Изменения в быту

В XVII столетии новые веяния в области быта коснулись верхушки общества – царского двора, бояр и дворян, богатых посадских людей.

Постепенно европейская модель жизни проникала в материально обеспеченную русскую среду. Главной чертой этих новшеств было стремление к комфортным условиям жизни.

В домах бояр, дворян, некоторых "гостей" появляются предметы европейской обстановки – стулья, кресла, шафы (шкафы), зеркала, часы, стеклянная и фаянсовая посуда. Мебель, как свидетельствовал И. Е. Забелин, изготовлялась преимущественно из липы, украшалась резьбой, иногда обивалась сукном. За столом стали использоваться приборы для еды и салфетки.

Среди зажиточных слоев московского населения все более широкое распространение получают картины, заменившие популярную ранее стенную роспись. Важным новшеством стало появление изображений "персон с живства" (парсун) – портретной живописи.

Все же для большинства русских людей картины были дороги, и их с успехом заменили "фряжские листы" – печатные гравюры. Они были дешевы и очень разнообразны по содержанию. В богатых домах "фряжские листы" насчитывались десятками и сотнями, во дворцах ими нередко заменяли обои.

Одежда знатных людей и их слуг шьется на западный манер. Короткая и легкая, она изготовляется из дорогих тканей, украшается золотым и серебряным шитьем, драгоценными камнями.

Однако основная масса посадских людей и крестьян жила но старине, осуждая стремление знати к европейскому комфорту. В качестве мебели использовались столы, лавки, сундуки. Основным украшением дома считался красный угол с иконами. Трапезничая, ели из общей миски деревянными ложками. Носили одежду из домотканого холста или грубого сукна, летом – лапти, зимой – валенки, спали на лавках-лежанках, печах.

Несмотря на элитарность бытовых изменений, они все же происходили, оказывая влияние и на другие общественные слои, формируя представления о связи богатства и влияния знати с ее образом жизни, отличным от жизни простонародья. Теперь выходцы из низов, продвигаясь по социальной лестнице, неизменно копировали и усваивали его.

Живопись

Продолжали развиваться традиции русской живописи. Наиболее видным мастером той эпохи был Симон (Пимен) Федорович Ушаков. Он родился в 1626 г. Родом Ушаков был, по-видимому, из богатой купеческой семьи, тесно связанной с церковью: среди его родственников упоминаются "гости" (представители самой привилегированной корпорации русских купцов), четыре монаха, восемь схимников; родственником Симона был также преподобный Иларион, епископ Суздальский. При рождении младенец был назван Пименом, Симон – его второе имя, которое изначально было домашним прозвищем.

Уже в юности Ушаков сумел досконально освоить искусство рисования и уже в 1648 г. становится царским "жалованным" живописцем. Было ему в ту пору всего 22 года. Позднее Ушаков служил в Оружейной палате, где его поставили во главе царских мастеров. Там он смог создать собственную школу иконописцев. За выдающиеся заслуги на ниве художества царь возвел Ушакова в дворянское звание.

Первые работы его до нас не дошли. Первая икона, бесспорно написанная им, "Богоматерь Владимирская", – авторская копия знаменитого образа Богородицы, доставленного в начале XII в. на Русь из Византии. Ушаков написал ее в 1652 г., повторив даже размер ("меру") оригинала.

Для справки

На обороне иконы написано: "Лета 7160 (1652) году списана сия икона с самыя чудотворный иконы пресвятыя Богородицы Владимирския и мерой, а писал государев иконописец Симан Федоров [Ушаков]. Зачата июня 19 день ...". Далее – неразборчиво. В настоящее время икона хранится в Государственной Третьяковской галерее.

Хотя Ушакову на тот момент едва исполнилось 26 лет, но это уже был опытный и зрелый мастер, обладавший индивидуальной и своеобразной манерой письма. Так, работая над иконой "Богоматерь Владимирская", он отошел от традиции "темновидного" написания ликов святых, как было принято раньше. Лик Богоматери на этой иконе изображен светлой, воспроизводящими телесные тона, краской.

Во время работы над иконой "Великий архиерей" (1657), выполненной на необычной по форме восьмиугольной доске, мысль Ушакова, его приемы становятся еще более смелыми. Христос, на котором надета архиерейская шапка, вновь изображен со светлым ликом, однако мастер помимо этого использует уже и светотеневую моделировку. Именно Симон Ушаков привнес метод передачи светотени в русскую живопись. На иконе сохранилась надпись: "Архиерей Великий прошедый небеса". Также на ней присутствует поясняющее указание: "Написан царским мастером Симоном Федоровичем Ушаковым в 7165 лето в царство царя Алексия Михайловича".

"Великий архиерей" – первый шаг к созданному через год признанному шедевру Симона Ушакова – иконе "Спас Нерукотворный". Она воспроизводит величайшую христианскую реликвию – льняной плат, соприкасавшийся с ликом Иисуса Христа и сохранивший Его образ. (Согласно преданию, Авгарь – больной правитель сирийского города Эдессы – послал своего художника к Христу, чтобы тот написал Его портрет, однако изображение мастеру не удалось. Тогда Христос омыл лицо водой и отер платом, который затем отдал художнику.) С реликвии стали делать списки (копии). Некоторые из них попали и на Русь, где изображение Первообраза Христа получило широчайшее распространение, став одним из самых популярных сюжетов у иконописцев.

Повторив тему "Спаса Нерукотворного" в нескольких вариантах (самый ранний относится к 1658 г.), художник не завершил этими удачными композициями свое творчество. Среди других его работ прежде всего выделяется икона "Владимирская Богоматерь, или Насаждение древа государства Российского" (1668). Примечательна она не только качеством выполнения, но и тем, что Ушаков смог воплотить в законченной форме крайне сложную композицию.

В нижней части иконы, сразу же за кремлевской стеной, перед Успенским собором, он изобразил московского князя Ивана Калиту (справа) и митрополита Петра (слева). Петр поливает из кувшина, а великий князь поддерживает ствол большой виноградной лозы, которая символизирует древо жизни. Сверху за их работой наблюдает сам Иисус Христос. Он вручает ангелам венец и ризу для царя Алексея Михайловича. В центре на ветвях лозы, оплетающих помещенный в центральном овале образ Богоматери с младенцем, изображены 20 круглых медальонов с портретами выдающихся деятелей русской церковной истории: патриархов (Иова, Филарета), митрополитов и нескольких "блаженных" – пророчествующих и юродивых. На медальонах изображены также князь Александр Невский в схимническом обличьи и несколько московских государей. Однако среди них нет, к примеру, портретов великих князей Дмитрия Донского и Ивана III, царя Ивана Грозного (но есть его сын – Федор Иванович). Вероятно, их заслуги в то время считались менее значительными, чем вклад в историю страны Ивана Калиты, деда Дмитрия Ивановича (Донского), Михаила Федоровича Романова, царевича Дмитрия, запечатленных на иконе.

Кроме Ивана Калиты, митрополита Петра, Богоматери с младенцем и персонажей на медальонах, с одной стороны, древа, за кремлевской стеной, изображен царь Алексей Михайлович (слева), а с другой – справа, его супруга, царица Марья Ильинична Милославская. Ее портрет на этой иконе – единственное дошедшее до нас изображение. Рядом с ней стоят двое царских сыновей – Алексей и Федор.

Идея глубокой, прежде всего духовной, связи древней Руси и новой России, отраженная Ушаковым в иконе "Насаждение древа государства Российского", отражает пафос подчинения государственного развития православным идеалам. Лишь это может обеспечить триумф созидательной деятельности великих правителей и духовных пастырей.

В 1671 г. Симон Ушаков творчески перерабатывает знаменитый в русской иконописи сюжет о Троице. Взяв за образец объявленную канонической рублевскую композицию, он привнес в собственное воспроизведение сюжета не использовавшиеся его предшественниками детали – элементы ордерной архитектуры на заднем плане, массивные тяжелые сиденья, на которых расположились ангелы, обилие утвари на столе, застеленном белой скатертью, вполне реалистичное изображение растущего на крутом склоне Мамврийского дуба. Фигуры трапезничающих ангелов грузные и объемные, но не утратившие сопричастности к божественному.

Ряд искусствоведов был склонен критиковать "Троицу" Ушакова, полагая ее произведением, находящимся на уровень ниже классического образца (иконы Рублева). Однако все их доводы лишь подчеркивают успех замысла Симона, сумевшего по-новому подать сюжет, проработанный его предшественниками.

Кисти Ушакова принадлежат еще две замечательные иконы: "Архангел Михаил, попирающий дьявола" (1676) и "Тайная вечеря" (1685), написанная всего за год до смерти мастера.

Как и его знаменитые предшественники, Ушаков уделял много времени и сил росписи лучших московских храмов, прежде всего Архангельского собора. Однако этими работами он не ограничился: вместе с дьяком Клементьевым мастер украсил Грановитую палату, запечатлев на ее стенах события российской истории, в которых проявились победы и свершения правителей Руси. Расписывая причудливые терема дворца царя Алексея Михайловича в Коломенском, живописец взял за основу иной сюжет, отразив в своих росписях систему космографических представлений, характерных для того времени.

Это интересно

Ушаков не только писал поражавшие современников иконы и фрески – он поновлял росписи в кремлевских палатах, а в Рождественские праздники работал над украшением царских покоев, сочинял образцы рисунков для предметов церковной утвари и государева обихода, монетной чеканки, работал как гравер, иллюстрируя многие поэтические произведения Симеона Полоцкого. Они вместе работали в придворной Верхней типографии, печатавшей не только духовную, но и светскую литературу. В ту пору Ушаковым были сделаны рисунки для гравюр, которые украсили несколько книг придворного поэта: "Псалтирь в стихах", "История Варлаама и Иосафа", "Обед душевный" и "Вечеря душевная". Украшая "Псалтирь в стихах", Симон Федорович повторил здания, воспроизведенные им прежде в "Троице". Облик этих ордерных построек изначально был им взят с гравированного изображения картины Паоло Веронезе "Пир в доме Симона Фарисея".

Симон Ушаков проявил себя и как теоретик живописного искусства. Им были созданы первые методические работы-руководства художникам:

"Слово к люботщателям иконного писания" и "Алфавит художества". В первом сочинении Ушаков, обращаясь к русским иконописцам, обоснованно потребовал от них правдивого изображения натуры, так "как в жизни бывает". "Все существующее благодаря чувству зрения может получить силу иконотворения вследствие тайной и удивительной хитрости. Всякая вещь, представшая перед зеркалом, в ней свой образ напишет... Разве не чудо этот удивительный образ? Если человек движется, и он движется; перед стоящим стоит, перед смеющимся смеется, перед плачущим плачет, или иное, что человек делает, и он делает, является всегда живым, хотя ни тела, ни души не имеет человеческих". Наряду с этим Ушаков видел в живописном мастерстве нечто большее, чем простое воспроизведение действительности. По мнению автора, "иконотворение везде было в великом употреблении ради великой своей пользы", так как "образы – это жизнь памяти, памятник прежде жившим, свидетельство прошлого, возглашение добродетелей, изъявление силы, оживление мертвых, бессмертная хвала и слава, возбуждение живых к подражанию, воспоминание о прежних делах".

Эти идеи целиком и полностью разделял друг и единомышленник Ушакова – Иосиф Владимиров. В трактате "О премудрой мастроте (мастерстве) живописующих" он восхваляет того мастера, у которого "всякий образ или икона новая светло румяно, тенно и живоподобне изображается".

Умер "жалованный" царский живописец Симон Ушаков в 1686 г. Благодаря ему русское художество избежало искушения плотским соблазном, в значительной степени свойственным западноевропейскому искусству, сохранило стремление возвыситься над грешными помыслами и воспеть святой подвиг, ведущий в горний мир. И это несмотря на использование художественных приемов, свойственных именно европейской живописи. Впрочем, вводить их в иконопись начал отнюдь не Симон Федорович - уже мастерам строгановской школы свойственно правдивое изображение природы, композиция их икон всегда включает пейзаж с низким горизонтом. Ушаков, шедший уже отчасти проторенным путем, гармонично соединил традиции русской иконописи с европейскими средствами воплощения художественного замысла.

Современником, а вероятно, и ровесником Симона Ушакова, был еще один знаменитый иконописец – Гурий Никитин (Кинешемцев). Родился он в 1620-х гг. в Костроме, в семье небогатого торговца. В 1660 г. Гурий был вызван в Москву, где начинались работы по росписи Архангельского собора, и получил чин иконописца первой статьи. Это свидетельствует о высоком качестве его икон и росписей и востребованности его труда. Оценивая начальный период творчества костромского художника, стоит отметить несколько его работ. Около 1650 г. он принимал участие в росписи паперти Троицкого собора Ипатьевского монастыря, находящегося под Костромой. В 1651-м в своем родном городе мастер расписывает паперть церкви Воскресения на Дебре. Между 1656 и 1662 гг. Гурий по заказу иконописца Никиты Макарова украшает створки киота для иконы Богоматери Казанской, обнаруженного и атрибутированного В. Г. Брюсовой в запасниках Костромского музея-заповедника. В 1659 г. он пишет икону Богоматери Федоровской для Богоотцоовской церкви в Костроме.

Новый период в жизни Гурия Никитина наступил в 1662 г., когда ему предложил работу игумен Савва, настоятель Данилова монастыря в Переславле-Залесском, ставший впоследствии келарем московского Чудова монастыря. Он поручил костромскому мастеру расписать Троицкий собор в своей обители. Помогали Никитину в работе другие иконописцы – Сила Савин, Леонтий Емельянов (Пушкарев), Григорий Григорьев (Попов) и Семен Павлов. За украшение собора им пообещали 300 руб. – огромную по тем временам сумму. Однако на этот раз Гурий и его товарищи успели расписать лишь купол и своды монастырского храма. Внезапно их срочно вызвали в Москву для продолжения росписи Архангельского собора. Прерванную работу в Даниловом монастыре мастера смогли возобновить лишь шесть лет спустя, в 1668 г., при игумене Иакове. В Троицком соборе этой обители Гурием Никитиным был сделан ряд изображений на сводах, в том числе "Благовещение", "Вознесение", "Рождество Пресвятой Богородицы"; в алтарной части им написаны "Жертвенный агнец" и "Омовение ног". По завершении этих работ мастер вновь был вызван в Москву: он должен был расписывать церковь Григория Неоскесарийского. Стенописи храма до наших дней не сохранились, в отличие от четырех икон Никитина, выполненных им для этой же церкви: "Символ веры", "Отче наш" (Государственный русский музей), "Девять заповедей блаженства" (Государственный исторический музей) и "Единородный сын" (Государственная Третьяковская галерея).

В те же годы Гурием написаны иконы для церкви Евдокии в Московском Кремле, фрески для государевых дворцовых палат (1664). Ему же была поручена "починка" западных дверей Успенского собора (1666). Гурий Никитин украсил кипарисовые складни для первой супруги царя Алексея Михайловича, царицы Марьи Ильиничны (1667) и написал "самым добрым письмом" две иконы, предназначенные в дар приехавшему в Москву антиохийскому патриарху Макарию – "Вседержитель Спас" и "Пречистая Богородица Одигитрия с Акафистом" (1668).

По заказу богатого ярославца Ивана Плешкова Гурием в 1669 г. был написан сохранившийся только в копиях образ Федоровской Богоматери. Описывая эту работу, автор "Повести о построении Николо-Пенской и Федоровской церквей" отметил, что мастер приступил к работе во время Великого поста, "воздержася от брашен, исповедался грехов своих, святых тайн причастися".

Слава Гурия Никитина, "иконописца искусного", росла, равно как и его востребованность. Мастер расписывает Успенский собор в Ростове, пишет иконы для кремлевской придворной церкви Спаса Нерукотворного, новые образы для подношения антиохийскому патриарху Макарию ("Знамение в чудесах, како было в Новгороде", "Лазареве восстание", "Вход в Иерусалим", "Сошествие Святого Духа", "Неделя святых отец", "Распятие" и "О расслабленном").

Не забывал он и о родном городе. В 1672 г. Никитиным был расписан Богоявленский собор. Затем последовали новые большие работы. Около 1675 г. он расписал церковь Воскресения в Ростове. В июле – сентябре 1680 г. была украшена церковь Ильи Пророка в Ярославле. В 1684 г. при участии Никитина был расписан Троицкий собор Ипатьевского монастыря под Костромой. При украшении этих храмов Гурий Никитин был "знаменщиком", т.е. прорисовывал контуры всех изображений. По этим прорисям затем заканчивали фрески остальные иконописцы – его помощники и ученики.

Об участии Гурия Никитина в украшении церкви Ильи Пророка свидетельствуют надписи на стенах. Имя его в перечне "изографов", украшавших церковь Ильи Пророка, поставлено первым. "А зачата сия святая церковь стенным писанием в лето 7188 (1680) июня в 17 день... А совершися сия святая церковь в 189 году в 8 день (1680 г. по сентябрьскому летоисчислению) трудившийся о Бозе изографы града Костромы: Гурий Никитин, Сила Савин, да ярославец Димитрий Семенов, Василей Козмин, Артемий Тимофеев, Петр Аверкиев, Марк Назарьев, Василий Миронов, Фома Ермилов, Тимофей Федотов, Иван Петров, Иван Андреянов, Иван Иванов, Филипп Андреянов, Степан Павлов". Особый интерес представляют стенописи ярославского храма, повествующие о житии и подвигах Ильи Пророка и его ученика Елисея. Среди них выделяется уникальная фреска "Жатва" – по сути, жанровая картина, запечатлевшая сцену летних полевых работ.

Опробованные в Ярославле приемы Никитин использовал и при росписи Троицкого собора Ипатьевской обители. На его стенах были сделаны две памятные надписи: "Бога всеблагого в Троице славимого... церковь сия тезоименная изографством подписанная в лето от сотворения мира 7193-го, а аще по плоти Бога Слова 1684-го сентемврия в 4-й день... А за труды мастером и всякое исполнение церковное (к) тому делу иждивное все из монастырский казны платили во славу Святые Троицы Отца и Сына и Святаго Духа всем же изографное воображение в духовное наслаждение в вечные веки аминь". На южной стене храма, в круглом клейме, были перечислены участвовавшие в украшении собора мастера: "Трудившийся сию святую церковь [и]зографы града Костромы сии суть имена: Гурий Никитин. Сила Савин. Василей Осипов. Василей Козмин. Артемей Тимофеев. Петр Аверкиев. Григорей Григорьев. Марко Назарьев. Василей Миронов. Фома Ермилов. Филипп Андреянов. Ефрем Карпов. Макарей Иванов. Василей Васильев. Лука Марков. Гавриил Семенов. Василей Никитин. Федор Ли[пин]. Федор [Логинов]".

Расписывавшие собор костромичи-изографы в среднем (большом) его куполе изобразили Саваофа, под куполами других глав – Иисуса Христа Благословляющего (юго-восточный купол), Господа Благое Молчание (юго-западный), Святого Иоанна Предтечу (северо-западный), Знамение Божией Матери (северо-восточный). На плафонах барабанов в среднем, главном куполе помещены изображения архангелов, под ними – патриархов, среди которых находились херувимы. В малых главах изографы воспроизвели фигуры патриархов и пророков. В парусах были традиционно изображены евангелисты, над арками запечатлены "Явление Аврааму трех странников", "Недреманное Око" и "Благое Молчание". На сводах – двунадесятые праздники. Стены храма были покрыты фресками, воспроизводящими важнейшие события религиозной истории: наверху из Ветхого

Завета, а внизу – из Нового. В алтаре храма, в глубине сводов средней апсиды, помещено изображение Богоматери, выполненное в соответствии с песнословием "О тебе радуется, Благодатная, всякая тварь". Под ним расположены восемь изображений святых, в том числе московских чудотворцев – Петра, Алексия, Ионы и Филиппа. На своде северо-восточной апсиды был создан деисис (деисус) с младенцем Иисусом Христом в чаше, в своде юго-восточной апсиды – деисис с апостолами, стоящими кругом, внизу находились Преподобный Авраамий и семь святителей, на противоположной стене апсиды – чудеса Священномученика Ипатия.

Стенописью украшены и внутренние столбы Троицкого собора. Отметим юго-западный столб. На нем помимо святых изображены цари Михаил Федорович и Алексей Михайлович. Они представлены в полный рост, облаченными в царские одежды, со скипетрами в руках, с нимбами над головами. Несомненно, это подчеркивало связь дома Романовых с обителью, откуда был призван на царство первый государь из этой династии.

В последние годы жизни Гурий продолжал писать иконы и украшать храмы. Среди его творений данного периода следует отметить икону "Спас Вседержитель", хранившуюся в ярославской церкви Федоровской Богоматери. Иисус Христос изображен на ней Царем Небесным, восседающим в золотых одеждах на престоле с высокой полукруглой волнообразной спинкой. Трон украшен великолепным черненым орнаментом. Иконописец изобразил Спасителя, который правой рукой благословляет людей, а левой придерживает на колене Евангелие. Оно раскрыто так, что видны строки: "Вся елика аще молящеся, просите, веруйте, яко приемлите и будет вам" (Мф. 7:8; 6:14-15; 7:2).

Вверху, на фоне облаков, по обеим сторонам от Иисуса Христа изображены две пары ангелов с орудиями страстей.

Последней известной нам работой Никитина стала роспись Преображенского собора Спасо-Евфимиева монастыря в Суздале (1689).

Работали в России в XVII в. и иностранные мастера. Среди дошедших до наших дней работ художников-иноземцев искусствоведы отмечают портрет патриарха Никона, автором которого предположительно называют голландского живописца Вухтерса. Из русских мастеров наиболее известным портретистом был Иван Безмин, принимавшем участие в создании парсуны царя Федора Алексеевича.