Индийская тема в путевой литературе Древней Руси

Тверской купец Афанасий Никитин вошел в историю русской литературы благодаря "Хождению за три моря" – рассказу о путешествии в Индию, которое он совершил в первой половине 1470-х гг. (по другой версии – в 1466–1472 гг.). Согласно мнению большинства исследователей, путевые заметки были написаны Афанасием Никитиным в Индии, и только самая последняя часть – по пути на Русь, после "третьего" моря, Черного.

До "Хождения" Афанасия Никитина в народном сознании и русской литературе существовал образ Индии как сказочно богатой страны, населенной мудрецами, который сложился под влиянием рассказов "Александрии", "Сказания об Индии богатой", "Слова о рахманах". Индия в представлении древних находилась где-то на краю земли, куда трудно было добраться из-за "морских пучин" и огромных расстояний, на преодоление которых у человека уходили десятки лет. Образ Индии рисовался как фантастический мир, полный чудес. Там были магнитные горы и озера с живой водой, говорящие деревья и птицы. Даже в XVII в. русские путешественники не сомневались: индийский правитель настолько богат, что может засыпать золотом любую палату. С Индией были связаны социальноутопические мечты русского Средневековья: долгое время полагая, что Индия – христианская страна, древнерусский человек отождествлял с ней понятие "земного рая", где нет "ни царя, ни купли, ни продажи, ни свару, ни боя, ни зависти, ни велможь, ни татбы, ни разбоя".

Понятно, почему именно в Индию направил свой путь тверской купец Афанасий Никитин, когда в устье Волги торговые корабли были разграблены степными кочевниками: "И мы, заплакавъ, да розошлися кои куды: у кого что есть на Руси, и тот пошелъ на Русь; а кой должен, а тот пошел, куды его очи понесли". Пути назад не было: в Твери Никитина ожидали разорение и долговая тюрьма. Природная любознательность, купеческий практицизм и предприимчивость, твердость и решительность характера, не сломленного ударами судьбы, – вот, что толкает Афанасия Никитина в путешествие "за три моря". Переплыв Каспийское и Индийское моря, пройдя Персию, он достиг самого центра Индостана.

Реальный образ Индии, созданный тверским купцом, развеял традиционное представление русских людей об этой стране, где все должны быть богаты и счастливы. Путешественник с болью рассказывает о войнах, потрясавших Индию, глубоко переживает свое положение "гарипа" - неполноправного чужеземца. В изображенной им Индии царят социальное неравенство и религиозная рознь: "сельскыя люди голы велми, а бояре сильны добрѣ и пышны велми"; мусульманский хан "ѣздит на людех", хотя "слонов у него и коний много добрых"; "вѣра с вѣрою ни пиеть, ни ястъ, ни женится".

Афанасия Никитина поражают нравы и быт чужой страны. В путевых записках он отмечает, что кожа у местных жителей "черна" ("Яз куды хожу, ино за мною людей много, да дивуются бѣлому человѣку"); "мужики и жонкы всѣ нагы", "а дѣти родятся на всякый год"; в пищу употребляют много "трав розных" и едят правою рукою. Подробно описывает автор "Хождения" роскошь султанского дворца, вооружение индийской армии, особенности климата страны, ежегодный базар близ Бидара, куда он отправился, чтобы посмотреть "на Рускую землю товару". С полным правом можно говорить об энциклопедичности содержания путевых записок Афанасия Никитина. Правда, по меткому замечанию А. С. Демина, новые впечатления и наблюдения даны в "Хождении" "стихийной россыпью" и преимущественно на уровне быта, без "широких обобщений". Ученый объясняет это ранней и неожиданной смертью путешественника, который не успел осмыслить увиденное и выправить написанное: необходимо было время, чтобы "лавину новых фактов" Афанасий Никитин смог "переплавить" в новое мироощущение.

Строгий документализм изложения материала в "Хождении" нарушает включение в пего местных легенд – о птице "гукук", которая предвещает человеку смерть, или об обезьяньем князе, имеющем свое войско: если кто обезьян обидит, они жалуются своему князю, а тот посылает на обидчика рать, "и оны, пришед па град, дворы разваляют и людей побьют".

Путевые записки Никитина имеют автобиографический характер, причем особого рода: они передают душевные переживания и настроения автора. На чужбине у русского путешественника обостряется чувство родины, причастности к православному миру. Далекий от религиозного фанатизма, Афанасий Никитин признает священное право других народов веровать в своих богов. Он описывает буддийские святыни в Парвате, мусульманские обычаи, индийские касты, замечая, что "правую веру" только "Бог ведает". В науке существует мнение, согласно которому путешествие Афанасия Никитина – "путь от православия к отступничеству" (Г. Ленхофф). Однако для большинства исследователей очевидно неприятие автором "Хождения" мусульманства, поскольку для него это означает измену родине, образ которой он свято хранит в своем сердце: "А Русь Бог да сохранит!.. На этом свете нет страны, подобной ей, хотя эмиры Русской земли несправедливы. Да устроится Русская земля и да будет в ней справедливость!" Но вернуться в родную Тверь Афанасию Никитину было не суждено – он умер на пути домой, "Смоленска не дошед". Его записки попали в руки дьяка Василия Мамырева, который передал их составителю летописного свода 1480-х гг.

Произведение Афанасия Никитина считают образцом купеческого хождения – нового типа путевых записок. Основную часть "Хождения за три моря" составляет авторский рассказ об увиденном и услышанном в "Гундустане". Светские интересы писателя сказались в том, что при создании образа Индии он использует очерки военно-топографического, этнографического, торгово-экономического характера, описания искусствоведческого и натурфилософского порядка. Рассказ Афанасия Никитина о пути в Индию и о дороге домой фактографичен, в нем господствует перечислительная интонация, мало лирических размышлений автора.

"Хождение за три моря" необычно по стилю: ему чужда риторическая украшенность; основу произведения составляет разговорная речь, причем русские слова перемежаются с иностранными (арабскими, персидскими, турецкими). Появление в тексте "Хождения" иноязычных элементов, в том числе и в молитвословиях, объясняется либо тем, что этого требовало изображаемое автором чужое для него пространство, либо тем, что не по-русски Афанасий Никитин записывал свои не вполне ортодоксальные мысли по религиозным и политическим вопросам. Для стилевой манеры путевых записок об Индии характерны предельный лаконизм и точность описаний.

В книге тверского купца – дилетанта в литературном деле и потому свободного от канонов церковно-учительной и официальной светской литературы – намечались новые пути в развитии формы хождения. Они были связаны с процессом обмирщения жанра, активизацией его взаимодействия с деловой прозой, ростом автобиографического начала, что привело к появлению в русской литературе XVII – начала XVIII в. житий-хождений ("Житие" протопопа Аввакума) и хождений-житий ("Хождение в Святую землю московского священника Иоанна Лукьянова"), Эти две жанровые традиции сомкнулись в произведениях о правдоискателях-странниках, принадлежащих перу русских классиков XIX–XX вв. (Н. С. Лескова, Ф. М. Достоевского, А. М. Горького и др.).