Количественные методы изучения политической культуры

Эмпирические исследования политической культуры с применением математических методов возникли после Второй мировой войны на волне интереса к феномену фашизма и тоталитарного общества. Пионером в этой области был Т. Адорно, один из основателей Франкфуртской школы, в 1947 г. разработавший специальную серию вопросов, которая стала называться Ф-шкалой, где "Ф" означает "фашизм". Ответы по Ф-шкале можно было сопоставлять с данными об образовании и другими характеристиками индивида. Исследования с использованием этой шкалы были использованы Адорно для разработки концепции "авторитарной личности" и были опубликованы им в 1950 г. в книге, которая так и называлась.

В шкале присутствовал ряд измерений, характерных, по мнению Адорно, для авторитарной личности: конвенционализм (конформность по отношению к нормам и ценностям среднего класса), подчинение нормативному авторитету, агрессия по отношению к нарушающим нормы, суеверия, властность и жесткость, стереотипное мышление, цинизм, отсутствие эмпатии, ханжество в сексуальной сфере. Последовавшая критика отмечала, что шкала одновременно измеряет качества общества и психологические качества индивида. Шкала неоднократно модифицировалась различными исследователями, по в измененном виде продолжает использоваться по сей день, например, в виде шкалы правого авторитаризма Б. Альтмайера, оставившем в ней три первые измерения Адорно и убравшего остальные шесть. В таком виде Ф-шкала используется и в современных кросс-культурных исследованиях.

Вскоре после выхода книги Адорно ряд социальных психологов предложили экспериментальные методы изучения личностного авторитаризма. В этом ряду выделяются исследования С. Аша и С. Милгрэма. В экспериментах Аша испытуемый приходил в лабораторию, в которой остальные испытуемые были сотрудниками экспериментатора. Испытуемый должен был оценить длину линии, на краткое время предъявляемой на экране, а сотрудники, игравшие роль испытуемых, консолидировано высказывали заведомо неверное суждение. Значительная часть испытуемых (порядка 1/3) при этом соглашались с неправильным суждением, высказанным группой, хотя в контрольной группе (без группового давления) ошибки не превышали 1%. В экспериментах Милгрэма испытуемый выполнял функцию "учителя", наказывавшего за неправильные ответы другого испытуемого, "ученика" (бывшего, на самом деле, сотрудником экспериментатора), ударами электрического тока, доходившими до 450 В. (На самом деле, ток не применялся, но "учитель" был уверен, что удары настоящие.) Манипулируя условиями эксперимента (пол испытуемого, престиж экспериментатора и т.п.), исследователи отмечали разную степень конформности и подчинения авторитету.

К концу 1960-х гг. ученые задумались о том, чтобы получить инструменты, позволяющие сопоставлять ценностные установки в различных обществах. Значительную роль в развитии этого направления исследований сыграл М. Рокич, в 1968 г. основавший Rokcach Value Survey (Исследование ценностей Рокича). Систематически повторяемые исследования Рокича вдохновили других ученых на проведение сравнительных проектов. Так, Ш. Шварц придумал свой собственный набор универсальных ценностей, охватывавший 10 измерений. Хотя часть из них, как выяснилось впоследствии, повторяли друг друга, шкала Шварца получила широкое признание и используется во многих кросс-культурных проектах, включая European Social Survey (Европейское социальное исследование).

Систематические исследования различных ценностей на большом эмпирическом материале привели к появлению ограниченного набора личностных измерений. Несколько групп исследователей независимо друг от друга пришли к мнению о пятичленном наборе универсальных ценностей, известном как "большая пятерка": открытость (любопытство или осторожность), добросовестность (организованность или безалаберность), экстраверсия (общительность или замкнутость), доброта (сочувствие или безразличие к страданию других), невротичность (нервозность или уверенность в себе). Эти ценности стали частью многих кросс-культурных исследований. Кроме того, было показано, что они сильно коррелируют со всеми большими кросс-культурными исследованиями, например, с упоминавшимися исследованиями Г. Хофстеда, начавшего свои исследования в 1980 г. в 40 странах, а к настоящему времени охватившему уже 93.

Но большая политическая, а не психологическая теория стоит только за одним значительным исследованием: Всемирным исследованием ценностей (World Values Survey), начавшемся в 1981 г. и охватывающим на данный момент 100 стран. Новая версия теории модернизации родилась в 1970-х гг. на ограниченном материале, собранном в европейских странах, когда Р. Инглхарт обратил внимание на систематические различия между поколениями. Он рискнул предположить, что это не эффект биологического возраста, а эффект социальных изменений в послевоенной Европе и выдвинул новую теорию, которая впоследствии подтвердилась на огромном эмпирическом материале.

Инглхарт фиксировал не только различия по странам, но и изменения, происходящие во времени. Его данные убедительно демонстрируют связь ценностных установок, экономического прогресса и эффективного государства. В частности, карта политических культур мира Р. Инглхарта и X. Вельцеля (рис. 3.1) показывает связь ценностных установок с традиционной религией и политическим прошлым; связь ценностных установок на массовом уровне и эффективностью государства; динамику развития ценностных установок в различных странах и регионах мира на протяжении 25 лет.

Основное положение теории модернизации Инглхарта заключается в том, что определенный экономический уровень развития приводит к появлению поколения людей, уже не опасающихся за свое выживание. В этом поколении происходит сдвиг ценностных установок от материалистических и конформистских ценностей в сторону самовыражения, индивидуализма, доверия и толерантности. Эти ценности создают новую среду, которая еще более способствует экономическому росту и в то же время социальной сплоченности и демократизации. В то же время это лишь общая тенденция, которая в различных условиях может по-разному выглядеть. Например, экономический кризис способен затормозить процесс, как это произошло в Германии 1920-х гг. Кроме того, важным фактором являются культурно-исторические особенности общества: в некоторых культурных традициях этот сдвиг происходит легче, чем в других. Тем не менее общая тенденция мирового развития заключается в том, ч го но мере улучшения условий жизни происходит изменение норм и ценностей в направлении, предсказанном Инглхартом, что в свою очередь еще более способствует как экономической, так и политической модернизации.

Рис. 3.1. Карта политических культур мира Р. Инглхарта и X. Вельцеля

По вертикальной оси находится шкала (см. рис. 3.1), низкие значения которой соответствуют традиционно-религиозным ценностям, а высокие — светско-рациональным. Низкие значения горизонтальной шкалы соответствуют ценностям, направленным на выживание (материализм и подозрительность), а высокие — на самовыражение и доверие.

Пространство посткоммунистичсских стран обведено жирной чертой. Различия внутри этого пространства отчасти определяются прошлой культурной традицией (православием, католицизмом, конфуцианством или южноазиатской традицией).

На рис. 3.2 использованы те же шкалы, что и на рис. 3.1: вертикальная ось отражает секулярно-рациональные ценности, а горизонтальная — ценности самовыражения. Стрелки показывают сдвиги за 25 лет (1981—2006) в разных регионах мира.

Рис. 3.2. Изменения в мире за последние 30 лет

Россия на фоне других стран мира представляет собой весьма интересный случай, поскольку, во-первых, движется в противоход с остальным миром (рис. 3.2), а во-вторых, субъективное благополучие россиян (самооценка своего положения) хуже, чем можно было бы ожидать. Показатель субъективного благополучия статистически зависит от экономического развития и физического здоровья. Если в 1982 г. россияне (по данным исследования Тамбовской области по методике у УУБ) ощущали себя относительно благополучно для своего уровня экономического развития, то после распада СССР они чувствовали себя хуже, чем люди в гораздо более бедных странах; внешним проявлением этого неблагополучия стало снижение продолжительности жизни и рост алкоголизма. К концу 1990-х гг. субъективное благополучие в России снизилось до беспрецедентного уровня. В последние годы эта тенденция стала выправляться, но прежде всего за счет молодого поколения, приспособившегося к новым условиям.

Уникальность России заключается в том, что в то время как в большинстве стран происходит сдвиг в сторону ценностей самовыражения и доверия, в России еще более усилились ценности выживания (материализм и подозрительность) и произошел существенный отход от светско-рациональных ценностей в сторону традиционных ценностей, связанных с верой в высшие силы. Россия по уровню рациональности находится весьма высоко, на уровне протестантской Европы и конфуцианских стран. По в отличие от Северной Европы в России доминируют ценности, направленные на выживание.