Коллективизация адвокатуры

Следует подчеркнуть, что пребывание в коллегии еще не означало членство в том или ином адвокатском образовании (коллективе, консультации). Значительное число адвокатов предпочитали состоять в коллегии защитников, но при этом иметь частную практику. Однако в конце 1920-х гг. процесс массовой коллективизации, перевернувший все крестьянство в стране, затронул и адвокатуру. Чтобы принудить адвокатов к вступлению в коллективы, использовались даже такие меры, как лишение частнопрактикующих адвокатов права выступать в судах и, наоборот, приравнивание вступивших в коллективы к рабочим и служащим с соответствующим снижением квартплаты и налогов.

27 февраля 1932 г. наркомат юстиции утвердил Положение о коллективах членов коллегии защитников. Такие коллективы (сокращенно — коллективы ЧКЗ) создавались "в районных и межрайонных масштабах" под непосредственным руководством соответствующих президиумов областных (краевых) коллегий защитников. Коллективы ЧКЗ оказывали юридическую помощь населению, обслуживали государственные учреждения и предприятия, кооперативные и общественные организации, вели пропаганду советского права и подготовку практикантов. Вступившим в коллективы ЧКЗ запрещалась всякая юридическая работа помимо коллективов, за исключением педагогической, литературной и научной деятельности, а также работы юрисконсульта предприятий и учреждений обобществленного сектора по совместительству.

Для оказания юридической помощи населению коллективы ЧКЗ организовывали консультации. Особое внимание обращалось при этом на "максимальное размещение сети консультаций в рабочих районах и сельских местностях". Размер вознаграждения за оказываемую коллективом юридическую помощь определялся таксой, вырабатываемой президиумом коллегии и утверждаемой соответствующим судом. Неимущим и лицам с небольшим заработком юридическая помощь оказывалась бесплатно. Вместе с тем "размер вознаграждения, взимаемого с нетрудовых элементов," определялся в каждом отдельном случае соглашением клиента с коллективом. При этом оплата за оказываемую юридическую помощь полностью вносилась в кассу коллектива и далее распределялась между отдельными адвокатами в зависимости от их опыта, квалификации, нагрузки и проводимой общественно-правовой работы. Определением размера вознаграждения занимались специальные тарификационные комиссии, которые должны были следить за тем, чтобы наивысший размер оплаты не превышал наименьший более чем в пять раз.

Процесс коллективизации адвокатуры сопровождался так называемыми чистками, которые проводились областными судами при участии прокуратуры, партийных и советских органов и т.д. Целью чисток было выявление "классово чуждых элементов". Фактически чистки вели не к улучшению персонального состава советской адвокатуры, а к уничтожению, как лучших традиций дореволюционной российской адвокатуры, так и в конечном итоге носителей и хранителей этих традиций. Не удивительно, что на протяжении 1930-х гг. число адвокатов в стране не увеличивалось, а сокращалось. Специальные кампании по увеличению численности адвокатов из числа рабочих успеха не имели. Даже повторная чистка коллегий в 1938 г. не смогла создать требуемое партией соотношение классовых сил среди адвокатов.

Адвокатура в годы политических репрессий

Разумеется, тенденция последовательного и неуклонного ограничения прав обвиняемого на защиту сложилась не в середине 1930-х гг., а фактически с первых дней советского режима. В конце 20-х — начале 30-х гг. XX в. эта тенденция еще более окрепла, создавая максимально комфортные условия для квазисудебной расправы над политическими противниками, представителями подлежащих ликвидации классов и просто ни в чем не повинными людьми. Нормы уголовно-процессуальных кодексов союзных республик максимально упрощали судопроизводство, превращая право на защиту в фикцию. Областной суд вообще мог не допускать защитника к участию в деле, не заслушивать показания свидетелей, учитывать при вынесении приговора документы и показания, которые в судебном заседании не оглашались; устранять прения сторон и т.д. Предусматривались и другие упрощения: заочное производство, рассмотрение дел в дежурных камерах народного суда, разрешение дел в порядке судебного приказа, т.е. без проведения разбирательства в судебном заседании. На упрощенчество ориентировал и Верховный суд РСФСР. Достаточно сказать, что в 1929—1930 гг. число приговоров, отмененных в связи с нарушениями процессуального закона, уменьшилось по сравнению с серединой 20-х гг. в 100 (!) раз.

Дальнейшему превращению уголовного процесса в квазисудебную расправу способствовали изменения, внесенные 5 декабря 1934 г. в уголовно-процессуальное законодательство и касавшиеся расследования и рассмотрения дел о террористических организациях и террористических актах. Для этой категории дел срок предварительного следствия сокращался до 10 дней, а срок ознакомления обвиняемого с обвинительным заключением — до одного дня. Дело полагалось слушать без участия сторон, кассационного обжалования приговоров не допускалось, приговоры к высшей мере наказания приводились в исполнение по вынесении приговора. В 1937 г. эти правила были распространены на дела о вредительстве и диверсиях.

Подобные изменения в уголовно-процессуальном законодательстве были продиктованы логикой массовых политических репрессий, требовавших максимальной простоты и быстроты. На практике нередко рассмотрение дела по ст. 58 УК РСФСР длилось не более 10—12 минут, свидетели не допрашивались. Часто аресты производились без возбуждения уголовных дел, и арестованные могли годами содержаться под стражей без предъявления обвинения. Нарушения закона об обязательном ведении протокола превратились в систему. Если обвиняемый не давал нужных показаний, то протокол не составлялся. На требования внести в протокол заявление о незаконных методах следствия обвиняемому отвечали, что такое его заявление сделано с целью "дискредитации власти" или "не имеет отношения к расследуемому делу".

Во многих случаях формула обвинения не конкретизировалась (например, "контрреволюционная деятельность"). Подобная ситуация прекрасно описана в романе Франца Кафки "Процесс", в котором человек подвергается преследованию не за конкретную вину, а за то, что "виновен вообще". Известны дела, по которым суд выходил за пределы предъявленного обвинения. Нередко судьи заранее писали приговоры, а в ходе судебного заседания лишь проставляли в них меру наказания. По многим делам приговоры выносились заочно. Практиковалось рассмотрение дел непосредственно в тюрьмах. Случалось, что смертный приговор исполнялся еще до его вынесения: приговоры оформлялись задним числом.

Среди тех, кто пытался противостоять сталинскому террору, были и адвокаты. В историю российской адвокатуры навсегда вошли имена П. Н. Малянтовича, Б. Г. Барта, М. 3. Мандельштама, В. А. Жданова, А. М. Долматовского и др. Увы, многие их них на собственном опыте испытали бессмысленную жестокость репрессий. Так, адвокат А. М. Долматовский, блестяще проведший знаменитое "Шахтинское дело", "дело о вредительстве на электрических станциях в СССР" и ряд других громких политических процессов, был в 1938 г. арестован чекистами по обвинению в том, что являлся "активным участником антисоветской кадетско-меньшивистской организации, проводил работу по налаживанию связей с заграницей". В 1939 г. он был расстрелян за "налаживание связей с заграницей". Адвокат А. М. Долматовский был реабилитирован в 1954 г.

Увы, известна масса случаев, когда адвокатов бросали в лагеря и расстреливали только на том основании, что они честно выполняли свой профессиональный долг, указывая на невиновность своих подзащитных или на незаконные методы следствия. Правда, существовала и принципиально иная адвокатская практика, строившаяся на том, что защитник выступал единомышленником обвинителя, соглашался с ним по всем вопросам, однако считал необходимым представить суду некоторые доводы в пользу просьбы о снисхождении к подсудимому (наличие иждивенцев, преклонный возраст и т.п.).

Причем, чем более униженной и ничтожной становилась роль адвоката на сцене сталинского "правосудия", тем демократичнее выглядели формальные процедуры функционирования советской адвокатуры. Утвержденное 16 августа 1939 г. Положение об адвокатуре СССР — наглядное тому подтверждение. Данный документ был лишен революционной брутальности прежних положений. Более того, он представлял коллегии адвокатов "добровольными объединениями лиц, занимающихся адвокатской деятельностью" и вводил более продуманный порядок приема в коллегию, подразделяя кандидатов на имеющих высшее юридическое образование, окончивших юридические школы и имеющих стаж практической работы в правоохранительных органах юстиции не менее одного года, и на не имеющих юридического образования, но проработавших не менее трех лет в качестве судей, прокуроров, следователей или юрисконсультов. Каких-либо вступительных испытаний для кандидатов предусмотрено не было.

Как и прежде, прием в члены коллегии адвокатов производился президиумом коллегии адвокатов, однако право отвода принятых в коллегию адвокатов подняли до уровня наркома юстиции СССР и наркомов юстиции союзных республик. Еще более подчеркнуть широту адвокатского самоуправления была призвана Вперед демагогическая норма: "Все вопросы, связанные с организацией и деятельностью коллегии адвокатов, разрешаются общим собранием членов коллегии адвокатов и президиумом коллегии адвокатов". На самом же деле общее собрание было правомочно лишь избирать президиум и ревизионную комиссию, заслушивать отчеты об их деятельности, утверждать штаты и сметы коллегии, а также правила внутреннего распорядка. Существовавшее прежде полномочие "обсуждать общие вопросы" из компетенции общих собраний по понятным причинам исчезло.

К компетенции президиума коллегии адвокатов Положение относило:

— прием в коллегию и исключение из нее;

— организацию юридических консультаций и руководство их деятельностью;

— распределение адвокатов по юрконсультациям;

— повышение идейно-политического уровня и юридической квалификации членов коллегии;

— утверждение смет и штатов юрконсультаций;

— контроль за деятельностью членов коллегии, в том числе за соблюдением таксы оплаты юридической помощи;

— рассмотрение дел о совершенных членами коллегии проступках, нарушении дисциплины и налагает на них дисциплинарные взыскания;

— распоряжение средствами коллегии в пределах утвержденной общим собранием сметы;

— представление отчетов о деятельности коллегии в соответствующие органы юстиции.

Наибольшие изменения Положение внесло в статус юридических консультацией и их заведующих, на которых отныне возлагалось распределение дел между адвокатами, установление размера платы за юридическую помощь и контроль за качеством работы адвоката. При этом заведующие юрконсультациями, в составе которых насчитывалось не менее 15 адвокатов, освобождались от ведения судебных дел, и труд их оплачивался президиумом коллегии. Если же в консультации было меньше 15 адвокатов, то заведующим полагалось дополнительное вознаграждение в размере, установленном президиумом коллегии.