Исторический структурализм
Исторический структурализм методологический подход, предполагающий изучение исторического процесса через выделение социально-экономических структур и исследование их развития на длительных временных отрезках.
"Под структурой исследователи социальных явлений понимают организацию, порядок, систему достаточно устойчивых отношений между социальной реальностью и массами. И для историков структура — это ансамбль, архитектура социальных явлений, но прежде всего она — историческая реальность, устойчивая и медленно изменяющаяся во времени. Некоторые долговременные структуры становятся устойчивым элементом жизни целого ряда поколений" [1].
Исторический структурализм представляет собой попытку совместить, с одной стороны, сильные стороны подходов социальной, экономической истории, истории ментальностей, истории повседневности и т.д. С другой — универсализм, применение этих подходов в одном исследовании, что позволяет избежать однобокости других направлений. Исторический структурализм позволяет создавать масштабные исторические полотна.
"Социально-структурный историк должен начать свое описание с того же, с чего его начинает антрополог или же социолог, а именно с размеров, структуры и функций семьи в анализируемом обществе. Затем должна быть рассмотрена система родства, далее — географические, экономические, религиозные и интеллектуальные отношения, образующие в совокупности социальную общность. В понятие "общность" включаются здесь все местные, племенные, региональные ассоциации и, наконец, национальное сообщество. Только после этого — ив этом состоит основное отличие практики социально-структурного историка от историка традиционного — он займется политическими институтами и самим государством" [2].
Цель исследования, основанного на историческом структурализме выстроить социально-экономические и культурные модели, которые позволят не только дать характеристику изучаемому обществу, но и объяснить отдельные сюжеты его истории и дать возможность аргументированно реконструировать причинно-следственные связи и понять пути исторического развития государств, обществ и континентов.
"Основная задача — построить модель исследуемого общества... Может быть, лучше было бы говорить не о модели, а о "миниатюре". Описывая, анализируя, сравнивая, он [историк-структуралист] должен постоянно иметь в виду все общество в целом, а также общие механизмы его функционирования. Для него могут оказаться полезными две модели, или "миниатюры" своего общества: одна — статическая, другая — динамическая. Они должны быть согласованы друг с другом так же, как теория изменяющейся системы согласуется с теорией этой же системы в состоянии покоя. Социально-структурный историк должен постоянно отдавать себе отчет о том, в каком отношении выбранные им модели искажают познаваемую им действительность, и совершенствовать эти модели" [3].
"В современной историографии можно выделить аналоги всех основных структурных подходов к анализу социальной реальности, прежде всего структурно-функциональный, где концепция структуры относится к комплексу социальных институтов (государство, семья и т.д.), и структуралистский, в центре внимания которого находятся структуры и системы культуры. Структурная история занимается конструированием не человеческих действий, а общественных структур (и кстати, в структурной истории процесс конструирования прошлой социальной реальности предстает нам более наглядно). В то время как события инициируются и переживаются конкретными людьми, структуры надиндивидуальны и интерсубъективны. Их никогда нельзя свести к отдельным личностям и лишь изредка можно свести с четко определенными группами. Временные константы структуры пересекают хронологически обозримое пространство опыта, доступного субъектам, вовлеченным в события" [4].
Образцом историко-структуралистского исследования считаются уже упоминавшиеся труды французского историка, представителя Школы "Анналов" Броделя "Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II" (1949) и "Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв." (1979).
Бродель выделил короткое, среднее (циклическое) и длительное время в истории. Короткое время — это сами события, главным образом политические или события человеческой жизни. Циклическое время — время подъема и спада различных социально-экономических процессов. Наконец, длительное время — это время существования тех самых структур, которые определяют ход развития и характер цивилизаций.
Объектами изучения у Броделя выступают социально-экономические структуры. Он их классифицирует в рамках особых образований — миров- экономик.
По словам Броделя, "мир-экономика может быть определен с помощью трех существенных признаков: он занимает определенное географическое пространство; у него, стало быть, имеются объясняющие его границы, которые, хотя и довольно медленно, варьируют. Время от времени, через длительные промежутки, происходят неизбежные прорывы этих границ. Так случилось в результате Великих географических открытий конца XV века. То же произошло и в 1689 году, когда Россия по воле Петра Великого открыла свои пространства для европейской экономики. Представьте, что вдруг сегодня произойдет полное, решительное и окончательное превращение экономик Китая и СССР в открытые экономики — в этом случае окажутся прорваны границы западного экономического пространства в его сегодняшнем виде.
Мир-экономика всегда имеет полюс, центр, представленный господствующим городом, в прошлом городом-государством, ныне — столицей; я хочу сказать: экономической столицей в США будет Нью-Йорк, а не Вашингтон. Впрочем, в пределах одного и того же мира- экономики возможно одновременное существование — причем даже в течение довольно продолжительного времени — двух центров, например, Рим и Александрия эпохи Августа, Антония и Клеопатры, Венеция и Генуя времен войны за гавань Кьоджа (1378—1381), Лондон и Амстердам в XVIII в. до окончательного устранения господства Голландии, ибо один из двух центров всегда в конечном счете бывает устранен. Так, в 1929 г., после некоторых колебаний центр мира вполне определенно переместился из Лондона в Нью-Йорк.
Любой мир-экономика состоит из ряда концентрически расположенных зон. Срединную зону образует область, расположенная вокруг центра, — таковы Соединенные провинции (но не все Соединенные провинции) в XVII веке, когда над миром господствует Амстердам; такой зоной становится Англия (но не вся Англия), когда начиная с 80-х годов XVIII в. Лондон окончательно занимает место Амстердама. Далее, вокруг срединной зоны располагаются промежуточные зоны. И наконец, следует весьма обширная периферия, которая в разделении труда, характеризующем мир-экономику, оказывается не участницей, а подчиненной и зависимой территорией. В таких периферийных зонах жизнь людей напоминает Чистилище или даже Ад. Достаточным же условием для этого является просто их географическое положение" [5].
Что анализируется при изучении миров-экономик? Бродель так определяет предмет своего исследования.
"Исходным моментом для меня была повседневность — та сторона жизни, в которую мы оказываемся вовлечены, даже не отдавая в том себе отчета, — привычка, или даже рутина, эти тысячи действий, протекающих и заканчивающихся как бы сами собой, выполнение которых не требует ничьего решения и которые происходят, по правде говоря, почти не затрагивая нашего сознания. Я полагаю, что человечество более чем наполовину погружено в такого рода повседневность. Неисчислимые действия, передававшиеся по наследству, накапливающиеся без всякого порядка, повторяющиеся до бесконечности, прежде чем мы пришли в этот мир, помогают нам жить — и одновременно подчиняют нас, многое решая за нас в течение нашего существования. Здесь мы имеем дело с побуждениями, импульсами, стереотипами, приемами и способами действия, а также различными типами обязательств, вынуждающих действовать, которые порой, причем чаще, чем это можно предполагать, восходят к самым незапамятным временам. Это очень древнее, но все еще живое многовековое прошлое вливается в современность подобно тому, как Амазонка выбрасывает в Атлантический океан огромную массу своих замутненных вод.
Все это я и попытался охватить удобным, но неточным, как и любое слово со слишком широким значением, термином "материальная жизнь". Конечно, это составляет лишь одну сторону деятельной жизни людей, по своей природе столь же изобретательных, сколь и склонных к рутине. Однако повторяю, я даже не пытался с самого начала строго очертить границы и определить природу этой жизни, скорее пассивно претерпеваемой, нежели проводимой в активных действиях. Мне хотелось увидеть самому и показать другим эту обычно едва замечаемую историю — как бы слежавшуюся массу обыденных событий, — погрузиться в нее и освоиться в ней.
Такова путеводная нить моей первой книги. Ее цель—доскональное исследование упомянутых сторон жизни. Сами ее главы — достаточно взглянуть на их названия — представляют собой как бы перечень темных сил, чья скрытая работа движет вперед материальную жизнь, а за ее пределами и где-то высоко над ней — всю историю людей" [6].
Названия глав трехтомника Броделя в самом деле говорят сами за себя. Приведем лишь один пример: "Глава 3. Стол: роскошь и массовое потребление. И все-таки запоздалая роскошь. Европа плотоядная. Уменьшение мясного рациона, начиная с 1550 г. Есть слишком хорошо, или Причуды застолья. Сервировка стола. Медленно прививающиеся хорошие манеры. Повседневная пища. После 1650 г. перец выходит из моды. Сахар завоевывает мир".
Исследования Броделя и сегодня остаются высоким образцом научных трудов по исторической антропологии, истории повседневности, историческому структурализму.