Изменение векторов глобализации экономики

Одним из результатов только что рассмотренных тенденций стало ускорение процесса перераспределения мирового валового продукта и диффузии экономической мощи и богатства. В результате незападные пароды превратились в новых активных субъектов мировой экономики и политики. При таком положении вещей процессы глобализации, начавшейся как западный проект, как вестернизация остального мира, постепенно изменяют свой вектор.

Другими словами, глобализация постепенно начала претерпевать своего рода инверсию, поскольку во всевозрастающей степени стала отвечать интересам бурно поднимающегося Востока, понимаемого в самом широком смысле слова. Если раньше Запад только наступал, то в нынешних условиях он постепенно вынужден занимать оборонительные позиции. Например, многие страны региона не знают, как бороться с всевозрастающим потоком китайских дешевых товаров.

Одним из существенных результатов названных тенденций является заметное изменение в оценках роли рынка.

Рынок является историческим феноменом, возникшим на определенном этапе развития западного человечества. Как и всякий общественный институт, он имеет пределы своего восхождения и применимости, скоростей и степеней развития. Зародившаяся в XVIII в. вера в свободный рынок и в капитализм была хороша при казалось бы неограниченных ресурсах и возможностях экспансии Запада на новые территории и регионы. "Невидимая рука" А. Смита, саморегуляция рынка, свободная конкуренция, самоорганизация экономической системы и др. эффективно действуют в пределах отдельно взятой страны, отдельного региона, еще не в полной мере интегрированных в мировую экономику, или же применительно к отдельной группе товаров.

В наши дни сложилась совершенно иная ситуация. В современной экономике функции принятия основных решений, определяющих поведение рынка, перешли в ведение организаций, т.е. разного рода коллективов, институтов, объединений, которые могут преследовать совсем иные цели, нежели традиционный капиталист или вообще живой человек. При огромном росте численности населения, сопровождающемся неуклонным сокращением невозобновляемых ресурсов, беспрецедентном увеличении численности участников современной глобальной экономики и т.д., кардинально изменяются базовые правила игры субъектов экономической деятельности, участников мирового рынка.

Суть этих изменений состоит в кризисе так называемого Вашингтонского консенсуса, который основывался на идеях окончательной победы свободного рынка в мировом масштабе, свободной, ничем не ограниченной торговли и движения капитала, демонтажа всех форм государственного регулирования экономики и т.д. Он стал символом и платформой глобализации, а возможно, и англо-саксонской модели рыночной экономики.

Мировой экономический кризис 2008—2009 гг., который к настоящему времени отнюдь не преодолен, стал той точкой, на которой обнаружилось, что оба этих феномена достигли того предела, когда подвергаются существенной трансформации сама парадигма, инфраструктурные составляющие, суть системы. Кризис, в условиях которого гигантские, казалось бы непотопляемые, корпорации, оказавшись на грани банкротства, обратились к властям с просьбами рекапитализации, обернувшейся фактической национализацией, воочию показал несостоятельность мифов о "невидимой руке" и саморегулирующемся рынке, исповедуемых приверженцами Вашингтонского консенсуса.

Об обоснованности данного тезиса свидетельствует тот факт, что кризис фактически снимает пелену тайны, необъяснимости, парадоксальности с удивительного феномена китайского экономического чуда. В то время, когда в период глубоких пертурбаций те национальные экономики, которые исповедуют мифологию "невидимой руки" и Вашингтонского консенсуса, переживали серьезные катаклизмы, перечеркивающие многие традиционные теории функционирования рыночной экономики, китайская экономика, действующая на принципах регулирования рыночных правил игры государством, продолжала путь неуклонного роста.

Если первоначально реализация принципов либерализма создала условия для свободы экономического выбора, то на протяжении всего XX столетия неуклонно возрастала роль государства в обеспечении гарантий экономической свободы и защите конкурентной среды. Рынок и государство как два основополагающих конкурирующих (и в то же время теснейшим образом взаимосвязанных) института современных человеческих сообществ не исключают, а дополняют друг друга.

В связи с этим необходимо отметить, что кейнсианская модель капитализма представляла собой естественное развитие классического либерального капитализма в соответствии с уроками, преподанными Великой депрессией 30-х гг. минувшего века. Не случайно известный американский историк и политолог А. М. Шлезингер- мл. видел заслугу Ф. Д. Рузвельта в том, что он спас капитализм от капиталистов (тех капиталистов, которые выступали против реформирования капитализма).

Кризис 2008—2009 гг. поставил перед народами проблему создания новой разновидности рыночной экономики не путем отказа от рыночных ценностей и принципов, а путем существенной их переоценки и трансформации. Ведь есть определенная доля истины в том, что на Лондонском саммите "большой двадцатки" министр иностранных дел Великобритании Д. Милибэнд не то в шутку, не то всерьез заявил: "В 1989 году капитализм спас Китай, а в 2009 году Китай спас капитализм".

Таким образом, речь идет о необходимости поисков новой философии, новой методологии реформирования мировой экономики с учетом тех глубочайших трансформаций, которые произошли в системообразующих структурах современного мира. В условиях полицентрического миропорядка представляются утопическими всякие попытки разработать некую единую, одинаково пригодную для всех без исключения стран и народов модель выхода из кризиса и перестройки национальной экономики.

Поэтому новый мировой экономический порядок никак нельзя свести к какой-либо одной модели, навязанной мировому сообществу какой-либо одной, пусть даже самой могущественной, державой или группой сильнейших в военно-политическом и экономическом отношении государств. Все сказанное ставит множество вопросов относительно контуров, конфигурации, характера и сущности нового миропорядка и новой мировой экономической системы, вопросов, на которые на сей момент невозможно дать какие бы то ни было однозначные ответы.