Источники гражданского процессуального права. Действие норм гражданского процессуального права
Зачастую под источником права понимают разные явления, влияющие на процесс образования права.
В то же время, по верному замечанию П. И. Стучки, в "узком" технико-юридическом смысле под источником права можно понимать "то, откуда всякий, кто ищет права, и, главным образом, судья извлекает нормы права"[1]. Источники гражданского процессуального права – это формы установления и выражения норм этой отрасли[2].
Так, бесспорным является положение о том, что источником гражданского процессуального права не может выступать обычное право (обычай). В советский период источниками этой отрасли могли служить как законодательство СССР, так и законодательства республик в составе СССР. Например, в ст. 1 ГПК РСФСР 1964 г. было сказано, что порядок производства по гражданским делам во всех судах РСФСР определяется Основами гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик и издаваемыми в соответствии с ними другими законами Союза ССР и ГПК РСФСР.
После распада СССР подход к решению вопроса об источниках гражданского процессуального права был изменен. В ст. 71 Конституции определено, что процессуальное нормотворчество находится в федеральном ведении, а следовательно, нормы процессуального права в нормативных правовых актах субъектов Российской Федерации содержаться не могут[3].
Из смысла ч. 1 ст. 1 ГПК и ч. 2 ст. 3 АПК следует, что минимальный уровень источника гражданского процессуального права – это федеральный закон, а следовательно, de-jure какие-либо иные акты служить источниками гражданского процессуального права по общему правилу не могут. Исключение составляют те случаи, когда в ГПК и АПК напрямую говорится, что тот или иной вопрос решается на уровне подзаконного акта (примером может служить ч. 4 ст. 398 ГПК, ч. 4 ст. 254 АПК). Полагаем, что названные постулаты процессуального правотворчества являются основой стабильности порядка рассмотрения гражданских дел в судах, поскольку минимизируют угрозу его произвольного изменения.
Однако в литературе высказана и другая точка зрения, согласно которой тот факт, что в ГПК и АПК не оговорена возможность подзаконного процессуального нормотворчества, не исключает того, что процессуальные нормы могут содержаться также и в указах Президента РФ и постановлениях Правительства РФ (так считает, например, Г. А. Жилин). Подобный подход мы находим противоречащим ст. 1 ГПК[4]. Кроме того, те нормы, которые содержатся в подзаконных актах и являются, по мнению ученых, процессуальными, нередко в действительности имеют иную отраслевую принадлежность.
Из смысла ч. 1 ст. 1 ГПК также следует, что содержащие нормы гражданского процессуального права федеральные законы должны соответствовать Конституции, Федеральному конституционному закону от 31.12.1996 № 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" и самому ГПК.
В данном случае необходимо иметь в виду, что под "соответствием..." понимается то, что нельзя применять такие акты, содержащие нормы гражданского процессуального права, которые в корне противоречат институтам, нашедшим закрепление в ГПК и ином перечисленном выше законодательстве.
Рассмотрим источники гражданского процессуального права более подробно.
А. Значение Конституции 1993 г. как источника гражданского процессуального права сложно переоценить. Этот акт в отличие от всех своих предшественников является непосредственно и напрямую действующим и применяется на всей территории РФ (ч. 1 ст. 15 Конституции).
Все вышесказанное подтверждает первостепенное место содержащихся в ней норм. Необходимо учитывать, что в Конституции содержатся как нормы, которые могут регулировать конкретные отношения, так и нормы более абстрактные, конкретные отношения не регулирующие. Последние определяют направление развития отраслевого законодательства, кроме того, с их учетом подлежат толкованию отраслевые нормы, они же должны служить основой как для восполнения пробелов в праве, так и их преодоления в конкретном случае.
В Конституции содержится ряд норм, имеющих важное значение для гражданского процесса. Речь идет, например, о правилах, содержащихся в ст. 46, 47 Конституции. Кроме того, в гл. 7 "Судебная власть" нашли закрепление некоторые из принципов гражданского процессуального права.
Прямое действие Конституции в данном случае выражается также и в том, что если будет принят ей противоречащий, но содержащий гражданские процессуальные нормы нормативный правовой акт, то не исключена возможность признания такого акта неконституционным.
Б. Особое значение в качестве источников гражданского процессуального права имеют международные акты в области гражданского процесса.
Как известно, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены законом, то применяются правила международного договора (ст. 15 Конституции, ч. 2 ст. 1 ГПК). Следует учитывать, что такие акты имеют приоритет над любым законодательством, кроме Конституции, которая обладает высшей юридической силой.
Примерами международно-правовых актов в области гражданского процесса могут служить: Конвенция ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений от 10.06.1958; Конвенция по вопросам гражданского процесса от 01.03.1954; Конвенция о вручении за границей судебных и внесудебных документов по гражданским или торговым делам от 15.11.1965; Конвенция о получении за границей доказательств по гражданским или торговым делам от 18.03.1970; Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22.01.1993.
В литературе обоснованно подчеркивается многовариантность в применении норм, содержащихся в международных актах. Так, например, в отношении Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод С. Ф. Афанасьев правильно пишет, что содержащиеся в ней нормы реализуются органами правосудия путем: автономного применения, если национальная правовая материя содержит недостатки или пробелы, а общепризнанные принципы и нормы международного права подходят для урегулирования возникших общественных отношений; совместного применения общепризнанных принципов и норм международного права с внутренними юридическими правилами в целях усиления и подкрепления мотивировки выносимых судебных постановлений; приоритетного применения, если общепризнанные принципы и нормы международного права устанавливают иные правила, чем те, которые предусмотрены ординарным федеральным законом[5].
В. В число источников гражданского процессуального права входят также некоторые федеральные конституционные законы. Речь идет о Федеральных конституционных законах от 31.12.1996 № 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации"; от 07.02.2011 № 1-ФКЗ "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации"; от 23.06.1999 № 1-ФКЗ "О военных судах Российской Федерации"; от 09.11.2009 № 4-ФКЗ "О Дисциплинарном судебном присутствии"; от 21.07.1994 № 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации"; от 28.04.1995 № 1-ФКЗ "Об арбитражных судах в Российской Федерации". Как видно, перечисленные федеральные конституционные законы являются судоустройственными, т.е. определяют судебную систему, ее структуру. Кроме того, в таких законах определены полномочия различных судов внутри судебной системы. Несложно догадаться, что указанные вопросы теснейшим образом связаны и даже взаимозависимы с вопросами судопроизводства. Поэтому абсолютно правильно В. М. Жуйков отметил, что в этих законах содержится немало норм, регулирующих процессуальные отношения. Поэтому столь важна скоординированность процессуального и судоустройственного законодательства[6]. Источниками гражданского процессуального права являются также Федеральные конституционные законы от 30.01.2002 № 1-ФКЗ "О военном положении" и от 30.05.2001 № З-ФКЗ "О чрезвычайном положении", определяющие специфику подсудности гражданских дел в случаях военного и чрезвычайного положения.
Г. Важнейшим источником гражданского процессуального права является ГПК, где содержится основной массив норм, по которым осуществляется гражданское судопроизводство. Кодекс образует ядро отрасли этой области законодательства. Другие акты, по образному выражению С. С. Алексеева, находятся в "силовом поле" Кодекса[7]. Кодексы применяются в форме федеральных законов. Следует признать заслуживающей внимания идею о том, что процессуальные кодексы целесообразно принимать федеральными конституционными законами, что помогло бы избежать противоречий между процессуальным законодательством и законодательством о судоустройстве[8].
ГПК 2002 г. является третьим по счету. Ему предшествовали ГПК РСФСР 1923 и 1964 гг.
Разработка действующего ГПК осуществлялась видными учеными-процессуалистами. В состав рабочей группы вошли, например, И. М. Зайцев, Р. Ф. Каллистратова, Л. Ф. Лесницкая, А. К. Сергун, П. Я. Трубников, Н. А. Чечина, В. М. Шерстюк, М. С. Шакарян, а также представители судов и другие практические работники. Группу возглавили два ее сопредседателя – профессора В. К. Пучинский и М. К. Треушников. Разработка велась в течение нескольких лет[9].
С 2002 г. в ГПК было внесено значительное число поправок, многие из которых неоднозначно оцениваются в юридической литературе и практике.
ГПК состоит из семи разделов (некоторые из разделов имеют подразделы) и глав.
В разд. I "Общие положения", например, нашли свое закрепление принципы гражданского процесса, нормы, определяющие состав суда, а также общие положения о лицах, участвующих в деле, и т.д.; разд. II "Производство в суде первой инстанции" содержит нормы, регулирующие приказное производство, исковое производство, производство по делам, возникающим из публичных правоотношений, а также особое производство. Нормы разд. III "Производство в суде второй инстанции" определяют порядок рассмотрения дела в суде апелляционной инстанции. Раздел IV "Пересмотр вступивших в законную силу судебных постановлений" регламентирует производство в кассационной и надзорной инстанциях, а также пересмотр дела по новым и вновь открывшимся обстоятельствам. Кроме того, ГПК содержит разд. V "Производство по делам с участием иностранных лиц", разд. VI "Производство по делам об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов" и разд. VII "Производство, связанное с исполнением судебных постановлений и постановлений иных органов".
Д. Важным источником гражданского процессуального права служит также и АПК 2002 г., который является третьим по счету. Ему предшествовали АПК 1992 г. и АПК 1995 г. Кодекс определяет порядок рассмотрения дел в арбитражных судах. Он состоит из семи разделов, его структура во многом схожа со структурой ГПК.
Ж. Как уже было сказано, многие процессуальные нормы содержатся в различном федеральном законодательстве. Так, например, источниками гражданского процессуального права являются Федеральный закон от 17.12.1998 № 188-ФЗ "О мировых судьях в Российской Федерации" и Федеральный закон от 02.10.2007 № 229-ФЗ "Об исполнительном производстве".
Источниками этой отрасли права также являются и нормативные правовые акты, составляющие материальное законодательство. Среди них, например, ГК, СК, ТК, ЖК, Закон РФ от 07.02.1992 № 2300–1 "О защите прав потребителей", Федеральный закон от 10.01.2002 № 7-ФЗ "Об охране окружающей среды" и т.д.
3) Одним из наиболее дискуссионных является вопрос о том, может ли в качестве источника гражданского процессуального права выступать судебная практика.
По мнению одних ученых, роль источника права может и должен играть только нормативный правовой акт (С. Ф. Кечекьян, С. В. Курылев, И. Б. Новицкий и др.). "Суд должен являться лишь проводником и стражем закона"[10].
По мнению других, судебная практика не просто может играть роль источника российского права, но и должна, поскольку это является необходимым условием для нормального функционирования правоприменительного аппарата. Такой позиции, например, придерживались П. И. Стучка, А. Б. Венгеров, М. Д. Шаргородский. По словам В. М. Жуйкова, судебная практика, выраженная в разъяснениях ВС РФ, всегда признавалась источником права. Не будучи признанной официально, она тем не менее фактически всегда учитывалась нижестоящими судами в качестве ориентира в вопросах применения и толкования права, устранения пробелов в нем, применения аналогии закона или аналогии права[11].
С одной стороны, в ст. 1 ГПК и ст. 3 АПК, определяющих законодательство о гражданском судопроизводстве в соответствующих судах, ничего не говорится об актах или практике судов. Не сказано об этом и в законах, регламентирующих судебную систему.
Однако, с другой стороны, трудно дать однозначный ответ на вопрос о роли, которую в настоящее время играет судебная практика. При этом многое также зависит и от того, о практике каких судов идет речь. В целом следует согласиться с Г. А. Жилиным, что под судебной практикой следует понимать деятельность судов по применению, толкованию и разъяснению норм права, результаты которой зафиксированы в судебных актах и иных документах[12].
Считаем важным постановку вопроса о том, является ли источником гражданского процессуального права практика ЕСПЧ. Дело в том, что нормы Конвенции о защите прав человека и основных свобод действуют в том виде, как они истолкованы Судом. Это признается всеми: органами Совета Европы, государствами – участниками Конвенции, доктриной. Значительная роль судебной практики ЕСПЧ не отрицается[13]. При этом указанный суд в своих решениях, толкуя Конвенцию, нередко создает новые правила поведения, и тем самым получается, что толкование ее норм перестает быть толкованием в чистом виде, а превращается в не что иное, как правообразование, которое приобретает обязательное значение для стран – участниц Конвенции. Приведем пример подобного нормотворчества в области гражданского процессуального права.
Судебная практика (позиция ЕСПЧ): В ст. 203 ГПК РСФСР... упоминаются лишь участники производства и их представители как лица, имеющие право на ознакомление с мотивированным решением, подготавливаемым после публичного объявления его резолютивной части... ЕСПЧ полагает, что цель π. 1 ст. 6 Конвенции в данном контексте – а именно контроль со стороны общественности за деятельностью судебных органов с целью обеспечения права на справедливое судебное разбирательство – не была достигнута в настоящем деле, где причины, позволяющие понять, почему не были удовлетворены требования заявителя, были недоступны для общественности (Постановление ЕСПЧ от 17.01.2008 "Рякиб Бирюков против Российской Федерации" (Ryakib Biryukov v. Russia)).
В данном деле ЕСПЧ высказал свою позицию в отношении порядка, установленного ГПК РСФСР 1964 г., но очевидно, что его позиция, безусловно, имеет значение и для действующего законодательства, поскольку ею предопределено обязательное публичное оглашение мотивировочной части судебного решения.
Также неоднозначна роль, которую играет практика КС РФ. Многие ученые пишут о том, что в его актах содержатся правовые нормы, а следовательно, такие акты являются источниками права[14]. Другие авторы это отрицают[15].
Во-первых, бесспорно, что акты этого суда играют роль источника права в том смысле, что КС РФ как орган конституционного контроля может признавать определенные нормативные правовые акты неконституционными. В таком качестве КС РФ принято называть "негативным законодателем". Это наделяет решения КС РФ свойствами нормативности и большей юридической силой по сравнению с признаваемыми неконституционными законами, указами, уставами, постановлениями.
Во-вторых, не вдаваясь в вопрос о том, должны ли акты этого органа в действительности играть роль источников российского права, а КС РФ – "позитивного законодателя", обратим внимание на то, что фактически они такую роль выполняют. Проиллюстрируем сказанное примером из практики.
Судебная практика (позиция КС РФ): КС РФ была высказана позиция о том, что конституционно-правовой смысл ст. 336 ГПК не предполагает отказа суда второй инстанции в принятии жалоб лиц, не привлеченных к участию в деле, но права и законные интересы которых нарушены. Такие лица, как и лица, привлеченные к участию в деле, могут обжаловать соответствующие судебные акты в пределах срока, установленного в законе (Постановление КС РФ от 20.02.2006. № 1-П "По делу о проверке конституционности положения статьи 336 Гражданского процессуального кодекса РФ в связи с жалобами граждан Инешина К. А., Никонова Н. С. и открытого акционерного общества “Нижнекамскнефтехим”").
В данном случае необходимо заметить, что в ст. 336 ГПК говорилось, что правом подачи кассационной жалобы обладают только стороны и другие лица, участвующие в деле, а не привлеченные к участию в деле лица в статье не упоминались. Получается, что КС РФ не просто изменил первоначальную редакцию нормы, а придал ей существенно иной смысл. Следовательно, акты таких судов фактически являются источниками права.
В отношении роли, играемой практикой судов общей юрисдикции и арбитражных судов, также можно сказать следующее: российской правовой системе de jure не свойственно такое явление, как прецедент, а следовательно, решение одного суда по конкретному делу не может являться источником права для других судов. Другое дело, что de facto нередко позиция, выраженная в актах высших судов по конкретному делу, учитывается нижестоящими судами как обязательная.
Несколько иначе обстоит дело с так называемыми разъясняющими актами высших судебных органов – Пленумов ВАС РФ и ВС РФ.
В ст. 126 и 127 Конституции, п. 5 ч. 1 ст. 10 Федерального конституционного закона "Об арбитражных судах в Российской Федерации", п. 5 ст. 19 и п. 5 ст. 23 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации", п. 1 ч. 4 ст. 9 Федерального конституционного закона "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации" определено, что ВС РФ и ВАС РФ дают разъяснения по вопросам судебной практики. Как известно, разъяснение представляет собой одну из форм толкования юридических норм. При этом разъяснения, даваемые высшими судами страны, по существу, являются актами официального толкования. Нередко в них содержатся "нормы о нормах", разъясняющие порядок применения правовых норм.
Другое дело, что зачастую в таких актах ВС РФ и ВАС РФ под "маской толкования" в действительности скрываются новые нормативные правила. Проиллюстрируем сказанное примерами из судебной практики.
Судебная практика (позиция ВАС РФ): Согласно п. 1 ст. 311 АПК существенным для дела обстоятельством может быть признано указанное в заявлении вновь обнаруженное обстоятельство, которое не было и не могло быть известно заявителю, неоспоримо свидетельствующее о том, что если бы оно было известно, то это привело бы к принятию другого решения. К названным обстоятельствам могут быть также отнесены обнаруженные нарушения норм процессуального права... допущенные судом кассационной инстанции при принятии судебного акта (постановление ВАС РФ от 30.06.2011 № 52 "О применении положений Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре судебных актов по новым или вновь открывшимся обстоятельствам").
В данном случае видно, что ВАС РФ было изменено понятие того, что принято рассматривать в качестве вновь открывшегося обстоятельства. Под последним исконно понимаются вопросы факта, которые не могли быть известны на момент рассмотрения дела, но имеют для него значение. В приведенном же постановлении в качестве вновь открывшегося обстоятельства понимается судебная ошибка по вопросам права. Очевидно, что тем самым было создано новое правило поведения.
Все вышесказанное свидетельствует о том, что сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, высшие суды с точки зрения закона не должны заниматься нормотворчеством, но, с другой стороны, в их актах нередко содержатся новые правила, которые нижестоящими судами безоговорочно применяются[16]. В том случае если признать судебную практику источником права, возникает еще одна проблема, которая заключается в следующем: как известно, нормативные правовые акты органов исполнительной и законодательной власти в случае их незаконности могут быть оспорены в судах. Однако вопрос о том, в каком порядке защищаться от содержащих нормы права, но незаконных актов высших судов страны, остается открытым.
И. Вопрос о возможности применения процессуальной аналогии долгое время оставался дискуссионным. В литературе высказывались противоположные точки зрения[17]. Впервые законодательное закрепление указанный институт получил лишь в 2000 г. Свое место он нашел и в ГПК. В ч. 4 ст. 1 ГПК сказано, что в случае отсутствия нормы процессуального права, регулирующей отношения, возникшие в ходе гражданского судопроизводства, федеральные суды общей юрисдикции и мировые судьи применяют норму, регулирующую сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такой нормы действуют исходя из принципов осуществления правосудия в Российской Федерации (аналогия права).
Под аналогией закона принято понимать применение существующего закона к случаю, сходному с тем, который определяется этим законом[18]. Иначе говоря, при обнаружении пробела в праве суд должен найти норму, регулирующую сходное отношение, и применить его к неурегулированному отношению (пробелу в праве). В свою очередь при аналогии права применения нормы, регулирующей сходное отношение, не происходит, поскольку таковая норма отсутствует, поэтому суд исходя из общих принципов отрасли формулирует правило поведения для конкретного случая. Необходимо заметить, что применение как аналогии закона, так и аналогии права правотворчеством не является, поскольку норма, регулирующая аналогичное отношение, или правило, сформулированное судом, применяется лишь в отношении данного конкретного случая и конкретных субъектов, в то время как норма права неперсонифицирована и рассчитана на неоднократное применение.
На вопрос о необходимости существования указанного института сложно ответить однозначно. С одной стороны, процессуальный закон небеспробелен. С другой стороны, как уже было сказано, "в процессе разрешены только те действия, которые напрямую разрешены законом", и именно подобный порядок является важной гарантией стабильности и результативности правосудия, поскольку делает его безопасным от возможного произвола как со стороны лиц, участвующих в деле, так и со стороны суда. В свою очередь, применение аналогии является определенным отходом от этого правила. В этом нет ничего страшного, когда аналогия применяется к действительно пробельному случаю, но применение аналогии по ошибке способно существенно затруднить осуществление правосудия, и примеры таких ошибок есть в практике.
Следует заметить, что в настоящее время случаи применения процессуальной аналогии судами первой инстанции чрезвычайно редки. Как правило, ссылка на необходимость ее применения дается в разъясняющих актах высших судебных органов.
Судебная практика (позиция ВС РФ): В соответствии со ст. 10 ФЗ "О предупреждении распространения туберкулеза в Российской Федерации" больные заразными формами туберкулеза, неоднократно нарушающие санитарно-противоэпидемический режим, а также умышленно уклоняющиеся от обследования в целях выявления туберкулеза или от лечения туберкулеза, на основании решений суда госпитализируются в специализированные медицинские противотуберкулезные организации для обязательных обследований и лечения. Однако нормами ГПК не предусмотрен порядок рассмотрения указанных заявлений. В связи с эти заявление... подлежит рассмотрению по аналогии с порядком рассмотрения дел о принудительной госпитализации гражданина в психиатрический стационар и о принудительном психиатрическом освидетельствовании (гл. 35 ГПК) (Ответы на вопросы. Утв. постановлением Президиума ВС РФ от 23.11.2005).
В данном случае необходимо также учитывать, что спорным представляется вопрос о том, можно ли в действительности считать правовой аналогией ту ситуацию, когда о ее применении говорится в разъясняющих актах высших судов страны. Мы говорим о том, что когда ссылка на аналогию формулируется такими судами, получается что речь идет уже не о конкретном деле между определенными субъектами, а обо всех однотипных случаях, кроме того, такое указание рассчитано на неоднократное применение, что в значительной мере похоже на правотворчество.
К. Необходимо учитывать, что специфика гражданского процесса и гражданской процессуальной формы предписывает некоторые особенности толкования гражданских процессуальных норм. С одной стороны, каких-либо специфических способов толкования в отношении таких норм нет, но, с другой стороны, четкое соблюдение процессуальных норм является гарантией правильного рассмотрения дела, а следовательно, в большинстве случаев процессуальные нормы должны толковаться буквально, и только в виде исключения допустим выход за рамки действительного объема нормы путем ее расширительного или ограничительного толкования.