И. Кант

Этика раннего Канта содержит представление о судьбе человека как бесконечной духовной эволюции, совершающейся посредством борьбы людей с природой и на основе побед в этой борьбе. С такой позиции докритического периода Кант считает возможным объяснить моральное чувство как результат множественной зависимости каждого индивидуального сознания от другого "в системе духовного совершенства". Законы этой зависимости как духовного взаимодействия могут быть выражены в чувствах любви и уважения, объединяемых общей волей. Поскольку природа обладает разумом, необходимо стремиться к полноте развития интеллектуальных сил, ибо пренебрежение этим ведет к отрицанию разума и имманентных целей природы, заложенных ею в человека и составляющих его абсолютную ценность – его свободу, а также и его трансцендентность самой природе. Тем самым обнаруживается парадокс этики Канта, который состоит в том, что, хотя моральное действие прямо связано с осуществлением естественного морального совершенства, это осуществление, основанное на прерогативах чистого разума, невозможно в данном мире.

Телеологическая позиция, выработанная Кантом в произведениях 1784–1795 гг., содержит принцип необходимого развития природы, мышления, искусства, а также условий моральной свободы. Человек в себе самом находит конечную цель мира. Именно поэтому он вовлекается в поиск и борьбу за активное личное совершенство и счастье, которые обоснованы его собственным разумом. Без этой высшей цели – морального предназначения свободного индивида – природа сама по себе лишается какой-либо ценности.

Моральные действия человека выражают бесконечный выбор, являющийся основанием для каждого отдельного акта выбора. Все течение жизни человека – это выражение одного акта разумного выбора, предшествующего использованию им свободы. В этом отношении преодоление врожденной склонности человека к злу возможно лишь на пути бесконечного прогресса, устремленного к божественной святости и представляющего собой, по выражению Канта, "ноуменальную конверсию зла". Отсюда следует, что Кант, рассматривая моральные действия в качестве процесса борьбы добра и зла, сознает наличие в человеке внутреннего разложения (коррупции) и чувства вины, которые нуждаются в радикальном преодолении, т.е. конверсии. Сохранение надежды на непостижимую силу избавления, гарантирующую будущее, он считает необходимым условием этого процесса. Такую силу Кант постулирует в качестве божественного провидения. Этот глубоко религиозный взгляд показывает еще раз невозможность осуществления целей и намерений человека в реальном мире.

Многие утверждения Канта формалистичны, остаются недосказанными, и вопрос об их компетентности является центральным в интерпретации этического учения философа. Таково, например, положение об априорности морального закона и установлении им в качестве конечной цели высшей добродетели.

Свое учение Кант помещает между этикой стоицизма и эпикуреизма, дополняя то и другое представлением о конечной цели, во избежание, как он думает, самопротиворечивости по отношению к принципам морального долга. Развивая этическую доктрину, Кант приходит к выводу о двух необходимо связанных между собой элементах конечной цели – благе и счастье, но это воззрение есть часть его более общей концепции, согласно которой человек представляет собой единство чувственного и рационального начал и его обязанностью является подчинение чувств требованиям разума. Разум следует считать единственным началом, гармонизирующим указанные элементы; в этом смысле и моральный закон должен рассматриваться в качестве закона реализации человеком своей природы, как чувственной, так и рациональной.

Хотя моральный закон и воплощает, согласно Канту, человеческую природу, но он не предполагает свободы воли, поэтому лучшее, что человек способен предпринять, – это следование божественным установлениям посредством активной моральной борьбы с изначальным для человеческой природы злом. Таким образом, конечная точка зрения Канта на этику, объединяющая рационализм и индивидуализм, является, по мнению Канта, существенно религиозной и содержит в себе подчеркнуто христианскую интерпретацию. Учение Канта о категорическом императиве, взятое в наиболее широком аспекте, есть полное выражение этой доктрины.

Возникновение новой этики породило множество вопросов. Первый из них заключался в том, можно ли рассматривать человека как чистый лист бумаги, на котором воспитатели могли бы написать любые письмена. Иными словами, может ли человек изначально быть объектом воспитания? Существует и другой вопрос: человек приходит в этот мир уже готовым, сложившимся субъектом, и тогда никакие усилия воспитания не принесут положительного результата?

Первая проблема, которая встала перед этической мыслью Канта – возможность создания нового человека. Сама по себе данная идея не было новой для XVIII в., ибо впервые эту проблему поставило христианство. Но вот наступает XVIII в. Снова возникают этические вопросы. Нужно ли создавать нового человека? Нужно ли влиять на его человеческую природу? Даст ли воспитание человека необходимые результаты? Другая группа вопросов была связана с фигурой педагога-наставника. Кто имеет право быть моралистом? Какова миссия наставника? В чем его общественное предназначение и мера ответственности перед человеком и обществом?

Именно в XVIII в. человек освобождается от родительской опеки и становится самостоятельным. В эпоху Средневековья человек в значительной степени зависел от семьи и сословия. Появление свободной личности и тем самым ответственности за свои поступки требовало нового обоснования нравственности. Одно дело, когда человек получает все нравственные представления из одной воскресной проповеди, а другое дело, когда он сам должен решить, как поступить. Воскресной проповеди мало, она абстрактна. В чем же человек должен найти твердую нравственную основу? Прежде такая нравственная опора находилась в природе, в основной среде, в Боге. Теперь же человеку предстояло найти эту основу в самом себе, внутри себя. Так появляется запрос на общезначимую мораль, которая годилась бы для всех.

Этот вызов времени принял Кант, создавший новую этику и назвавшей ее этикой долга, принципиально отличной от прежних этических систем. И. Кант утверждал, что человек способен делать добро не только ради корыстных соображений, а ради самой идеи добра, из одного только уважения к нравственному закону и долгу. Нравственность возможна только при условии свободного выбора; если человек не обладает свободой, его решение может оказаться вынужденным.

До Канта многие философы полагали, что мотивами человеческих поступков могут быть только душевные аффекты, а не сознание долга. Иначе говоря, человек никогда не действует по совести. И. Кант заговорил о нравственной необходимости. Если человек может преодолеть силу страстей, он обретает разумную свободу. Нравственный закон, следовательно, задается разумом и свидетельствует о разумности свободы, Это и должно стать самоочевидной основной поведения всех.

Однако человек – не просто разумное существо. Он еще и нс совершенен. Человеческая воля может действовать в ложном направлении, поэтому нравственный закон выступает как принуждение, как императив. Но такое моральное веление может быть условным, гипотетичным. Этику Канта было бы правильно назвать этикой свободы воли. Она предполагает свободу и ответственность человека. Теперь основой нравственности оказывается реальный человек, а не польза и повиновение, как это было в других этических системах.

Главное в новой кантовской системе – нравственное достоинство человека. Это означает, что индивид поступает так, как подсказывает его совесть, нравственные убеждения, и только в этом случае он поступает как нравственное существо. Нравственное правило – это тот предел, который нельзя преступать, ибо преступив его, человек теряет свое человеческое качество. Нравственность – это вектор человечности. В учении Канта впервые появляется мысль об автономности нравственности, ибо все другие, прежние нравственные системы пытались обосновать, доказать, объяснить нравственные нормы из самой практической жизни. И. Кант говорит, что люди должны быть нравственными, т.е. послушными моральному закону, ибо без этого не будет никакого человеческого общежития.

И. Кант рассматривал свою теорию морали как венец всей философской системы. Его учение о долге базировалось на понятии "добрая воля", но это не означало, что Кант ограничивался лишь указанием на это понятие, не стремясь к его воплощению в поведении. Он подчеркивал, что человек должен стремиться к реализации доброй воли в своем поведении. Абстрагирование понятия "добрая воля" от конкретного поведения прежде всего использовалось им для четкого определения человеком собственных мотивов поведения.

Происхождение долга Кант основывает на индивидуальности человека, на его свободе и независимости от механизма природы, так же как от высшего существа. В моральном поведении нет места Богу. Из чистого практического разума, однако, вытекает постулат бытия Бога, выступающего лишь как идеал высшего блага, в котором объединяются нравственность и высшее счастье. Он не может быть теоретически обоснован и действует лишь как идеал и предмет веры в нас. Равным образом он не является творцом мира и морали. Таким образом, все мотивы своего поведения человек находит в себе самом. Философия религии получает человеческое ОГЛАВЛЕНИЕ и редуцируется к философии морали.

Мысль об автономности морали – огромное завоевание этической мысли Канта. Мы понимаем, что наши знания фиксируют содержательность мира. Мораль же обслуживает человеческие отношения, т.е. отношения между людьми. Знания открываются, а моральные принципы избираются, поэтому знания объективны, а моральные нормы субъективны. По мнению Канта, моральный закон сохраняет свою ценность, даже если он не может быть подтвержден ни одним примером. Это кантовское суждение о безусловности, абсолютности морали показывает существование некоего морального принципа, и мы можем предположить, что это правило никто не соблюдает, нет ни одного житейского примера, который подтверждал бы эти нравственные принципы. Однако это не меняет статуса последнего.

Законы морали обладают абсолютной необходимостью, они самодостаточны в своей полноте. Если мы откажемся от этих установок, нам придется отказываться от морали вообще. Мораль существует тогда и постольку, когда и поскольку в ней есть абсолютность морального принципа. Но здесь возникает еще один вопрос о том, что мы можем помыслить в качестве этого абсолютного закона. Для Канта последний является доброй волей, волей как основоположением морали. Под доброй волей Кант имеет в виду безусловную чистую волю, волю вообще, которая сама по себе не обладает какой-нибудь практической необходимостью.

Никакое человеческое качество такой абсолютностью не обладает. Ни мужество, ни остроумие, ни здоровье не являются безу-

словной ценностью; если за ними не стоит добрая воля, они могут обернуться своей противоположностью. Например, мы говорим, что человек не должен никогда терять самообладание, но обязательно имеется в виду, что за этим свойством стоит добрая воля, потому что, если за этим свойством стоит злая воля, то самообладание может оказаться хладнокровием злодея, совершающего убийство или другие преступления.

Согласно этической концепции И. Канта разум не способен понять предметы без предварительного опыта общения с ними. Однако разум может определять волю человека и его практическое поведение. При этом оказывается, что по своему "эмпирическому" характеру, т.е. как личность, человек стоит ниже законов природы, находится под влиянием внешнего мира, несвободен. А вот благодаря своему "познающему" характеру, т.е. как индивидуальность, человек свободен и подчиняется только своему практическому разуму. Единственный закон – закон морали, которому он следует, есть категорический императив. Иначе говоря, моральным поступок делают не стремление к счастью, направленное на достижение внешних благ, не любовь или симпатия, а лишь уважение морального закона и следование долгу.

Кантовская этика долга дает не теоретическую, а практическую уверенность и в свободе морального поступка, и в бессмертии морально поступающего лица, поскольку в земной жизни он не имеет права на вознаграждение за свою моральность. Наконец, этика долга даст уверенность в Боге как гаранте моральности и награды за нее. Эти три убеждения Кант назвал практическими постулатами Бога, свободы и бессмертия. Таким образом, мораль свободна от религиозного сознания, самостоятельна, живет по своим законам.

В этике существует так называемое золотое правило нравственности – принятое в этой области науки название библейской заповеди. "Во всем, как хотите, чтобы другие поступали с вами, поступайте и вы с ними". У Сенеки есть более краткая формула: "Что ты людям, то и они тебе". Этому древнейшему принципу моральных представлений человечества, игравшему роль житейского благоразумия – если не хочешь, чтобы тебе причиняли зла, сам никому не делай зла, – более широкое звучание придал Кант в формулировке категорического императива. Смысл его таков: человеку следует поступать так, как он считает правильным поступать для всех людей.

Итак, за многие тысячелетия своего существования человечество накопило ценностные установки, нравственные заповеди. Что нужно, чтобы быть нравственным? По первому впечатлению проблема состоит только в том, чтобы сверять свое поведение с соответствующей добродетелью.

Однако можно построить логику аморальности не хуже, чем это удалось Канту, создавшему логику морали. Но жить безнравственно и избежать возмездия мало кому удается.

Природа моральной нормы такова, что включает в себя откристаллизировавшийся нравственный опыт. Она и проверяется длительным временем. Например, человечество убедилось в том, что убийство, воровство, создание кумиров безнравственно. Однако есть моральные нормы, которые действуют в ограниченном историческом пространстве. В аристократическом обществе, например, существовали дуэли, но подобные нравственные нормы не обеспечили себе долгой жизни и постепенно превратились в моральные предрассудки.

Таким образом, мы приходим у Канта к категорическому императиву практического разума, к верховному нравственному закону, истекающему из существа самого разума. Как и все определения чистого разума, этот закон имеет формальный характер. Он не говорит, что именно человек должен делать; ОГЛАВЛЕНИЕ деятельности дается жизнью, следовательно, зависит от опытных данных. Однако высшим мерилом всякого опыта закон ставит подчинение (обязанность) частных стремлений сознанию общего закона. В этом сознании заключается достоинство человека как разумного существа. Этим человек выделяется из чувственного мира и становится носителем высшего, господствующего над ним начала. Вследствие этого сознания, он в себе самом видит не простое только явление, стоящее в ряду других феноменов. Он признает себя мерилом всех явлений и в этом находит высшее удовлетворение, которое никак не может быть подведено под понятие об удовольствии, ибо оно дается только подчинением удовольствия высшему началу. Удовольствие всегда остается делом личного вкуса. Невозможно требовать от человека, чтобы ему нравилось то, что ему не нравится. Здесь же нравственный закон непременно требует от человека, чтобы ему нравилось то, что ему не нравится, чтобы человек удовлетворялся этим, а не другим. Если он этим не удовлетворяется, закон объявляет его безнравственным и требует исправления. И это требование – абсолютное. Разум, как мы видим, есть осознание абсолютных законов своей деятельности, а потому и этот высший закон своей деятельности он признает абсолютным, имеющим силу всегда и везде. Всякое от него отступление роняет достоинство человека и лишает его того высшего удовлетворения, которое следует за исполнением закона. В нем водворяется внутренний раздор, который называется угрызениями совести.

Представления о человеке как средстве достижения каких-то целей можно проследить не только на примере отношений двух людей. Часто человек используется просто как материал и в государственной политике.

Но неужели мораль может освятить любые попытки, которые продиктованы желанием наслаждения? Неужели в основе нравственного поступка только соображения пользы? Философия Канта рассматривает человека не только как познающего, но и как нравственного, достигающего совершенства путем воспитания.

И. Кант предлагал выразительную метафору для запрещаемого "первоначальным общественным договором" отношения принуждающей власти к индивидам. Он писал о том, что здесь имеет место нечто подобное родительской опеке над детьми, которые в силу моральной неразвитости еще не могут выбрать правильных максим поведения. Но как же оценивает немецкий философ такой, по-видимому, весьма убедительный патернализм? Он отмечает, что общественный договор, заключаемый людьми как морально полноценными существами, накладывает вето на эту опеку и квалифицирует ее как первое и основное выражение деспотической власти. "... Правление отеческое, – писал Кант, – при котором подданные, как несовершеннолетние, не в состоянии различить, что для них действительно полезно или вредно... такое правление есть величайший деспотизм"^[1].

Внешняя принудительная власть, по Канту, обязана предоставить молодому человеку полную возможность самому определять свои идеалы, не помогая ему в этом ни кнутом, ни пряником. Но как устранить деспотию, если она отказывается от разумной политики? И. Кант предлагал гражданам попросту уходить из сферы политического влияния. Внешнее повиновение при внутреннем неучастии – вот эта формула. Речь идет о моральной изоляции деспотической власти. Тиран, лишенный народной поддержки по гениальному принципу Пушкинской ремарки "Народ бездействует", обречен.

Один из аспектов политизации в современном обществе – это обилие идеологических дебатов, принципиальных разногласий, систематической аргументации по определенным направлениям. Наблюдается тенденция рассматривать все социальные проблемы в системе приемов и методов политики, т.е. в полемике, на конференциях и т.д. Но это слишком узкий и ограниченный взгляд на политизацию, поскольку сначала надо убедиться, что все проблемы в наше время стали политическими.

Что же является движущей силой этого феномена? Это факт роста влияния самого государства. Государственный акт регулирует постоянно растущее количество областей, сфер. Средства государственного воздействия неуклонно умножаются и совершенствуются. Их важность возрастает. Все это идет рука об руку с неизбежной централизацией и тотальной организацией общества силами государства.

Второй момент, который обусловливает и детерминирует политизацию общества – все более активное участие индивидов в политической жизни. Этот рост политической активности является доктринальным ответвлением демократии (разного рода упорядочивание в тех или иных республиканских государствах; благоприятная демографическая ситуация, приближающая массы к постам власти; средства ускоренной коммуникации; развитие образования).

Мыслить обо всем как о политическом, маскировать все употреблением этого слова (наряду со ссылками, начиная с Платона и др.), отдавать все в руки государства, апеллировать к последнему при всяких обстоятельствах, подчинять проблемы индивидуальности групповым проблемам, полагать, что каждый поднялся на уровень политических отношений и достаточно зрел, чтобы заниматься ими, – вот факторы, характеризующие политизацию современного человека.

Мы не можем представить себе общество иначе, как управляемое вездесущим и всемогущим государством. То, что раньше расценивалось как утопический взгляд на общество, где государство выполняло роль мозга, оказалось в настоящее время нс только идеологически признанным, но и основательно внедрилось в глубину нашего сознания, где все еще живет идущий от прежних веков страх перед состоянием безвластия.

Власть, если ее не ограничивать и не контролировать, стремится подчинить своей воле не только общественную, но и частную жизнь человека, его душу и помыслы. Она реализуется через авторитет, право и насилие. В ней, как считают многие политические философы, есть нечто демоническое. Выставляя благие цели, современная власть все чаще обращается к негодным средствам. Во имя процветания страны предлагается довести бедняка до еще большей крайности.

Вопрос о нравственности в политике – это вопрос о том, как должны в политической деятельности соотноситься цель и средства. Цель – это представление, которое человек стремится осуществить. На пути к тому, чтобы то или иное событие оказалось реальным, используются средства. С их помощью достигается цель. Порой известный мотив или средства превращаются в цель. Например, Скупой рыцарь у Пушкина усматривает в накоплении денег собственную цель. При этом жестокие способы увеличения дохода целиком подчиняют его поведение жажде наживы.