История применения принудительных мер медицинского характера

Применение различных мер принуждения в отношении психически больных прослеживается на протяжении многих веков. В Церковном уставе Ярослава Мудрого (978—1054) содержатся сведения о гуманном отношении к душевнобольным. В средневековой России в отличие от Западной Европы не было жестокого преследования душевнобольных. В случае совершения ими убийства или разбоя их не признавали виновными и помещали в монастыри для "изгнания бесов". Некоторые душевнобольные, преимущественно занимавшие высокое положение в обществе, помещались в монастырские больницы. В 1551 г. на Стоглавом соборе, созванном Иваном IV, была признана необходимость попечения о нищих, больных, в том числе о тех, кто "одержимы бесна" и "лишены разума". "Бедных" и "лишенных разума" решено было помещать в монастыри, чтобы им "не быть помехой для здоровых" и "получать вразумление или приведение в истину...".

Реформы Петра I почти не коснулись положения душевнобольных. В 1723 г. он запретил посылать "сумасбродных" в монастыри и возложил на Главный магистрат обязанность устройства госпиталей, но за неимением таковых в последующие после Петра I годы психически больные по-прежнему направлялись в монастыри.

Поскольку ОГЛАВЛЕНИЕ душевнобольных в монастырях было достаточно обременительным, то в начале XVIII в. Святейший синод всячески пытался отказать в этом светской власти. Ввиду постоянно возникавших в связи с этим конфликтных ситуаций в 1766 г. Екатерина II издала Указ об организации для душевнобольных правонарушителей специальных светских лечебниц. По сути своей это были совершенно необорудованные лечебницы, в которых кроме решеток на окнах и цепей никаких реальных условий для лечения психически больных лиц не было. Эти лечебницы, так же как и монастыри, фактически выполняли функции изоляции душевнобольных преступников от общества, лишая их всех гражданских и человеческих прав. Но при этом им сохраняли жизнь и надежду на освобождение от цепей.

В Своде законов 1832 г. предусматривалось освобождение от уголовной ответственности лиц, совершивших "в состоянии безумия или сумасшествия" не только убийство, но и любое преступление. В Своде впервые говорилось о принудительном лечении, но только лиц, причинивших смерть человеку. О психически больных, совершивших иные правонарушения, не упоминалось. Лицо, причинившее смерть другому человеку, в состоянии безумия или сумасшествия подлежало водворению в дом сумасшедших для содержания и лечения в особых (от прочих умалишенных) отделениях. Если в течение "пяти лет сряду" у больного не будет замечено припадков сумасшествия, то он может быть освобожден из больницы под поручительство семьи или посторонних лиц, но в каждом случае с разрешения министерства внутренних дел. При этом должно быть установлено полное доверие к лицу-поручителю.

Более полно вопросы принудительного лечения решались в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., согласно которому принудительному лечению подвергались лица, совершившие убийство, покушение на собственную жизнь (покушение на самоубийство по Уложению было уголовно наказуемым) или поджог, даже в том случае, если родственники были согласны взять такое лицо на поруки. В Уложении был регламентирован порядок принудительного лечения упомянутых лиц, сроки их содержания и условия освобождения. Лица, совершившие названные выше деяния, подвергались "освидетельствованию и испытанию" согласно требованиям Устава уголовного судопроизводства.

Принудительное водворение лица в дом для умалишенных и установление опеки над его имуществом производились по определению окружного суда или судебной палаты. За лицом, помещенным в дом умалишенных, предписывалось осуществлять "неусыпное наблюдение и смотрение", чтобы исключить повторное совершение "преступления". Срок обязательного пребывания лица в доме умалишенных устанавливался в два года, в течение которых не должно быть припадков сумасшествия. Во всех случаях освобождаемое лицо передавалось на поруки заслуживающим доверие людям по решению упомянутых судебных инстанций^[1].

С тех пор до начала XX в. положение душевнобольных преступников в России существенно не менялось^[2].

Российское законодательство советского периода признавало необходимость применения мер принудительного лечения к лицам, совершившим "преступления в состоянии невменяемости", как мер социальной защиты, когда суд считал их пребывание на свободе опасным для общества (УК РСФСР 1922 г.). Аналогичная норма содержалась в УК РСФСР 1926 г., в котором также предусматривалось принудительное лечение, соединенное с лишением свободы, которое было отнесено не только к мерам социальной защиты, по и к мерам медико-педагогического и медицинского характера. В отличие от дореволюционного законодательства принудительное лечение в советский период регулировалось инструкциями Народного комиссариата юстиции (1935 г.) и Министерства здравоохранения (1954 г.).

В УК и УПК РСФСР 1960 г. впервые говорилось о принудительном лечении лиц, совершивших не "преступления", а "общественно опасные деяния", предусматривалось их лечение в психиатрических больницах общего и специального типа и устанавливался порядок назначения, изменения и прекращения принудительного лечения, который регулировался инструкцией Минздрава СССР.

В 1988 г. в УК РСФСР 1960 г. были внесены изменения, касающиеся порядка назначения, продления, прекращения принудительных мер медицинского характера, а также определены виды мер принудительного характера и специализированные медицинские учреждения, которые их осуществляли. В последующем эти изменения были закреплены в Законе о психиатрической помощи (1992 г.).