестьян, которые кулаками не являлись, создавало атмосферу страха, позволявшую сломить сопротивление, разобщало крестьян, формируя группу "активистов", заинтересованных в раскулачивании соседей и выступавших за образование колхозов. Ликвидировались, отправлялись в Сибирь те крестьяне, которые лучше других умели вести хозяйство.

Но почему у колхозов было легче взять хлеб, чем у единоличников? Потому что колхоз действовал по государственному плану, т.е. объем производства определялся уже не желаниями крестьян, а государственными заданиями. В Уставе сельскохозяйственной артели, который стал законом колхозной жизни, было сказано: "Артель ведет плановое хозяйство, точно соблюдая установленные правительством планы сельскохозяйственного производства и точно исполняя планы сева, подъема паров, обработки почвы, уборки урожая и пр.". Не было уже разницы между государственным предприятием и колхозом, и мы не можем считать колхозы кооперативами. Централизованное планирование в сельском хозяйстве приносило дополнительный вред, потому что местное земледелие во многом зависит от местных условий. Вырабатывая план сельскохозяйственных работ, государственные органы, конечно, не могли учесть этих особенностей. В деревню были направлены двадцатипятитысячники – передовые рабочие промышленных центров, поехавшие по призыву партии на хозяйственно-организационную работу в деревню в начале 1930-х гг., наиболее преданные идеям партии городские рабочие и партийные работники. Не зная сельскохозяйственного производства, они обеспечивали твердость в проведении партийной линии и, по причине своей некомпетентности, иногда наносили дополнительный вред.

Объем сдачи продукции государству тоже определялся государственным планом. Поскольку планы заготовок исходили из государственных потребностей и государственных планов сельскохозяйственного производства, а не из реального урожая, то нередко оказывалось, что колхозы должны были сдать больше продукции, чем производили. Чтобы выполнить план заготовок, местные власти и активисты забирали не только продукцию колхозов, но и продовольствие, которое удавалось обнаружить у крестьян. Особенно значительными стали такие конфискации в 1932–1933 гг., когда для закупки промышленного оборудования за границей потребовалось резко увеличить экспорт зерна. Годовой вывоз зерна вырос до 5 млн т. Это нс так много, если учесть, что царская Россия перед войной вывозила 9–10 млн т. Но в условиях вызванного коллективизацией падения сельскохозяйственного производства результатом стала гибель миллионов людей от голода. По расчетам специалистов, за период с 1926 по 1939 г. от раскулачивания и голода погибли до 6 млн крестьян.

К началу коллективизации, т.е. в 1928 г., в стране было 25 тыс. тракторов, с их помощью было обработано лишь 1% пашни. К концу первой пятилетки тракторами обрабатывалось 22% пашни, а к концу второй – 50–60%. Таким образом, только к началу Великой Отечественной войны тракторы стали главной силой на полях. В 1928 г. не хватало и более примитивной техники. Только 1/3 колхозов имела сеялки, жатки и молотилки. Преобладал ручной труд. А это значило, что материально-техническая база для крупного производства еще не была создана.

До коллективизации сельскохозяйственные машины направлялись в деревню двумя путями – или продавались, или давались напрокат через прокатные пункты. Но оба эти способа были признаны непригодными с началом коллективизации, потому что они базировались на товарно-денежных отношениях, не соответствовали централизованной системе распределения ресурсов и не обеспечивали равенства: взять напрокат или купить мог лишь тот, у кого были денежные средства. А равенство всего для всех в то время считалось очень важным. Поэтому для снабжения деревни машинами были созданы МТС. Своими силами она обрабатывала поля соседних колхозов. Первоначально МТС были задуманы как межколхозные акционерные предприятия, т.е. каждая МТС должна была стать общей собственностью нескольких соседних колхозов. Правда, средства для этого выделяло государство, но в следующие годы колхозы должны были вернуть долг. Однако для колхозов эти расходы оказались непосильными, и в конце первой пятилетки МТС превратились в государственные предприятия.

К началу войны 1941 – 1945 гг. хозяйство колхозов несколько стабилизировалось и наметился далее некоторый рост производства. Поскольку основные полевые работы были теперь в основном механизированы, их выполняли уже не колхозники, а рабочие МТС. Начался переход от традиционного трехполья к научным многопольным севооборотам. Правда, они были введены только в 1 /5 колхозов, т.е. преобладало пока архаичное трехполье.

Даже авиация была привлечена на службу сельскому хозяйству. Например, в Средней Азии, страдавшей от саранчи, съедавшей временами всю растительность, очаги саранчи были уничтожены с самолетов. Тем не менее хозяйство колхозов по-прежнему истощалось. Колхозная товарная продукция сдавалась государству по цене намного ниже стоимости. Например, государственные заготовительные цепы на зерно были установлены в конце 1920-х гг. и не менялись до начала войны, тогда как даже не рыночные, а государственные розничные цены за это время выросли в 6,4 раза. В 1940 г. 1 ц зерна обходился в 3 руб., а государство его покупало за 86 коп.

Урожай вычислялся предварительно, на корню, и с этой примерной цифры рассчитывалась величина поставок. При уборке до 30% урожая погибало. Оказывалось, что колхозы должны были сдавать большую долю продукции, чем считалось официально. Вся выручка колхоза от сдачи продукции объявлялась его доходом, т.е. из нее не вычитались производственные затраты. Как правило, последние были больше выручки и в действительности хозяйства были убыточными.

Колхозник на трудодень получал до 2–3 кг зерна и от 50 коп. до 1 руб. Поэтому основным источником существования колхозников оставалось не общественное хозяйство, а личные приусадебные хозяйства, к концу второй пятилетки дававшие 40% сельскохозяйственной продукции страны. В 1940 г. на долю этих хозяйств приходилось 13% посевных площадей, с которых собирали: картофеля – 65%, овощей – 48, мяса – 72, молока – 77, яиц – 94% производимых в стране. Итак, цель коллективизации сводилась к тому, чтобы, объединив крестьян в колхозы, получить за счет деревни средства для индустриализации. Но расчет не оправдался, потому что коллективизация вызвала снижение сельскохозяйственного производства (в целом на 1/4). Поголовье скота уменьшилось вдвое, и уровень поголовья 1928 г. был восстановлен только в 1960-е гг. Но так как при этом существенно сократилась продуктивность животноводства, то производство продуктов животноводства упало значительно больше (по расчетам некоторых исследователей – до уровня 1919 г.). Снизились сборы зерна, и только в 1950-х гг. производство зерновых превысило уровень, достигнутый при нэпе. Однако в городах, это положение производства было не столь заметно, потому что резко повысилась товарность – с 15% накануне коллективизации до 36% в конце второй пятилетки. Сократив производство и собственное потребление, деревня теперь сдавала государству больше продукции, чем в период благополучного существования. Только в этом отношении цель коллективизации была достигнута.

Государственные заготовки зерна для экспорта и снабжения городов выросли с 1925–1928 гг. до 1938–1940 гг. приблизительно на 20 млн т. Из этой суммы 2–3 млн т шли на экспорт. Эти цифры и явились результатом, ради которого проводилась коллективизация.