Лекция 2. Исторические аспекты становления и развития наследственного права

Наследственные права являются одними из важнейших прав человека, значимость их для развития имущественных и семейных отношений, становления института собственности, для успешного функционирования гражданского оборота очень велика.

Закономерно, что наследование является одним из древнейших правовых институтов. Уже самые первые письменные источники (египетские и шумерские) содержат правила перехода имущества в связи со смертью лица.

В раннеклассовом обществе (V—IV вв. до н.э.) переход имущества начинает регулироваться правом и носить характер универсального правопреемства^[1]. Древние народы "...в первую эпоху общественного быта не знали завещания. Судя по всем признакам, и древний быт римского народа не представлял исключения в этом отношении; но в Законы XII таблиц, в числе самых отличительных и бесспорных прав римского гражданина, полагается право делать завещания о своем имуществе (paterfamilias uti legassit ita jus esto). С того времени власть завещателя является в римском праве самою определительною принадлежностью того права собственности, коего строгий образ римляне первые внесли в круг юридических понятий"^[2].

По мнению одних исследователей говорить о формировании наследственного права в период первобытнообщинного строя преждевременно^[3]: несмотря на то что тогда от отца к сыну могли переходить орудия производства, но данные общественные отношения не регулировались нормами права^[4] и были нацелены не на переход имущества от одного субъекта к другому, а на укрепление экономической основы родовой общины — существовал запрет на выход имущества умершего за пределы рода^[5].

Другие ученые считают, что институт наследования начал формироваться именно в первобытнообщинном строе6, просто он регулировался не правовыми нормами, а правилами традиций, сложившихся в общине.

Стоит заметить, что в эпоху первобытнообщинного строя переходить могло только то имущество (оружие, орудия труда, предметы быта, продовольственные запасы), которое по сложившемуся обычаю не подлежало захоронению вместе с умершим. Но общее правило было таково: имущество умершего не должно выбывать за пределы племени, рода, общины. Причем если умирала женщина, ее имущество передавалось не братьям, а детям и сестрам, т.е. тоже оставалось в пределах рода.

Предпосылками становления наследственного права в том понимании, в котором оно существует в современной юриспруденции, стали прежде всего становление института частной собственности, в частности на средства производства, землю и иное недвижимое имущество, а также тенденция к укреплению института семьи, имевшие место в VII—V вв. до н.э.

Переход от общинной к частной форме собственности предопределил постепенное закрепление в V—IV вв. до н.э. ключевого для развития наследственного права правила перехода наследственного имущества: наследник приобретает права на наследство как на единый имущественный комплекс, включающий не только имущество, но и долги наследодателя. Иными словами, формируется понимание наследования как универсального правопреемства между наследодателем и наследником.

Одним из древнейших письменных памятников наследственного права могут считаться законы древневавилонского царя Хаммурапи (XVIII в. до н.э.), закреплявшие основные институты наследственного права: наследование по завещанию, раздел наследственного имущества, отстранение от наследования недостойных наследников.

В соответствии с законами Хаммурапи наследниками являлись сыновья, супруг, в отдельных случаях — дочери наследодателя. Так, сыновья наследовали оставшееся после родителей имущество в равных долях. Если сыновей не было, наследовали дочери. При наличии у наследодателя и сыновей, и дочерей, последние не наследовали, но братья должны были обеспечить их приданым при выходе замуж. Пережившая наследодателя супруга также имела право наследовать вместе со своими сыновьями, причем в ее долю наследства входила не только часть имущества умершего, но и ее приданое.

По общему правилу при наличии нескольких наследников, например сыновей, имущество наследодателя делилось между ними поровну. Однако наследодатель еще при жизни мог подарить одному из сыновей определенное имущество, которое не войдет впоследствии в состав распределяемого между братьями наследства. Вместе с тем закон закреплял право отца лишить наследства того или иного наследника.

В античных государствах, Древней Греции и Афинах становление частной собственности, торговый оборот, развитие института семьи также стимулировали детализацию норм наследственного права.

Так, в ходе реформ Солона в VI в. до н.э. было законодательно закреплено различие между наследованием в соответствии с предсмертным распоряжением наследодателя и установленным законом правопреемством внутри семьи (то, что сейчас мы бы назвали наследованием по завещанию и по закону). Наследодатель, имеющий сыновей, а также женщины не имели права завещать имущество — оно переходило к членам семьи. Завещать имущество могли только мужчины, не имеющие сыновей. Тем самым законодательно проводился принцип охраны имущественных интересов семьи, ориентированный на недопущение выхода имущества за ее пределы.

Наиболее же полным образом регулирование наследственных отношений рабовладельческого строя отражено в римском праве: именно им сформулированы основные институты наследственного права, впоследствии воспринятые гражданским правом иных народов.

Развитие римского наследственного права находилось в тесной зависимости от развития отношений собственности, эволюции римской семьи, что напрямую предопределяло изменение содержания имеющихся институтов наследственного права, зарождение и утверждение новых институтов.

Первым периодом в развитии римского наследственного права является наследование в соответствии с древним цивильным правом, основным источником которого были Законы XII таблиц.

В соответствии с Законами XII таблиц наследование могло происходить по двум основаниям: по закону и по завещанию (testamentum).

Наследование по закону имеет место тогда, когда умерший не оставил завещания (или завещание признано недействительным), либо в том случае, когда наследство передастся некоторым лицам вопреки оставшемуся завещанию, т.е. имеет место необходимое наследование.

Это дало основание исследователям выделять, на наш взгляд совершенно справедливо, в старом римском цивильном праве три порядка наследования:

1) наследование по завещанию — successio ex testamento;

2) наследование по закону в тесном смысле, т.е. при отсутствии завещания — successio ab intestato;

3) наследование против завещания или так называемое необходимое наследование^[6].

Уже в этот исторический период в римском наследственном праве была разработана правовая категория наследственной правоспособности как неотъемлемой характеристики субъекта наследственного правоотношения.

Правоспособность различных видов субъектов наследственного правоотношения не была равна и однородна. Например, не каждый правоспособный по общему правилу субъект был способен совершать завещание, вследствие чего способность совершать завещание являлась особым юридическим свойством субъекта прав и именовалась testamenti factio activa. Наоборот, testamenti factio passiva определялась как способность быть назначенным в завещании наследником, a testamenti factio вообще представляла собой способность каким бы то ни было образом участвовать в завещании в качестве завещателя, свидетеля или одаренного лица^[7].

Законы XII таблиц последовательно закрепляли важнейший принцип римского наследственного права — приоритет наследования по завещанию перед наследованием по закону, т.е. законодатель формулировал принцип святости и свободы воли завещателя.

Причем два основания наследования (по закону и по завещанию) не могли одновременно иметь место при открытии и принятии наследства после одного умершего лица, т.е. наследование по закону (ab intestato) никогда не могло иметь места рядом с наследованием по завещанию — nemo pro parte testatus pro parte intestatus decedere potest.

Таким образом, если наследодатель в своем завещании оставлял распоряжение только о части своего имущества, остальное имущество все равно не могло наследоваться по закону; "неохваченная" завещанием часть имущества передавалась тому же наследнику, который назначен в завещании. Если из нескольких наследников, назначенных в завещании, один не приобретал своей части, она также не наследовалась по закону, а прирастала (accrescit) к частям остальных наследников по завещанию.

В то же время необходимое наследование (наследование против завещания) может иногда иметь место рядом с наследованием по завещанию^[7].

Общим правилом наследования у римлян было так называемое универсальное правопреемство (hereditas), принцип которого состоял в следующем: наследники не только приобретали имущество наследодателя, но и принимали на себя его долги и обязательства, т.е. наследовался как "актив", так и "пассив" имущества наследодателя.

При универсальном преемстве наследник (heres) одним актом приобретает всю совокупность уцелевших после умершего прав и обязанностей. Он приобретает, вступая в наследство, все — как вещные, так и обязательственные права. Наследник в составе наследства может приобрести даже такие права, о существовании которых он не знал, или же такие, к приобретению которых в отдельности он не был способен.

Причем для такого приобретения наследник не должен совершать актов приобретения каждого права в отдельности, достаточно того события, которое считается актом приобретения всего наследства. Одновременно с приобретением имущества и прав наследник с актом приобретения наследства делается субъектом всех тех обязанностей, которые уцелели после смерти наследодателя. На наследника, другими словами, переходят долги наследодателя, и притом переходят в полном объеме, даже если их сумма превышает стоимость имущества наследодателя. Наследство может даже состоять из одних долгов.

Наследников может быть несколько, в этом случае они именуются сонаследниками (coheredes). Каждый из сонаследников получает идеальную часть всего наследственного имущества, т.е. актива и ответственности за долги. При невозможности принятия наследства одним из сонаследников его часть в наследстве разделяется между всеми остальными сонаследниками; имеет место так называемое приращение между сонаследниками.

Наряду с наследованием универсальным римскому цивильному праву было известно наследование сингулярное в форме:

1) легатов Qegatum);

2) фидеикомиссов (fideicommissum).

Легат представлял собой форму завещательного отказа и по сути являлся безвозмездным завещательным распоряжением наследодателя о выдаче наследником некоторых денежных сумм или вещей или предоставлении конкретного права определенному лицу. В результате легата возникало сингулярное наследование, т.е. отказополучатель принимал завещанное (отказ) — конкретное право или имущество, но, в отличие от наследников, не отвечал по долгам наследодателя и не имел доли в остальном наследственном имуществе (т.е. наследовался только "актив" имущества).

Легаты могли назначаться только в завещании (testamentum) непременно после назначения наследника; обязанность платить легаты возлагалась только на наследника, назначенного в завещании, но не на других лиц.

Римляне различали четыре вида легатов:

1) legatum per vindicationem было применимо только к вещам; получатель отказа (легатарий) приобретал в силу такого легата право собственности на отказанный ему предмет;

2) разновидностью этого легата является legatum per praeceptionem: он также устанавливал собственность для легатария и употреблялся для назначения отказа в пользу одного из сонаследников;

3) legatum per damnationem; на основании такого легата для легатария возникло только обязательственное право требовать от наследника выдачи отказанного объекта; в этой форме можно было отказывать даже вещи, принадлежащие наследнику или третьим лицам;

4) legatum sinenda modo не обязывал наследника выдавать легат; допускалось, чтобы сам легатарий взял из наследственной массы отказанный ему объект; в результате такого легата для легатария возникает только обязательственное право против наследника; легат этот применим только к вещам, входящим в наследство или же принадлежащим самому наследнику.

Еще одна форма сингулярного правопреемства — фидеикомисс — по своей сути была близка к легату; отличие состояло в процедуре его реализации: фидеикомисс совершался без соблюдения форм цивильного права.

Так, фидеикомиссом являлся, в частности отказ, оставленный не в завещании (т.е. не в распоряжении, которое содержало в себе назначение наследника), а в так называемом кодицилле — одностороннем распоряжении на случай смерти, отличавшемся от завещания тем, что не содержал в себе назначения наследника. Фидеикомиссом будет также отказ, оставленный лицу, не способному получать легаты, или отказ, возложенный (по кодициллу) на наследника по закону.

Первоначально исполнение фидеикомисса не было снабжено правовой защитой: их исполнение было делом совести наследника; позднее, в период принципата фидеикомиссы получили правовую защиту, став полноценным правовым институтом. В дальнейшем время стерло различие между легатом и фидеикомиссом, и без того являвшимися родственными институтами сингулярного правопреемства: на фидеикомиссы, после того как признана была их юридическая сила, были распространены все ограничения, выработанные для легатов; Юстиниан окончательно слил легаты и фидеикомиссы в один институт.

Нами уже подчеркивался важнейший принцип римского наследственного права цивильного периода: приоритет наследования по завещанию над наследованием по закону и, как следствие, — свобода и нерушимость завещания, святость воли завещателя.

У римлян завещание (testamentum) представляло собой одностороннее распоряжение лица, обладающего правоспособностью на составление завещания, на случай смерти, которое обязательно содержало в себе назначение наследника (heredis institutio).

Основными признаками завещания по римскому цивильному праву можно считать:

1) наличие у завещателя завещательной правоспособности. В момент совершения завещания завещатель должен

обладать способностью завещать (testamenti factio activa). Способности составлять завещание были лишены перегрины, подвластные дети, рабы, лица, утратившие этот элемент общей правоспособности в результате претерпевания наказания за тот или иной проступок, и некоторые иные лица, в частности глухонемые от природы и лица, которые по природным недостаткам не способны выразить свою волю в требуемой законом форме (так, немые не могли совершать устное завещание);

2) односторонний характер завещания.

Этот признак означает, что завещательное распоряжение было исключительно односторонним актом, содержащим волю самого завещателя, не нуждающимся ни в чьем согласии, утверждении, разрешении (например несогласие наследника с ОГЛАВЛЕНИЕм завещания не имеет значения для действительности завещания в момент его совершения; не требовалось и согласие иных лиц, приобретающих по завещанию права и обязанности). Наследодатель вправе свободно, без согласия наследников и иных лиц, отменить завещание. Договор, ограничивающий свободу завещателя отменять свое завещание, не имеет силы, не имеет силы и односторонний отказ завещателя в самом завещании от этой свободы;

4) обязательность назначения в завещании (завещательном распоряжении) наследника.

Мы не случайно обращаем внимание на этот признак: при отсутствии или недействительности распоряжения о наследнике само завещание и практически все прочие распоряжения, в нем содержащиеся, являются также недействительными.

Завещание могло содержать и иные распоряжения завещателя: назначение опекунов, легаты, фидеикомиссы и пр.;

5) совершение завещания в определенной форме. Римское право цивильного периода знало три формы составления завещания:

а) завещатель мог огласить свои распоряжения на случай смерти в куриатных комициях (собраниях);

6) во время военных походов воин мог провозгласить свою предсмертную волю в строю, перед военным сражением;

в) завещатель мог придать правовую силу своей воле посредством манципации (с применением меди и весов).

По свидетельству дореволюционных отечественных исследователей, первоначально древнейшее римское право знало два способа совершения завещательных распоряжений: перед куриатными комициями и перед военным строем.

Завещание, совершаемое в народных собраниях по куриям, могло совершаться исключительно во время таких собраний, два раза в год, скорее всего, 24 марта и 24 мая. В присутствии всего народа завещатель устно изъявлял свою волю, т.е. прежде всего назначал себе наследника, к чему затем мог присоединить и другие распоряжения.

В дальнейшем обращение к народу и само участие народа постепенно становилось все более формальным, утрачивая свое значение по сравнению с древнейшими правилами.

Вторую форму завещания в цивильный период представляло завещание перед строем, т.е. завещание перед тем же народом, но только в ожидании похода, сражения (военный строй) представляет естественную замену мирных куриатных комиций, когда они невозможны.

Таким образом, рассмотренные две формы староримского завещания представляют завещание публичное и гласное: воля завещателя должна быть изъявлена во всеуслышание перед народом и потому будет известна каждому. С одной стороны, такая форма гарантировала всеобщую известность, а отсюда — трудность в оспаривании, и правовую "устойчивость" последней воли завещателя, с другой — она имела и оборотную сторону. Так, не все завещатели желали бы заранее предавать гласности свои посмертные распоряжения. Не был свободен завещатель и в выборе момента провозглашения завещания: напомним, оно могло быть оглашено перед куриатными комициями только два раза в год — в период работы собраний. Недоступно было провозглашение завещания перед строем пожилым гражданам и иным лицам, по возрасту или вследствие болезни не принимавшим участия в походах, а ведь именно для них необходимость оставления распоряжений на случай смерти приобретала особую актуальность.

По этой причине вскоре после Законов XII таблиц стала распространяться третья форма завещания — посредством манципации, издревле являвшейся неотъемлемым элементом осуществления гражданского оборота.

Манципация представляла собой своеобразный формальный обряд совершения сделок с наиболее ценными объектами собственности — рабами, скотом, земельными участками. При участии сторон сделки, свидетелей, весодержателя с весами и медью покупатель произносил торжественную формулу, в соответствии с которой провозглашал, что приобрел ту или иную вещь и эта вещь теперь принадлежит ему. Далее покупатель ударял слитком меди, символизировавшим плату за вещь, по весам и передавал медь продавцу. Несмотря на внешний символизм манципации, ее важность не следует недооценивать, поскольку она придавала должный формализм устным сделкам. Участие свидетелей и весодержателя гарантировали необходимую доказательственность перехода собственности, сам обряд, по сути, заменял акт приема-передачи вещи.

Завещатель передавал посредством манципации (mancipado) все свое имущество какому-либо доверенному лицу, душеприказчику (familiae emptor), причем этот последний брал на себя обязанность выполнить те распоряжения, которые будут озвучены тут же завещателем. В присутствии, как правило, пяти свидетелей доверенное лицо, держа в руках кусочек меди, произносило формулу mancipado, приспособленную для данного случая, при этом он ударял медью по весам и передавал ее завещателю. Вслед за тем выступал завещатель и излагал свои распоряжения на случай смерти.

Устное изложение посмертных распоряжений могло быть заменено письмом — начертанием на навощенных табличках (tabulae testamenti). Завещатель после совершения манципации предъявлял душеприказчику (familiae emptor) и свидетелям заранее приготовленные таблички, которые потом завязывались шнурком и припечатывались печатями как завещателя, так и всех присутствующих лиц, причем возле этих печатей каждый ставил свою надпись. Письменная форма завещания давала то преимущество, что его ОГЛАВЛЕНИЕ могло быть теперь неизвестно даже свидетелям и участникам акта.

Письменная форма завещания получает все большее распространение, но и устное завещание не исчезает. До тех пор пока не вышла из употребления манципация, завещание могло по-прежнему совершаться в форме устной nuncupatio после мнимой продажи наследства. В период абсолютной монархии, когда манципация исчезнет, в целом ряде указов будет подтверждено, что имеет полную силу завещание, объявленное устно в присутствии свидетелей^[9].

Форма завещания имела существенное значение. Ведь, как совершенно справедливо считал И. А. Покровский, завещание есть очень важный акт по своему содержанию: при совершении таких актов обыкновенно требуется соблюдение известной формы, чтобы впоследствии не было споров, является ли предлагаемый в конкретном случае акт вполне законченным юридическим актом или только проектом его, не доведенным до конца. Соблюдение всех формальностей служит доказательством вполне зрелой, определившейся воли лица, совершившего акт; если же формальности не вполне соблюдены, то можно предполагать, что и воля еще окончательно не сложилась. Кроме того, некоторые формальности по своему характеру могут иметь еще и другое значение: они могут дать средство доказать в будущем самый факт совершения акта (письменная форма акта, привлечение свидетелей). Большое значение имеет законом предписанная форма при таком акте, как завещание, ввиду того, что этот акт приводится в исполнение тогда, когда его составителя уже нет в живых. Тут особенно важно, чтобы составитель акта при жизни как можно яснее показал серьезность своих предсмертных распоряжений и позаботился о том, чтобы сам факт совершения этих распоряжений и их точное ОГЛАВЛЕНИЕ можно было легко доказать после его смерти^[10].

Перед тем как рассмотреть, кто в соответствии с нормами римского права мог быть наследником, необходимо сделать небольшое отступление и выяснить основные принципы построения римской семьи как специфического института, во многом предопределявшего особенности наследственных правоотношений.

Итак, отличительной особенностью римской семьи была обширная власть отца семейства (paterfamilias), которой он обладал над всеми детьми, женой (находившейся на положении дочери, т.е. так же, как и дети, подчинявшейся власти домовладыки — патерфамилиас), внуками, правнуками, всеми домочадцами, именуемыми sui — свои, "подвластные", т.е. принадлежащие отцу. Отец семейства же именовался sui juris (полноправный), никому не подчинялся и власть свою ни с кем из домашних не делил.

Специфической особенностью римской семьи, "фамилии" было то, что с древнейших времен родственные отношения четко подразделялись на агнатические и когнатические.

Агнатическое родство имело преимущественное значение в цивильный период и представляло собой родство не кровное, вернее не столько кровное, сколько юридическое. Агнатами являлись лица, объединенные под властью патерфамилиаса, подчиняющиеся отцу и проживающие в его доме, не утратившие связи с семьей отца, т.е. по сути родственники по отцу, причем не обязательно кровные.

В противовес агнатическому когнатическое родство — родство по матери, родство кровное. Когнатами становились и кровные родственники патерфамилиаса, "ушедшие" по тем или иным причинам из-под его власти и порвавшие связи с семьей отца. Так, когнатами были дочери (сестры), выданные замуж, поскольку подчинялись они теперь не отцу (брату), а мужу (или отцу мужа, если он был жив).

Так, в агнатическом родстве с патерфамилиас состояли жена, дети, внуки, усыновленные дети и внуки от усыновленных детей.

Когнатами же по отношению к домовладыке являлись выданные замуж в другую семью дочери, сестры, рожденные ими дети, а также дети и внуки эмансипированного сына.

Именно агнатическое родство, родство по отцу, первоначально, в цивильный период развития римского права, предопределяло структурирование очередей наследников по закону.

Итак, круг законных наследников по цивильному праву определялся в соответствии с принципами агнатического родства и составлял три очереди (группы наследников, призываемых к наследству одновременно).

В первую очередь наследовали собственно агнаты, т.е. родственники по отцу, непосредственно находившиеся под властью домовладыки-наследодателя. Именно они становились со смертью патерфамилиаса наследниками по закону.

К этой очереди наследников относились пережившая наследодателя супруга, неэманципированные родные и усыновленные дети, а также внуки от ранее умерших сыновей. Перечисленные лица наследовали в равных долях, за исключением внуков — детей сыновей, умерших к моменту раздела наследства.

В отношении внуков умерших сыновей наследодателя действовало правило, в соответствии с которым внуки каждого из сыновей получали то имущество, которое причиталось бы в качестве наследства их отцу, т.е. имело место наследование по праву представления.

Если наследников, призываемых к наследству в первую очередь, не было, на наследственное имущество претендовала вторая очередь наследников — ближайшие восходящие родственники наследодателя, т.е. его родители, дед, бабушка, а кроме того, полнородные братья и сестры и дети ранее умерших братьев и сестер. Женщины далее родной сестры к наследованию не призывались.

Раздел наследства при наличии нескольких наследников второй очереди в целом был аналогичен правилам, применяемым к очереди первой: в рамках очереди наследники получали имущество наследодателя в равных долях, а дети ранее умерших братьев и сестер наследовали по праву представления, т.е. могли претендовать на долю, которую получил бы при участии в наследовании умерший родитель.

При отсутствии наследников первой и второй очередей к наследованию призывались остальные родственники по порядку близости, причем ближайшая степень отстраняла от наследования дальнейшую. Это была третья очередь наследников.

В случае если и перечисленных наследников третьей очереди не было (либо если они были, но отказывались от наследства), наследство признавалось выморочным, а в древнейшие времена бесхозяйным^[11]. Выморочное имущество поступало к фиску, а иногда к монастырям, церкви и т.д.

Фактически в римском праве цивильного периода правила о наследовании ориентировались на обеспечение получения оставшегося после смерти патерфамилиаса имущества только лицами, ближайшими к нему на момент смерти, т.е. при отсутствии наследников-агнатов имущество умершего становилось выморочным, иные кровные родственники не могли на него претендовать.

Однако с течением времени ввиду изменения общественных отношений собственности и социальных процессов, происходивших в римской семье, сложившаяся цивильная система наследования перестала удовлетворять потребностям преемственности собственности и интересам самой семьи.

О каких процессах идет речь? Прежде всего, претерпевали изменения экономические отношения, развивался институт собственности — в семейную собственность приходила индивидуальная частная собственность в понимании, близком к современному. Укреплялся механизм защиты отношений собственности и обеспечения законности гражданского оборота.

Далее под напором изменившихся экономических отношений, оказавших влияние на подавляющее большинство областей общественной жизни, подвергались трансформации и отношения семейные: слабеет патриархальная римская семья, как следствие — в сфере наследования падает значение агнатического родства, большую силу приобретает родство когнатическое.

Наступает следующий этап развития римского наследственного права: на смену наследованию цивильному приходит наследование преторское (бонитарное), основанное на преторском эдикте — гибком механизме, обеспечивающем защиту тех общественных отношений, которые были необходимы развивающейся экономике и обществу.

За время с республиканского периода до эпохи принципата старую цивильную систему — hereditas сменила новая преторская — bonorum possessio.

Преторская система сохранила некоторые принципиальные основы наследования цивильного. Так, наследование продолжало рассматриваться как универсальное правопреемство — преемство не только в имуществе, но и долгах между наследодателем и наследником. По-прежнему не допускалось наследование по закону при наличии завещания в имуществе одного наследодателя.

Принципиальными же отличиями преторского наследования, базировавшегося на принципах справедливости и "доброй совести", от цивильного были следующие:

1) если цивильное наследование исходило из возможности наследования по закону исключительно между агнатами, то преторская система допускала призвание к наследованию наравне с агнатами когнатов и супругов;

2) в соответствии с древнейшим правом приобретение наследства совершалось иногда против воли наследника; преторское право всюду стремилось поставить приобретение наследства в зависимость от воли приобретателя;

3) по цивильному праву при наследовании по закону возможно было лишь однократное призвание к наследству: если призванное лицо не делалось наследником, наследство не открывалось следующим классам наследников, а становилось выморочным. Претор создал правило, в соответствии с которым при наследовании по закону при невозможности принятия наследства одним наследником наследство открывалось следующему за ним по порядку (successio ordinum etgraduum);

4) по цивильному праву приобретение наследства было частным актом и не было связано сроком; по преторскому праву оно совершалось перед претором и связано было сроком;

5) наконец, преторский наследник, получая защиту своих прав путем всех исков, предоставленных цивильному наследнику, имел еще особый преторский иск, с помощью которого мог быстро приобрести право владения вещами, входящими в состав наследства: interdictum quorum bonorum. Претором защита давалась наследнику после рассмотрения всех обстоятельств дела в тех случаях, когда ее предоставления требовала справедливость^[12].

В соответствии с преторской системой наследования очереди наследников приобрели следующий вид.

В первую очередь наследовали дети, причем не только цивильные (sui heredes), но и эманципированные.

При допуске эманципированных детей к наследованию во внимание принималось то обстоятельство, что, выделившись из патриархальной семьи в силу эманципации, эти дети уже не способствовали прирастанию имущества наследодателя, а приобретали свое собственное имущество, в том числе по сделкам. Тогда как дети-агнаты своим трудом увеличивали имущество домовладыки, ничего не приобретая для себя, и результат их труда входил в состав наследственного имущества.

В целях справедливого распределения имущества претор требовал, чтобы эманципированные дети, участвующие в разделе наследственного имущества, передавали в его состав и то свое имущество, которое они приобрели после эманципации (так называемое collatio bonorum).

После детей в составе второй очереди к наследованию призывались так называемые legitimi — агнатские родственники, которые имели право наследования еще по Законам XII таблиц.

Третья очередь состояла из когнатов — кровных родственников (до 6-й степени включительно) в порядке близости по степени.

В четвертую очередь наследовал супруг наследодателя, как муж после жены, так и жена после мужа.

Еще в эпоху до Юстиниана законодательно были обобщены и закреплены основные начала преторской системы наследования. Главным основанием наследования стало не агнатическое, а когнатическое родство, были расширены права детей на наследование после родственников с материнской стороны^[13] (т.е. за детьми после матери признавалось предпочтительное перед агнатами право наследования, и наоборот).

Принципы, выработанные преторским правом и практикой центумвирального суда, постепенно находили закрепление в нормах императорского законодательства.

К примеру, регулированию отношений по наследованию матерью после детей и детьми после матери были посвящены Sctum Tertullianum и Orphitianum, а также новеллы Юстиниана о порядке наследования по закону (ab intestato) (новелла 118) и против завещания (новелла 115).

Медленно, но неуклонно цивильная и преторская наследственные системы все более сближались друг с другом, и процесс этот был чрезвычайно позитивен, поскольку устранялись двойственное регулирование и противоречия. В итоге в праве Юстиниана регулирование наследования основывается практически в полном объеме на императорском законодательстве и только в некоторых случаях пополняется нормами преторского права (например, наследование супругов по закону продолжает основываться на преторском эдикте).

Как мы уже частично отметили, наиболее существенные изменения в наследование по закону (ab intestate) были внесены новеллами Юстиниана, в частности новеллами 118 (543 г.) и 127 (548 г.).

В соответствии с их положениями первая очередь наследников по закону стала состоять из нисходящих родственников (сыновья, дочери, внуки, внучки и т.д.). Причем нисходящий наследник более близкой степени отстранял от наследования наследников более отдаленного нисходящего родства (в частности, при наличии детей внуки наследовать не могли). В то же время сохранялся принцип наследования по праву представления, и внуки наследодателя от умершего сына наследовали одновременно с призываемыми к наследованию детьми наследодателя. В этом случае внуки от умершего сына получали ту долю наследства, которая досталась бы их отцу, переживи он наследодателя. То есть отдаленный нисходящий родственник мог наследовать наряду с более близкими нисходящими родственниками умершего при условии, что лицо, через которое такой более отдаленный нисходящий происходит от наследодателя, умерло до открытия наследства.

В рамках одной очереди наследников наследство делилось поровну.

Введенная претором collado bonorum — обязанность эманципированных детей-наследников внести в состав наследственного имущества все, что они приобрели после эманципации — утрачивает силу, поскольку по праву Юстиниана и подвластные дети по общему правилу приобретали имущество для себя.

Существовало, однако, правило, в соответствии с которым нисходящие наследники, получившие при жизни наследодателя от него приданое или предбрачный дар, должны были присоединить это имущество к наследству (в целях уравнивания долей).

Нашло место в законодательстве Юстиниана и известное еще преторскому праву преемство между разрядами (successio ordinum) и степенями (successio graduum) наследников. Наряду с этим существовало так называемое право приращения долей (fus accrescendi). Оно означало, что если к наследству призывалось несколько лиц, например четверо сыновей одной и той же степени родства и один из них не приобретал своей доли в наследстве, то его доля "прирастала", т.е. включалась в состав долей трех других сыновей, которые в этом в случае получали не по четверти, а по одной трети наследственного имущества.

Во вторую очередь по законодательству Юстиниана наследовали восходящие родственники (отец, мать, дед, бабушка и т.д.), а также полнородные братья и сестры (и дети ранее умерших братьев и сестер).

Если к наследству призывался восходящий родственник ближайшей степени, следующий за ним по степени родства наследник не призывался к наследству (например, если живы и наследовали родители, то дедушка или бабушка не получали наследство). При наследовании только восходящими родственниками наследственное имущество делилось по линиям поровну: между совокупностью родственников по линии отца и совокупностью родственников по линии матери. На практике это означает, что если к наследованию призываются, например, дедушки и бабушки наследодателя с материнской и отцовской стороны, причем со стороны матери в живых остался только дед, а со стороны отца — дед и бабушка, то одну половину наследства получает дед со стороны матери (линия матери), а вторую делят поровну (по одной четверти от общего объема наследства) дед и бабушка со стороны отца (линия отца).

При наследовании одновременно восходящими родственниками и братьями и сестрами наследство делится между всеми ими поровну (in capita — поголовно).

По новеллам Юстиниана третью очередь наследников составляли неполнородные братья и сестры (и дети умерших ранее неполнородных братьев и сестер, наследующие по праву представления, т.е. получающие долю, которая причиталась бы их родителю).

Наследниками четвертой очереди являются все остальные боковые кровные родственники (без ограничения степеней), но при этом ближайшая степень родства исключает дальнейшую.

В составе ни одной из очередей наследования не указывался переживший супруг наследодателя. Представляется, что он наследовал последним, если не вступит в наследство ни один из наследников. Зато "бедная вдова" — пережившая супруга, не имеющая собственного имущества или приданого, позволяющего жить соответственно ее общественному положению, имела право на обязательную долю в наследстве (право необходимого наследования) в размере одной четверти наследства. Отметим, что этой доли муж не мог лишить жену даже своим завещанием. Однако если наследниками являлись дети количеством более трех, вдова получала равную с ними долю.

Изменения коснулись и форм завещаний. Право периода Юстиниана знает две формы завещаний: частные и публичные.

Частное завещание совершалось без участия органов публичной власти. Как правило, оно выражалось в устной или письменной форме и при этом должны были присутствовать семь свидетелей. Свидетелями не могли быть перегрины и рабы; люди, осужденные за пасквиль, прелюбодеяние, вымогательство, а также лишенные гражданской чести; женщины; лица, не способные быть свидетелями на суде в силу физических и душевных пороков; подвластные дети завещателя и пр.

Требовалось совершить завещание в один прием и в одном месте, т.е. воля завещателя должна быть оглашена единовременно до конца без перерывов, и в случае значительного перерыва акт возобновлялся с самого начала.

Устное завещание провозглашалось завещателем словами или знаками, так чтобы свидетели слышали его и понимали. Несмотря на устную форму, о таком завещании для лучшего доказательства его содержания мог составляться документ. Отличие от письменного завещания здесь в том, что этот документ служил лишь средством доказательства, но не играл роли собственно завещания, в силу чего особых требований к форме данного документа не предъявлялось (в отличие от формы письменного завещания).

Письменное завещание должно было быть написано рукой завещателя с указанием на это в его тексте, тогда особая подпись завещателя не нужна. Этот документ завещатель предъявлял свидетелям как свое завещание; свидетели должны были его подписать, затем таблицы завещания завязывались и запечатывались печатями всех свидетелей; причем каждый еще раз около своей печати подписывал свое имя.

Особые правила составления частного завещания существовали для некоторых лиц или ситуаций.

Так, при завещании, совершаемым слепым человеком, кроме семи свидетелей должен был присутствовать нотариус или восьмой свидетель. Завещание слепого составлялось в письменной форме, затем его прочитывали и подписывали свидетели. Если завещание было от лица, которое по болезни или неграмотности не могло писать, требовался восьмой свидетель, он и подписывал документ вместо завещателя. В упрощенной форме составляли завещание солдаты, правда, исключительно во время похода. От этого завещания не требовалось никакой формы; достаточно было серьезного изъявления воли, которое можно было доказать любым путем. Составленное таким образом завещание было действительно до прекращения солдатом военной службы, а в случае почетной отставки — до истечения года со времени отставки. Упрощена была форма завещания во время эпидемии какой-либо опасной болезни: свидетели могли не собираться вместе при провозглашении последней воли, а говорить с завещателем каждый отдельно.

Наряду с частной возможна была и публичная форма завещания. Публичными именовались завещания, составленные при участии органа публичной власти. Их ОГЛАВЛЕНИЕ заносили в судебный протокол (testamentum apud acta conditum) или передавали на хранение императору (testamentum principi oblatum).

В юстинианский период приобрели завершенность многие институты наследственного права, перенятые впоследствии законодательством многих государств. Так, широко применялось на практике наследование по праву представления (т.е. призвание в качестве наследников детей лица, которое было бы наследником умершего, но само не дожило до открытия наследства).

Наследование по праву представления отличается от института наследственной трансмиссии. Если лица, наследующие по праву представления, являются непосредственно наследниками наследодателя, а не своих умерших до этого момента отца или матери, то при наследственной трансмиссии наследник (скажем, сын) пережил смерть отца-наследодателя и сам является наследником — наследство открылось ему. Но этот сын умирает, не успев приобрести, принять наследство. Право сына на принятие наследства в этом случае переходит по наследству к его наследникам (например внукам первоначального наследодателя). Иными словами, в случае с наследственной трансмиссией первое наследственное правоотношение возникает между наследодателем-дедом и наследником-сыном, второе наследственное правоотношение — между наследодателем-сыном и наследниками-внуками. При наследовании же по праву представления наследственное правоотношение возникает напрямую между наследодателем-дедом и наследниками-внуками. Умерший к моменту наследования сын, естественно, субъектом наследственного отношения быть не может ни в какой роли.

Древнейшее римское право не знало института наследственной трансмиссии, не признавая возможности перехода по наследству "права на принятие наследства". Позднее понимание наследования как "продолжения личности", строго личного права и элемента правоспособности ослабляется, и наследственная трансмиссия получает защиту: если наследник, призванный к наследованию, умер, не успев приобрести наследства, право приобрести открывшееся наследство переходит к его собственным наследникам. Однако последние должны реализовать это право не позднее одного года со дня извещения первоначального наследника об открытии ему наследства.

Римскому праву известен и институт обязательного наследования.

В цивильный период завещатель пользовался неограниченной свободой распоряжаться своим имуществом. Законы XII таблиц гласили: "Как домовладыка распорядится относительно своего имущества, так пусть и будет" (Uti legassit super pecunia tutelave suae ret, ita ius esto).

Требовалось только, чтобы завещатель не обошел молчанием в завещании своих подвластных (sui heredes) или назначил их наследниками, или прямо лишил наследства, причем оглашения причин и оснований такой воли не требовалось.

На практике зачастую имущество передавалось домовладыкой по завещанию совершенно постороннему лицу, родственники же, внесшие порой основательный вклад в наследственное имущество, от наследства отстранялись.

Эти обстоятельства предопределили появление ограничений завещательной свободы, ставших со временем полноценным институтом обязательной доли в наследстве.

Со временем практика выработала требование, получившее судебную защиту, в соответствии с которым наиболее близких родственников недостаточно просто упомянуть в завещании, но необходимо завещать им известный минимум (обязательная доля). Если завещатель поступал иначе, наследник, имеющий право на такую обязательную долю и ее не получивший, мог предъявить особый иск — querela inotficiosi testamenti (жалобу на то, что завещание нарушает нравственные обязанности). В случае основательности этого иска суд признавал завещателя умственно ненормальным, в силу чего завещание признавалось недействительным.

Претор включил в число обязательных наследников эманципированных детей.

Позднее обязательными наследниками стали нисходящие и восходящие родственники завещателя; полнородные и единокровные братья и сестры, если наследником в завещании было назначено лицо опороченное (persona turpis).

Обязательная доля предоставлялась в размере сначала 1/4 той доли, какую получило бы данное лицо при наследовании по закону; затем (при Юстиниане) было определено, что если бы при наследовании по закону данное лицо получило не менее 1/4 наследства, то обязательная доля исчислялась в размере 1/3 от этой законной доли; если же при наследовании по закону лицо получило бы менее 1/4, то обязательная доля равнялась 1/2 того, что лицо получило бы по закону.

Обязательный наследник мог, впрочем, быть лишен своей доли: если обязательная доля не оставлена по уважительной причине, завещание сохраняло полную силу, причем уважительность причины устанавливалась в классическую эпоху по усмотрению суда. Позднее Юстиниан дал исчерпывающий перечень уважительных причин лишения обязательной доли, в частности причинение опасности для жизни завещателя, вступление дочери, не достигшей 25 лет, в брак против воли родителя и т.д.

В завершение изложения истории развития римского наследственного права рассмотрим некоторые вопросы приобретения наследства.

Открытие наследства происходило в момент смерти наследодателя. Момент этот имел большое значение, поскольку от него напрямую зависел круг призываемых к наследованию лиц. Однако призываемые к наследству наследники еще не приобретают прав на само наследственное имущество, для этого они должны вступить в наследство. За время между открытием наследства и его принятием наследственное имущество не принадлежит никакому определенному лицу: это так называемое "лежачее наследство" (hereditas iacens), как бы ожидающее своего субъекта.

По правилам древнего римского права такой статус наследства толковался следующим образом. Так как никакого хозяина у этого имущества не было, оно считалось бесхозяйным (res nullius — ничье), и хотя к этому имуществу не применялось правило о захвате бесхозяйных вещей, тем не менее любое лицо, захватив вещи из "лежачего наследства" и владея ими в течение года, становилось собственником, несмотря на то что условий для приобретения права собственности по давности здесь не было.

Позднее положение изменилось: "лежачее наследство" стало охраняться, его уже не считали "ничьим" имуществом и до принятия наследником как бы числили за умершим, личность которого продолжалась в "наследственном имуществе". Эта, хотя и небезупречная, конструкция все же позволяла наследникам защищаться от посягательств на "лежачее наследство".

По римскому праву вступление наследника в наследство могло быть совершено прежде всего прямым выражением воли. Такое заявление наследника в древнем цивильном праве было строго формальным, далее, в преторском и позднейшем праве Юстиниана, могло не придерживаться жестких правил.

Как вступление наследника в наследство расценивалось и определенное его поведение, свидетельствующее о том, что наследник принял и использует имущество умершего. Примерами такого поведения может служить истребование наследником причитающихся наследодателю сумм с его должников или, напротив, наследник может выплатить долги наследодателя его кредиторам.

После вступления в наследство наследник приобретает определенные права, но не только — одновременно он становится ответственным по обязательствам наследодателя, даже если наследство состоит почти из одних долгов наследодателя: универсальный характер наследственного преемства предполагает, что наследник принимает на себя все эти долги. Причем ответственность по долгам наследодателя не ограничивалась стоимостью полученного имущества, после израсходования полученного по наследству наследник должен был отвечать по долгам наследодателя свои имуществом. Избежать такой участи наследник мог, только своевременно отказавшись от принятия наследства.

На решение указанной проблемы было направлено правило, выработанное в период Юстиниана если наследник произведет опись и оценку наследственного имущества, то его ответственность по долгам наследодателя ограничивается размерами актива наследства. Опись и оценка должны были производиться с участием нотариуса, оценщика, кредиторов наследства, легатариев и не позднее трех месяцев после того, как наследник узнал об открытии наследства.

В практике претора нашла разрешение и ситуация, когда наследство, где актив превышает пассив, приобретает наследник, у которого существует собственная крупная задолженность перед кредиторами.

Получив наследство, наследник объединяет две имущественные массы (свое имущество и имущество, полученное по наследству); кредиторы как самого наследника, так и наследодателя могут требовать уплаты долгов из всего объединенного имущества. Кредиторы наследодателя рискуют не получить удовлетворения своих требований, если наследник в первую очередь будет выплачивать свои личные долги за счет объединенного имущества.

В целях гарантирования интересов кредиторов, имеющих требования к наследственному имуществу, была введена так называемая льгота отделения. Суть ее в том, что кредиторам наследства было предоставлено право потребовать отделения наследственного имущества от собственного имущества наследника с тем, чтобы наследственное имущество пошло в первую очередь на удовлетворение кредиторов наследства, затем на выплату легатов и лишь возможный остаток можно было использовать на удовлетворение кредиторов наследника.