Исследовательско-новостные жанры

Тексты исследовательско-новостных жанров объединяет стремление публициста, с одной стороны, сохранить новостное ядро передаваемой информации (так называемая актуализация проблемы), а с другой – возникшую проблему проанализировать, описываемым фактам дать оценку. Оперативный повод, таким образом, уступает место актуально звучащей проблеме. В жанрах этой группы могут быть использованы факты, уже известные аудитории из информационных сообщений: заметка о театральной премьере, например, как правило, опережает рецензию на спектакль. В жанрах этой группы господствует рационально-логический метод исследований. Однако здесь этот метод, в отличие от сугубо исследовательских жанров (статьи, письма, обозрения), опирается на прочный эмпирический фундамент – факты реальной действительности, составляющие содержательное ядро повествования.

В основе жанра корреспонденции лежит конкретная социальная ситуация, т.е. система фактов, объединенных хорошо прослеживаемыми причинно-следственными связями, или группа фактов, связанных единством времени,

места, героя, проблемы. Так выясняются специфические жанровые признаки корреспонденции:

– отдельная ситуация в ее проблемном целом как предмет исследования:

– выявление закономерностей развития текущей действительности на основе анализа конкретной жизненной ситуации;

– факт как основа текста, как повод для его интерпретации; соединение лично наблюдаемых журналистом фактов с фактами "вторичного" использования;

– авторское рассуждение, вытекающее из обобщения описываемых фактов;

– явно или неявно функционирующая цепочка: тезис – аргументация – демонстрация – вывод.

Принципиальная задача автора корреспонденции – на основе фактов, имеющих точный адрес, выявить тенденции развития ситуации и предложить способы решения возникшей проблемы.

Корреспонденция "Почему Россия не воюет с чужими памятниками?" Виктора Филиппова была опубликована в "Известиях" 20 октября 2007 г. В поисках ответа на этот вопрос автор отправляется в небольшой – восемь тысяч жителей – городок Суджа в Курской области, где местный священник стал инициатором захоронения и установки памятника венгерским солдатам, погибшим в Судже ранней весной 1943 г.

Жанр корреспонденции, выбранный публицистом, закономерно отражает поставленную автором задачу – выявить нравственную подоплеку войны с памятниками, вдруг ставшую актуальной в современном европейском пространстве; с памятниками, установленными воинам Красной армии, сегодня воюют в Эстонии, Польше, Венгрии, на Западной Украине. За идеологическими сражениями и риторикой забывается главное: на войне – все жертвы. И победители, и побежденные. Значит, надо проявить милосердие и научиться прощать.

Жанр корреспонденции позволяет автору использовать как лично наблюдаемые факты, так и сведения, почерпнутые из других источников: публицист использует архивные материалы, беседует с горожанами, знакомится со свидетельствами очевидцев далеких событий 1943 г. Все это расширяет пределы времени и пространства повествования, придает рассказу о частном эпизоде характер нравственно значимого события. Корреспонденция – жанр емкий: она соединяет факт с его анализом, деталь – с рассуждением, живое слово собеседника – с голосом самого автора.

Свой разговор с читателями публицист начинает с заглавного вопроса: "Почему Россия не воюет с чужими памятниками?" Вопрос этот при всей его субъективности (фактов вандализма по отношению к захоронениям в самой России предостаточно – достаточно вспомнить осквернение могил скинхедами, сатанистами и просто хулиганами в Москве, Петербурге, Воронеже) выглядит как полемический зачин к будущему диалогу с аудиторией. Ведь любой вопрос, заданный публично, требует и публичного ответа.

"Два сообщения пронеслись одно за другим с разницей в несколько дней. В Венгрии в очередной раз осквернили памятники советским воииам-освободителям. А в русском городе Суджа поставили памятник венгерским солдатам, которые воевали в этих местах на стороне гитлеровской Германии. Идею увековечить память бывших врагов поддержали и ветераны Великой Отечественной войны", – пишет Филиппов.

Жесткое начало – "солдаты, которые воевавали в этих местах", "гитлеровская Германия", "бывшие враги". Речь действительно идет о тех, кто пришел с оружием на нашу землю. Но "идею увековечить память бывших врагов поддержали ветераны Великой Отечественной войны". Как все это сообразуется в пределах авторских размышлений?

Автор подчеркнуто неторопливо рассказывает о том, что произошло в Судже. Публицист вводит в повествование священника – инициатора захоронения: "Протоирей Евгений Шестопалов осторожно снял с могильного гробика крышку с черным крестом. “Это останки ребенка. Ему было не больше шести лет”, – голос священника задрожал. Я понял почему. За стенами Свято-Троицкого храма, во дворе, играли четверо его маленьких сыновей – Евгений, Арсений, Вениамин и Лука".

Так начинается рассказ об истории, случившейся в Судже в феврале 1943 г., когда гитлеровцы сначала загнали раненых венгерских солдат в храм, а затем – через несколько дней – подожгли его. Публицист восстанавливает события той поры, рассказывает о том, что в храме, судя по всему, находились и члены семей местных партизан, разделившие участь раненых венгров, что сожженных тогда никто не хоронил и останки их остались в подполе храма и до сих пор еще не все извлечены – нет средств на проведение работ, что именно поэтому решили похоронить бывших солдат здесь, установив общий памятник – и тем, кто упокоен по христианскому обычаю, и тем, кто остался фактически непогребенным.

И – финальный аккорд: "На братской могиле сожженных венгров установлен памятник из черного мрамора с двумя надписями. На одной его стороне – стандартный текст, которым венгры сопровождают все военные захоронения своих соотечественников в России: “В память венгерских воинов, павших во время Второй мировой войны”. А на другой стороне запечатлено отношение россиян к бывшим врагам: “Венгерским воинам – жертвам Второй мировой войны”. Для нас все они – жертвы. Наверное, поэтому мы не воюем с памятниками".

Корреспонденция – жанр, избегающий внешних изысков. В данном случае важен и чисто этический момент, требующий особой деликатности, ведь речь идет о бывших противниках. Думается, не случайно публицист в качестве центральной фигуры повествования выбрал священника. Вера – один из краеугольных камней морали. Поэтому именно духовный пастырь сможет найти пути примирения давних врагов и проявить сострадание к жертвам войны, к жертвам насилия. Показательно, что автор отказывается от беллетризации факта – в корреспонденции нет реконструкции событий войны, нет эмоционального живописания. Автору важно сохранить суховато-бесстрастную интонацию повествования (эпически спокойную) для того, чтобы аудитория могла откликнуться на текст своими собственными эмоциями.

Анализ текстов корреспонденции показывает, что невозможно делить этот жанр, как это иногда делается, на две разновидности – информационную и аналитическую. Информационное и аналитическое начала слиты воедино. Само обращение к проблеме, ее изложение несут в себе зерна анализа. Отбор фактов, их сопоставление, умелое выстраивание проблемной цепочки – это уже анализ. Наличие обобщающей точки зрения (а она принадлежит публицисту) – существенный признак корреспонденции как аналитического текста. Автор обобщает факты, исследуя относительно небольшое тематическое пространство, выявляет тенденции развития проблемы, вносит конструктивные предложения, указывая пути ее решения. Итак, корреспонденция – это публицистический текст, вскрывающий объективную природу конкретных фактов действительности, объединенных одной проблемой и ограниченных временем, местом и числом действующих лиц, а также предлагающий решение проблемы.

Расширение жанрового спектра комментирующей журналистики – одна из примет современных российских СМИ. Конечно, комментарий в газете, на радио и ТВ существовал и раньше: оперативно сообщаемая новость оценивалась, уточнялась, разъяснялась. Однако именно в последнее десятилетие (точнее с начала 1990-х гг.) в ответ на экспансию "интенсивной журналистики" получают свое развитие жанры, прочно связанные с оперативным осмыслением факта. Рубрика "Факт и комментарий" становится первополосной (в разных вариантах названий). Комментарий из метода обработки факта превращается в жанр.

Комментарий – это оперативный отклик на событие; это впечатление, не претендующее на исчерпывающую полноту анализа. Предметом разговора может быть новость, а может факт, уже обнародованный ранее. Важна здесь не быстрота передачи сообщения, а точка зрения на событие. При этом факт служит отправной точкой разговора с аудиторией, стержневой доминантой жанра выступает рассуждение по тому или иному поводу. Подчеркнутая субъективность стиля, с одной стороны, как бы снижает претензии на справедливость оценок, а с другой – предлагает аудитории самой сделать определенные выводы (соглашаясь или не соглашаясь с позицией публициста).

Главное в комментарии – прогностическая оценка факта или события. Важно подчеркнуть, что данный прогноз – лишь один из возможных вариантов. Вариантность обсуждения проблемы входит в число жанровых признаков комментария. Автор препарирует факт, мнение, суть проблемы, ориентируясь на эмоциональный отклик аудитории. Конечно, когда анализ подменяется одной из версий оценки, опасность ошибок довольно велика, но эта естественная уязвимость комментария оборачивается и его достоинством – всегда любопытно следить за движением мысли публициста. Целостность текста обеспечивается целостностью проявления личности автора и его позицией.

Близкую по задачам проблему воздействия на аудиторию решает и колонка, жанр для нашей публицистики относительно новый, пришедший из-за рубежа. В 1960-е гг. "Правда" и "Известия" довольно часто перепечатывали под рубрикой "Фельетон" почерпнутые из New York Gerald Tribune тексты, принадлежавшие перу Арта Бухвальда. Бухвальд – типичный колумнист, т.е. "держатель" колонки. Когда в конце 1980-х гг. отечественная журналистика все очевиднее стала приобретать авторский характер, колонка появилась и у пас: М. Соколов в "Коммерсанте", Л. Радзиховский в "Сегодня", А. Боссарт, А. Минкин, Стародум (Ст. Рассадин) в "Новой газете" и др. Многие провинциальные газеты тоже обзавелись колонками и колумнистами. На Западе колонка обычно занимает до 200 строк. Объемы отечественных текстов этого жанра находятся в тех же пределах.

У современной отечественной колонки в 1920-е гг. был предшественник – фельетон-комментарий, в жанре которого работали молодые тогда М. Кольцов, В. Катаев, М. Булгаков, И. Ильф и Е. Петров. Сегодняшняя колонка, разумеется, носит не только иронично-комический характер – она служит и журналисту-политологу, и экономисту, и социологу, и театральному или кинокритику. Какое-то время авторами колонки в "Известиях" выступали, в частности, писатель М. Жванецкий и политик Б. Федоров.

В чем жанровый смысл колонки? Во-первых, автор выступает в качестве героя-повествователя или персонажа- маски (в комическом варианте колонки), чья точка зрения и является предметом исследования. В этом отношении колонка близка к эссе (о котором разговор пойдет ниже). Автор вводится в повествование как лицо размышляющее и переживающее. Во-вторых, колонка как оперативный отклик на происшедшее (или происходящее) по своей тональности полемична. Колумист не уточняет, не объясняет факт или возникшую ситуацию – он выступает по отношению к ним оппонентом. Этим колонка отличается от комментария, в котором мнение публициста далеко не всегда содержит оппозицию описываемому факту. В-третьих, поскольку в колонке, как правило, взгляд автора не совпадает с общепринятой точкой зрения, он предлагает новое представление о ситуации. Персональная точка зрения – смысловое ядро колонки.

Колонка – это всегда прямой диалог с аудиторией, соло, рассчитанное на контакт со слушателями, живое, образное слово, ориентированное на сочувственный отклик тех, к кому оно обращено (по крайней мере на понимание). Если в комментарии такая связь публициста и аудитории факультативна, то в колонке обязательна. Итак, комментарий – жанр публицистики, представляющий собой оперативный отклик на конкретные события в форме монолога автора, приглашающего аудиторию к соразмышлению. Колонка – монолог публициста, предлагающего в образно- эмоциональной форме свою оценку фактов и явлений действительности.

Отличие рецензии от других исследовательско-новостных жанров состоит в том, что предметом анализа в ней является отраженная действительность, т.е. реальность, уже нашедшая отражение в творческих произведениях – искусства, науки, публицистики и т.п. Поэтому автор всегда соотносит свой взгляд на окружающий мир с тем, как этот мир показан в обозреваемом произведении. Главные задачи рецензента – ориентация аудитории в тех проблемах, о которых говорят создатели книги, спектакля или живописного полотна, формирование у читателя эстетических представлений о действительности, объяснение сути творческого процесса, содействие аудитории в выработке самостоятельных оценок подобных произведений.

Рассмотрим свойства этого жанра подробнее на примере рецензий на художественные произведения. Публицистический смысл рецензии состоит в том, чтобы оперативно откликнуться на появление конкретного произведения и создать его образ, объяснить читателю или слушателю, как связаны между собой эстетически оформленный мир, фантазия творца и реальная действительность. Поскольку художественное произведение – это концентрированная система образов, отражающая впечатления художника от окружающей его действительности, критик стремится попять, что хотел сказать автор и как это сказалось. Поиск ответов на вопросы "Что хотел сказать?" и "Как сказалось?" помогает создать целостное представление о рецензируемой вещи и способствуют целостности журналистского текста. Процесс создания текста зеркально отражает ход мышления критика-публициста, при этом выделяются четыре взаимосвязанных между собой этапа:

1) восприятие произведения – непосредственно-эмоциональный акт общения с произведением;

2) размышление над прочитанным, увиденным, услышанным;

3) "разьятие гармонии" (по В. Г. Белинскому) – практическое осуществление анализа, т.е. определение темы и идеи произведения, системы образов, выражающих замысел художника, структурно-композиционных особенностей произведения, характера конфликта как его движущей силы, своеобразия языка и стиля;

4) собственно написание текста.

Другими словами, рецензент отвечает на вопрос: "Про что все это?". При этом он предлагает свою интерпретацию вещи (постижение замысла художника), ее трактовку (выяснение идейно-философского или философско-нравственного содержания произведения), дает истолкование (разбор сложных мест, зашифрованных образов и символов), предлагает прочтение вещи (осмысление всех компонентов произведения в их взаимосвязи).

Следует помнить, что, анализируя конкретное сочинение, рецензент обязан вписать его в художественный процесс, художественную традицию, художественную моду. Сделать это можно с помощью разных подходов:

а) на жанровом уровне – скажем, анализируемый роман соотнести с эволюцией этого жанра;

б) на биографическом уровне – рассматриваемую вещь вписать в творческую биографию художника;

в) на тематическом уровне – сопоставить разработку художником определенной проблемы с тем, что уже сказано по данной теме;

г) на уровне образов – показать эволюцию героя в системе образов мирового искусства (или данного отрезка времени).

Разновидности художественной рецензии многочисленны, они соответствуют всем основным видам искусства (кинорецензия, рецензия литературная, театральная, музыкальная и т.д.). Своеобразие каждой из них обусловлено предметом анализа, особенностями рассматриваемой формы. В театральной рецензии, например, критик имеет дело с постоянно возобновляемым зрелищем, в кинорецензии – с особой структурой динамически организованного зрительного ряда (кадр, ракурс, монтаж), в литературной рецензии – с линейными (словесными) образами, "перетекающими" в пластические, создаваемые фантазией читателя. Но у всех видов рецензии есть нечто общее, а именно стремление критика выразить свое отношение к миру через анализ художественного произведения.

Рецензии – жанр эстегически-концептуальный. Оценка публициста – это не субъективный произвол ("нравится – не нравится"), а тщательно аргументированный разбор источника. Он не обязательно носит исчерпывающий характер (в театральной рецензии, скажем, можно ограничиться анализом режиссерской разработки спектакля или игрой одного-двух актеров), по всегда важно дать аудитории целостное представление о произведении. Творец и его публика – одна из самых животрепещущих тем в искусстве. Но судить постановщика спектакля с позиций господствующих в зале взглядов – задача неблагодарная и бесперспективная. Произведение выпадает из времени не тогда, когда творец не имеет своей аудитории, а тогда, когда он не ощущает своего разлада с миром, его окружающим, когда живет в призрачном мире фантомов собственной причудливой фантазии.

И еще одно чрезвычайно важное обстоятельство: социологи традиционно отмечают невысокий (3–4%) рейтинг материалов на темы культуры у аудитории СМИ. Но из этого вовсе не следует, что рецензия – жанр элитарный, рассчитанный прежде всего на специально подготовленную часть населения. "Комсомольская правда" время от времени предлагает читателям рубрику "Зацепило" – мини-рецензии на принципиальные, с точки зрения редакции, произведения искусства. Так, однажды телеканал "Культура" показал передачу, в которой артист Зиновий Гердт читал "Одесские рассказы" И. Бабеля. "Комсомолка" откликнулась на передачу мини-рецензией "Осень, которая всегда с тобой" (15.07.1999): "Слова с помощью дивного голоса превращаются в картинки, добавочных иллюстраций не нужно, все уже есть в тексте и тембре". Но публицистический долг критика состоит в том, чтобы заинтересовывать аудиторию произведениями, из которых складывается представление о творческом состоянии общества в целом. Рецензия – жанр просветительский. Знакомство с эстетическим разнообразием мира возможно и без посредства критика-рецензента. Но опытный проводник на этом пути – гарантия того, что у художника не прервется связь с аудиторией.