Лекция 2. ИСТОЧНИКИ ТРАНСПОРТНОГО ПРАВА
Источниками нрава являются способы закрепления правовых норм, формы их внешнего выражения, имеющие общеобязательный характер[1]. Источники транспортного права подразделяются на два вида: нормативные правовые акты и правовые обычаи. Последние применяются в случаях, когда отсутствуют прямые предписания в нормативном акте или транспортном договоре по конкретным вопросам перевозки и закон допускает возможность руководствоваться принятыми на транспорте обычаями. Этот вид источников действует, например, при морских перевозках. Речь идет, в частности, об определении продолжительности сталийного времени – срока, в течение которого перевозчик предоставляет судно для погрузки груза и держит его под погрузкой без дополнительных к фрахту платежей, а также контрсталийного времени, т.е. времени, которое при достижении соглашения с перевозчиком может использовать грузоотправитель по окончании сталийного времени дополнительно для окончания выполненных погрузочных работ. В этих случаях стороны руководствуются обычно принятыми в порту погрузки сроками (п. 1 ст. 130, п. 1 ст. 131 КТМ).
Основным видом источников транспортного права являются нормативные правовые акты. Это нормативные документы, регулирующие перевозки различными видами транспорта и представляющие собой совокупность законов и иных нормативных правовых актов, которые устанавливают, изменяют или прекращают правоотношения в области организации и осуществления перевозок.
Указанные источники образуют определенную систему, включающую две основные группы: 1) законы; 2) подзаконные нормативные правовые акты.
Приоритетное место среди них занимают законы, обладающие высшей юридической силой. В соответствии с п. "о" ст. 71 Конституции РФ и п. 1 ст. 3 ГК гражданское законодательство составляет предмет исключительной компетенции Российской Федерации. Поэтому транспортные отношения имущественного характера регулируются федеральными законами. В целом же группа законов, составляющих источники транспортного права, включает Конституцию РФ, федеральные конституционные законы (например, "О Правительстве Российской Федерации"), федеральные законы (ГК, транспортные уставы и кодексы и некоторые другие).
Вторая группа – подзаконные нормативные правовые акты – включает указы Президента РФ, постановления Правительства РФ и нормативные правовые акты федеральных органов исполнительной власти, регулирующие транспортную деятельность.
В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и п. 1 ст. 7 ГК общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью правовой системы Российской Федерации. Следовательно, применительно к международным перевозкам, в которых участвует российская сторона, международные конвенции и соглашения, регулирующие перевозки различными видами транспорта, к которым присоединилась Российская Федерация, являются источниками транспортного права.
В юридической литературе можно встретить мнение о том, что решения высших судебных инстанций, в частности постановления Пленума ВАС РФ, являются источниками транспортного права. Эта точка зрения наиболее развернуто обосновывается В. А. Егиазаровым. Главный его аргумент заключается в утверждении, что правоприменительная практика судов постоянно сталкивается с пробелами в законодательстве, которые устраняются правилами, сформулированными в постановлениях высших судебных инстанций. Так, автор пишет: "Правоприменительный процесс, осуществляемый арбитражными судами, не может не порождать ситуаций, не укладывающихся в рамки норм, установленных и закрепленных в обычных источниках права"[2]. Далее, присоединяясь к мнению Ю. X. Калмыкова[3], он заключает: "И тогда подобные пробелы в законодательстве восполняются с помощью новых правил, возникающих в процессе толкования действующих норм права, но уже сформулированных на уровне постановлений Пленума Высшего Арбитражного Суда"[4].
Получается, что новые правила, содержащиеся в постановлениях Пленума ВАС РФ, соответствуют по юридической силе нормам источников, которые они, по сути, дополняют. Подтверждению этого положения В. А. Егиазаров посвятил отдельный параграф в учебнике по транспортному праву с изложением фактов восполнения ВАС РФ в той или иной форме пробелов транспортного законодательства путем установления новых правил. На этом, собственно, и построена автором теория причисления постановлений Пленума ВАС РФ к источникам транспортного права.
Следует отметить, что никто не оспаривает существование указанной практики высших судебных инстанций. Другой вопрос, насколько она правомерна и отвечает ли сложившаяся практика духу и букве российского права? Одним из непременных условий демократического правового государства, каким объявлена Российская Федерация Конституцией РФ (ч. 1 ст. 1), является разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную. Идея разделения власти на ветви означает создание в сфере организации государства системы сдержек и противовесов[5]. Каждая ветвь власти, занимая свое место в общей системе государственной власти, выполняет только ей присущие функции. Нарушение установленного баланса автоматически влечет сбой в системе сдержек и противовесов.
Что касается судебной власти, то она призвана осуществлять судопроизводство (ч. 2 ст. 118 Конституции РФ). Никакие другие функции ей не присущи. Являясь разновидностью государственной власти, именно эта ветвь осуществляет правосудие[6]. Как справедливо отмечается в юридической литературе, судебные органы не могут присваивать себе функции законодательной или исполнительной власти[7]. На это прямо указывает Федеральный конституционный закон от 28.04.1995 № 1-ФКЗ "Об арбитражных судах в Российской Федерации" (в ред. от 06.12.2011 № 4-ФКЗ). Поэтому, если ВАС РФ принимает новые правила, восполняющие пробелы в законодательстве, он вторгается в сферу деятельности законодательной ветви власти.
Фактически к такому выводу пришел и В. А. Егиазаров, который, приведя положение ст. 13 Федерального конституционного закона "Об арбитражных судах в Российской Федерации" о праве Пленума ВАС РФ давать разъяснения по вопросам применения законодательства при разрешении судебных споров, отмечает, что в статье ничего не говорится о его праве "на восполнение пробелов в действующем законодательстве и в данном случае Пленум Высшего Арбитражного Суда несколько превышает предоставленные ему законом полномочия"[8]. Тем не менее, несмотря на сделанный вывод, В. А. Егиазаров в заключение своих рассуждений настаивает на том, что "деятельность по восполнению пробелов в действующем транспортном законодательстве основывается на длительном, систематическом применении соответствующих нормативных актов и изучении практики арбитражных судов и, следовательно, достаточно обоснована, что является дополнительным аргументом в пользу того, что постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда являются источниками права"[9].
Если следовать логике представителей этой точки зрения, то тогда и Верховный Суд РФ вправе восполнять пробелы уголовного и уголовнопроцессуального законодательства, а Конституционный Суд РФ – конституционного. Между тем вполне понятно, что все пробелы и противоречия в действующем законодательстве должны устраняться законодательной ветвью власти. Подавляющее большинство цивилистов, исследуя вопрос об источниках гражданского права, справедливо отмечают, что хотя роль актов высших судебных органов "в установлении единообразного понимания и применения гражданско-правовых норм, безусловно, весьма велика", они тем не менее "являются не нормативными актами, а актами применения права"[10].
Таким образом, принимаемые высшими судебными органами новые правила на уровне законов и подзаконных нормативных актов как противоречащие Конституции РФ не могут иметь юридической силы и поэтому не являются источниками российского права.