Иррациональны ли аффекты и эмоции?

М. Вебер относил к иррациональному поведению также поступки, обусловленные аффектами, т.е. чувствами, сопутствующими бурно протекающим переживаниям. В качестве чувств аффекты отличаются от эмоций степенью своей интенсивности. В философии и психологии широко распространено мнение, что мысли относятся к области рационального, а чувства, в том числе аффекты и эмоции, характерны для иррационального. При этом чувствам не придается какой-либо смысл. И именно в этой связи становится очевидным, что упомянутое выше противопоставление несостоятельно. Любые чувства всегда обладают определенным смыслом, и, следовательно, они подчиняются закону достаточного основания. На экранах телевизоров часто воспроизводятся сцены бурного ликования победителей различного рода соревнований. Ясно, почему они ликуют: достигнута желанная цель, ради которой было пролито столько пота. Чувства являются выражением интенсивностей тех концептов, которыми руководствуются люди в своих поступках. Это обстоятельство хорошо известно компетентным юристам. Они никогда не ограничиваются констатацией, что преступление было совершенно в состоянии аффекта, а непременно выясняют мотивы поведения преступника. В соответствии с этими мотивами оцениваются аффекты. Таким образом, нет никаких оснований считать аффекты и эмоции иррациональными образованиями.

Иррациональна ли вера?

С философской точки зрения наиболее обстоятельно феномен веры (от лат. - истинный, правдивый) был рассмотрен К. Ясперсом. "В философствовании человек совершает прорыв своего естества, но посредством собственной сущности. То, что он в этом прорыве схватывает как бытие и как самого себя, и есть его вера. В философствовании мы идем путем, который ведет к истокам веры, присущей человеку как человеку". Согласно Ясперсу, вера - это то, что позволяет человеку надеяться на успешное существование. Иначе говоря, это его концептуальность, посредством которой он утверждает себя в мире. Но, отметим от себя, любая концептуальность рациональна. Мы, люди, опираемся ведь на нее не случайно, а исключительно постольку, поскольку у нас нет вообще другой жизненной опоры. Многовековая история человечества убедила людей в том, что они способны поддерживать свое существование за счет неуклонного совершенствования своей концептуальности. Определяя концептуальность в качестве базиса своего существования, люди поступают вполне рационально. Они поступали бы иррационально в том случае, если бы отказывались от определения базиса своего существования.

Что касается религиозной веры, то она представляет собой особую разновидность веры, основой которой выступает надежда на единение с Богом. Строго говоря, вопреки широко распространенному мнению даже религиозная вера не выходит за пределы рациональности. Искренний в своих высказываниях верующий всегда объяснит, почему он верует в Бога. Поскольку у него есть для своей позиции определенное обоснование, постольку он поступает вполне рационально. Другое дело, что на протяжении многих веков адепты религии, желая предотвратить какую-либо критику в ее адрес, определили ее в качестве иррационального предприятия. Такого рода отказ от критической концептуальности в науке и метанауке не принимается. Не счесть попыток доказать правомерность выхода за пределы оправданной в критическом отношении концептуальности. При этом особенно часто ссылаются на А. Эйнштейна, который, будучи рационалистом, вместе с тем не без пафоса говорил о религиозном чувстве. Его позиция заслуживает быть упомянутой.

В 1930 г. А. Эйнштейн отмечал, что "религии всех культурных народов, в частности народов Востока, по сути дела являются моральными религиями". С этим трудно не согласиться. Именно такую позицию задолго до Эйнштейна развивали Кант и Гегель. Продолжая свою статью, Эйнштейн счел необходимым уточнить свою позицию: "Науку обвиняют, хотя и несправедливо, в том, что она подорвала мораль. На самом же деле этическое поведение человека должно основываться на сочувствии, образовании и общественных связях. Никакой религиозной основы для этого не требуется". В самом же конце статьи Эйнштейн, говоря о Кеплере и Ньютоне, пришел к выводу, что "люди такого склада черпают силу в космическом религиозном чувстве. Один из наших современников сказал, и не без основания, что в наш материалистический век серьезными учеными могут быть только глубоко религиозные люди". Через 21 год, отвечая на письмо М. (Головина, Эйнштейн постарался внести в свою позицию окончательную ясность: "...Я не могу найти выражения лучше, чем "религия", для обозначения веры в рациональную природу реальности, по крайней мере той ее части, которая доступна нашему сознанию. Там, где отсутствует это чувство, наука вырождается в бесплодную эмпирию". Как видим, Эйнштейн сохранил верность рационализму. То, что Эйнштейн называл религией, на самом деле есть вера в силу концептуальности.