Инновационная экономика: мировой опыт и Россия

Становится понятно, что экономика постиндустриальной цивилизации – это, прежде всего, инновационная экономика, динамично развивающаяся под влиянием научно-технического прогресса.

Новая техническая база приводит к тому, что все более углубляется международное разделение труда, которое объективно вызывает интенсификацию межстранового экономического взаимодействия – торгового и производственно-кооперационного. Одновременно укрепляются интеграционные связи развитых стран. В то же время происходят дезинтеграционные процессы, во-первых, в постсоциалистическом мире, во-вторых, но уже хорошо знакомой нам линии "Восток – Запад". Конец XX – начало XXI в. – это, в частности, период конфронтационного развития отношений христианского Запада и мусульманского Востока.

В странах "Незапада" также происходят глубокие системные изменения: развивающийся мир разделился на "впереди летящих гусей", оказавшихся способными воспринять новые технику и технологию (Япония, затем Корея, Гонконг, о. Тайвань, Сингапур и другие НИС), и страны, которые вполне корректно окрестить термином "прочие".

Как и все важнейшие процессы в истории, развитие инновационной экономики имеет свою хронологию.

В послевоенный период экономика стран Запада прошла несколько этапов технико-технологического развития. Разберемся в периодах научно-технического и технологического развития послевоенного мира^[1].

Если накануне Второй мировой войны практически все ведущие промышленно развитые страны (США, СССР, Германия, Великобритания, Франция, Италия) имели военно-ориентированную экономику, то на первом послевоенном этапе страны Западной Европы, особенно потерпевшие поражение, и Япония начали свое промышленное развитие с реализации стратегии "догоняющего роста". В 1955–1961 гг. расходы на исследования и разработки в западноевропейских странах увеличивались более чем на 20% в год. Прежде всего был сделан акцент на развитии гражданского сектора экономики и внедрении гражданских технологий (США невольно помогли своим будущим конкурентам – Германии и Японии – тем, что установили предельный размер их военных расходов в ВВП). Концентрация исследовательских усилий на гражданских направлениях, привлечение в эти сектора наиболее выдающихся ученых и специалистов стали причиной роста конкурентоспособности и успеха стран на мировом рынке.

На этом этапе основой прогрессивных изменений стали импортные технологии (в основном американские), направленные на развитие базовых отраслей, выпускающих стандартизированную продукцию, что вполне соответствовало задачам восстановительного этапа. Основные расходы на исследования и разработки были связаны с адаптацией зарубежных технологий. Характерно, что сами США теряли лидирующие позиции на мировом рынке в целом: росло отрицательное сальдо торгового баланса, уменьшались торговые преимущества в секторе высокотехнологических товаров.

Результатом первого этапа технико-технологического развития стало появление конкурентов для США, ориентированных на внедрение нововведений в гражданское производство, уделяющих особенное внимание рынку и рыночным стратегиям, формирующих новые условия международного разделения труда.

На втором этапе начался переход к ресурсосберегающим технологиям. Запад достойно ответил на вызов ОПЕК в середине 1970-х гг. Когда цена нефти на мировом рынке увеличилась с 2,5 долл. за баррель в 1972 г. до почти 11 долл. в 1974 г. и 37 долл. в 1981 г., у стран-импортеров не было иного выхода, кроме интенсивных вложений в технологии энергосбережения. Новые технологии привели к изменениям и даже скачкам во всей макроэкономической структуре наиболее развитых стран^[2].

Наибольших успехов в технико-технологических преобразованиях достигла Япония. На правительственном уровне вырабатывались рекомендации фирмам направить свои исследовательские усилия на создание и внедрение энергосберегающих технологий. В результате было значительно сокращено потребление энергоносителей. Рекомендации правительства подкреплялись соответствующим пакетом финансовых мер. Так, правительство увеличило расходы на проведение соответствующих исследовательских работ с 7,5% общего объема их финансирования в 1975 г. до 16,3% в 1985 г. Кроме того, правительство реализовало крупномасштабный проект разработки технологий альтернативных источников и консервации энергии.

Одновременно началось изменение всей промышленной структуры в направлении производства энергосберегающей, технолого-интенсивной продукции с более высокой долей добавленной стоимости. Стали сворачиваться энергоемкие и стремительно развиваться высокотехнологические отрасли. Так, если в начале 1970-х гг. Япония была второй страной в мире по производству алюминия, то уже к концу 1980-х гг. отрасль практически перестала существовать: из 14 заводов, выпускающих алюминий, остался один. Зато развитие получило производство полупроводников, компьютеров, чистой химии. Результатом стало увеличение доли Японии на мировом рынке высокотехнологической продукции с 7,2% в 1965 г. до 19,8% в 1986 г.

В результате второго этапа многие страны изменили структуру экономики в направлении развития энергосберегающего производства и активного выпуска высокотехнологичных товаров с более высокой долей добавленной стоимости. Фактически произошел переход от экстенсивной к интенсивной модели развития, когда основным условием устойчивого роста стало увеличение производства продукции с использованием ресурсосберегающих технологий. Большое значение приобрела ценовая конкуренция, что стимулировало снижение затрат за счет внедрения новых технологий.

Третий этап характеризуется переходом к нестандартизированной продукции.

На этом этапе все новые группы стран (сначала Республика Корея, затем Малайзия, Таиланд, Индонезия, Китай) начинают осваивать производство стандартизированной продукции, пользуясь своими преимуществами в дешевой рабочей силе. Особенно острая конкуренция наблюдается в традиционных промышленных отраслях: сталелитейной, судостроении, в производстве электроники. Эго приводит к сужению спектра технологического лидерства многих промышленно развитых стран и к необходимости освоения новых рыночных ниш за счет разработки и продвижения на рынок новых товаров.

Одновременно сокращается "жизненный цикл" товара, увеличивается значение постоянного обновления производства, повышаются требования к гибкости и мобильности частных компаний в освоении и представлении на рынке новых видов продукции. Постепенно снижается значение экономии на изменении масштабов производства и возрастает роль способности фирм к разработке, внедрению и быстрому обновлению новых товаров. На этом этапе усиливается значение фундаментальных исследований, формирующих особенные конкурентные преимущества по созданию принципиально новых товаров.

Иначе развивалась экономика бывшего СССР, который имел все возможности стать технологическим лидером, но не воспользовался ими. Поскольку у нас не было нефтяных потрясений и валютных колебаний, мы и не учли новых тенденций в международном разделении труда и изменения характера конкуренции на мировом рынке.

Технологическая политика в стране была ориентирована на три цели: максимальную самообеспеченность; высокую обороноспособность и миссию "зонтика" для стран социалистической ориентации; высокую ресурсоемкость продукции^[3].

Но если в 1950–1960-е гг. СССР имел высокие темпы роста (около 6% ВВП в год), а созданная экономическая и технологическая система позволяла решать сложные и масштабные задачи, то к началу 1970-х необходимо было начать трансформацию этой системы в соответствии с мировыми рыночными тенденциями. Между тем СССР оставался огромной системой с высокой степенью милитаризации экономики: но некоторым оценкам, к 1985 г. в СССР военные расходы составляли около 25% ВВП. Особенно опасную нагрузку на теряющую эффективность экономику оказала программа перевооружения, начатая в 1970-е гг.

Отсутствие рынка и ценовой конкуренции приводило к тому, что российская экономика была ориентирована на выпуск стандартизированной продукции, у нас не было необходимости в разработке и внедрении "сберегающих" и "удешевляющих" технологий. Так, высокий спрос на продукцию сталелитейной промышленности со стороны все разбухающего военного сектора привел к тому, что СССР выплавлял в 2 раза больше стали, чем США при сомнительном качестве и конкурентных характеристиках. В стране не разрабатывались (а если и разрабатывались, то не внедрялись) новые, более дешевые материалы, заменяющие сталь.

В конце 1980-х гг. СССР был ведущим в мире производителем нефти, природного газа, стали, железной руды, тракторов. В промышленный оборот все более вовлекались природные ресурсы отдаленных регионов Сибири и Дальнего Востока. Это значительно удорожало производство не только ввиду высокой "транспортоемкости" продукции, но и сложных климатических условий.

При всех преимуществах плановой мобилизационной экономики именно стабильность планов порой мешала инновационному развитию. Любая инновация создавала риск невыполнения плана, который определялся в тоннах и рублях. Например, намерение внедрить новую технику в какой-либо отрасли в середине пятилетки требовало проведения около 3000 изменений в планах поставок, производства и сбыта. На это нс мог пойти ни один советский менеджер.

Следствием милитаризованной экономики являлось также угнетенное состояние потребительского спроса, который на западных рынках все более определял характер технологической политики и условия конкурентоспособности^[4]. Наметился огромный разрыв между исследованиями, их результатами и практическим применением. Возросло дублирование исследовательских усилий. В то же время не могло быть и речи о научно-технической кооперации с зарубежными учеными, что позволило бы экономить ресурсы, избегать дублирования в условиях растущей затратности фундаментальных исследований, разделять риск. Одним из немногих направлений, в котором СССР до некоторых пор мог позволить себе лидерство (кроме военных), – это космические проекты, но и для их реализации, как показала практика, не хватило экономических ресурсов.

В то же время за весь период существования в СССР были созданы огромные запасы интеллектуального ресурса. В начале 1980-х гг. в вузах страны обучалось более 5 млн студентов, а численность ученых и инженеров, работающих над созданием новых технологий, составляла 830 тыс. человек (для сравнения: в США – 600 тыс.). Впрочем, экономисты хорошо знают: в экономике количество отнюдь не всегда переходит в качество.

Экономический рост – это процесс "созидательного разрушения" (Й. Шумпетер). Для того чтобы был дан старт новой экономике, старая система должна разрушиться. Потому что в стадии стагнации системы есть масса сил, которые противодействуют появлению нового. Это вполне понятно. Например, крупная компания, у которой есть хорошо отработанная политика и уже осуществленные крупные инвестиции в освоение определенного производства, получение прибыли, в свои рынки, в создание сети, найм агентов, лоббирование интересов. Есть население, которое не хочет переобучаться, осваивать новые специальности, рисковать чем-то. Есть конкретное правительство, есть сложившаяся политика. Эти компоненты сдерживают рождение нового.

Поэтому для того, чтобы начать новый старт, эта система должна быть максимально ослабевшей, неэффективной и должна подготовить почву для преобразований. Сейчас в России формируется именно такая ситуация. Мы все любим жаловаться, всё нам кажется тревожным и некомфортным. А на самом деле формируется новая площадка, новая почва, на которую мы посадим зерно новой экономики.

Либеральная экономика монетаристского толка стала для России мощным рычагом разрушения прежней системы, расчистила поле для появления новых идей, формирования новой экономики и соответствующей ей технологической структуры. Но либеральные идеи показывают свою полную несостоятельность в качестве руководства для вступления в фазу "созидания".

Инновационная политика в России, судя по всему, будет строиться не по традиционной западной схеме "государство – бизнес", а по схеме "федеральное правительство – региональные администрации – бизнес". Естественно, правительство разрабатывает направления технологической политики, соответствующие общегосударственным целям и осуществляемые за счет преимущественно собственных, бюджетных и внебюджетных ресурсов (например, технологическая реструктуризация транспортного и топливно- энергетического комплексов, создание единого информационного пространства). Но поскольку инновационная экономика – это, прежде всего, гибкая, динамичная экономика, в которой создаются новые, исчезают отжившие компании, идет поиск новых рынков, освоение новых рыночных ниш, принятие федеральным правительством на себя всей инициативы и ответственности в сфере инновационной политики не принесет желаемых результатов. Поэтому разработка и осуществление инновационной политики в России, судя по всему, начнется первоначально на региональном уровне.

Возможно, наиболее кризисные, в том числе дотационные, регионы, с которых, как показывает мировой опыт, начнется процесс реструктуризации, станут локомотивами инновационного процесса. А шагом в этом направлении должно стать формирование новой модели регионального развития, изменение трансфертной политики федерального центра, стимулирующей инновационные процессы и максимальное использование внутренних ресурсов развития регионов для разрешения различных экономических проблем на пути устойчивого развития за счет создания и внедрения в производство принципиально новых, инновационных товаров.