Картография человеческой психики

Картография человеческой психики оказывается чрезвычайно сложной. Помимо традиционных биографических уровней, содержащих материал, относящийся к нашему младенчеству, детству и более поздней жизни, эта карта внутреннего пространства включает в себя две дополнительные важные сферы: 1) перинатальный уровень психики, который, согласно своему названию, относится к нашим переживаниям, ассоциируемым с травмой биологического рождения и 2) трансперсональный уровень, выходящий далеко за пределы обычных ограничений нашего тела и эго. Этот уровень представляет собой прямую связь между индивидуальной психикой, юнговским коллективным бессознательным и Вселенной в целом.

Как относится новая картография психики к проблеме целостности человека? Она показывает глубинную связь человека с космосом, обнаруживает различные связи человека с миром минералов, всего живого. Но эта связь не задана, она требует усилий для постижения. Повторим, целостность человека – это проблема. Человек вечно стремится выйти за пределы физического окружения в мир трансценденции. Он пытается преодолеть свою узость, ограниченность и обрести новые свойства, новые качества. С этой точки зрения можно прокомментировать известную сократовскую мысль: "Познай себя!" Казалось бы, какой ясный и простой призыв к познанию. Но ведь Сократ, как и древние мистики, считал, что добытое знание нельзя доносить до каждого. Это разглашение каралось смертной казнью. Странно, не так ли? Однако нужно учесть, что сократовский призыв был обращен не к каждому. Ведь огромное число людей не может без побудительной причины преодолеть свою "частичность", "узость". Им это знание не нужно, и поэтому добытый гнозис не следует профанировать.

Если мы будем полагать, что человек целостен изначально, по природе, то драматизм этой идеи сразу будет утрачен. Целостность присуща человеку только как беспредельная возможность, как некая глубинная потребность. По в ней обнаруживаются трагические и драматические констатации. Человеческая целостность существует лишь как устремление, как поиск, как напряжение "специфически человеческого".

С этой точки зрения еще раз обратимся к Ясперсу. Он пишет: "Любое исследование различает, разделяет, делает своим предметом особенное и отдельное и пытается найти в нем всеобщее. Но в действительности источник всех этих разделений – целое. Познавая особенное, мы не должны забывать о целом, в составе которого и благодаря которому оно существует. По целое воплощается в предметном мире не непосредственно, а лишь через отдельное; объективируется не сущность целого, а лишь его образ. Целое как таковое остается идеей"^[1].

Целое вообще предшествует своим частям. Целое не сводится к сумме частей, а представляет собой нечто большее. Целое есть самостоятельный и первичный источник. Целое есть форма. Соответственно, целое не может быть познано только исходя из составляющих его элементов. Целое может сохраниться, даже если его части утрачиваются или меняются. Невозможно ни вывести целое из частей (механицизм), ни вывести части из целого (гегельянство).