Игра сил и жизненные шансы

В трактовку социального поля П. Бурдье смело вносит игровое начало, которое до того времени преимущественно использовали только психологи и педагоги. Так, к примеру, "поле политики представляет собой некоторую специфическую игру, где формируются специфические ставки"^[1]. Для этого надо анализировать течения, тенденции, фракции или мятежные группировки в очень автономном политическом пространстве^[2].

Игра сия в социальном поле предстает у него как подчиняющееся закону случайных величин взаимодействие агентов и капиталов, борющихся за распределение редких ресурсов. В этом смысле наградой победителю в политической игре является власть.

Понятие власти имеет у Бурдье не только и не столько политический смысл. Она определяет возможность одних социальных агентов влиять на других помимо их воли и желания. А подобное происходит практически в каждой области общественной жизни. Богатые влияют на бедных, образованные – на необразованных и т.д. Символический, или интеллектуальный, капитал, который вводит в свою теорию П. Бурдье, описывает уникальную ситуацию, при которой бедный, но образованный, может повлиять на богатого, но некомпетентного то ли в качестве его советника, то ли в ранге государственного чиновника, то ли в одежде священника или судьи. У Бурдье власть денег и власть знаний эквивалентны по своим возможностям, а кто из них кого победит, зависит от конкретного общества и проходимой им стадии исторического развития.

Обладание властью, капиталом, образованием, как и их масштабы, создают для людей неравные возможности добиться успеха. Различные категории благ, как и виды капитала, – это как козыри в игре, определяющие шансы на выигрыш в данном поле (у Бурдье каждому полю или субполю соответствует особый вид капитала, имеющий хождение в нем как власть или как ставка в игре).

Понятие жизненных шансов, то ли позаимствованное у М. Вебера, то ли навеянное его произведениями, неожиданно обостряет интригу социальной драмы. Оно вносит элемент неопределенности в судьбу каждого из нас – мы можем прекрасно стартовать, имея на руках все козыри, но потом проиграть, мы можем попеременно выигрывать и проигрывать, по вряд ли кто способен только выигрывать. В мире неопределенности всегда правит бал теория вероятностей. Казалось бы, Бурдье в самый раз внести в свое учение элементы квантовой теории, базирующейся на принципах индетерминизма. Но он этого не делает. Возможно, такой ход показался ему бесперспективным, возможно он его просто проглядел, а может быть применение суперсовременных моделей к тонкой и неподатливой социальной материи показалось ему верхом кощунства.

Вместо этого Бурдье сворачивает на проторенную дорогу классических представлений. Он заявляет – вполне в духе механического детерминизма, – что объем культурного капитала (равно как и экономического) определяет совокупные шансы индивида на получение выигрыша во всех играх, где этот капитал задействован и где он участвует в определении позиции в социальном пространстве (в той мере, в какой эта позиция зависит от успеха в культурном поле). Иначе говоря, позиция данного агента в социальном пространстве может определяться по сто позициям в различных полях, т.е. в распределении власти, активированной в каждом отдельном поле^[3].

Сегодня считается, что четыре вида капитала – экономический, культурный, социальный и символический – наиболее эффективно передаются по социальным сетям. Социальные сети – современный способ геометрического изображения социального поля П. Будье.

Если выразиться проще, то ваше социальное положение тем выше, чем: а) выше посты и ранги, которые вы занимаете в разных сферах, группах и сообществах; б) чем больше их сумма; в) чем более они активизированы (видимо, речь идет о том, чтобы пользоваться своим служебным положением, а не просто числиться). По при чем здесь жизненные шансы, козыри в игре, неопределенность и вероятность судьбы? Они возникают как раз при неожиданном повороте событий.

Можно построить упрощенную модель социального поля, полагает Бурдье, в его ансамбле, т.е. как некое целое, мысленно построив для каждого агента его позицию во всех возможных пространствах игры. Понимая при этом, что если каждое поле и имеет собственную логику и собственную иерархию, то иерархия, установленная между различными видами капитала, и статистическая связь между имеющимися капиталовложениями устроены так, что экономическое поле стремится навязать свою структуру другим нолям^[4].

Классы понимаются как группы агентов, различающиеся не только экономическим положением, но также стилем жизни. Господствующий класс состоит из ряда групп, представляющих экономический, политический, религиозный, культурный капитал, каждая из которых стремится мобилизовать поле власти в собственных интересах. На основании эмпирических исследований Бурдье приходит к выводу о классовом характере культуры, искусства, образования.

Класс у Бурдье – это совокупность агентов, занимающих сходные позиции, находящиеся и подчиненные действию сходных условий, а потому имеющих все шансы для того, чтобы выработать сходные диспозиции и интересы, и как следствие – сходные социальные практики, т.е. системы социальных действий. Это класс на бумаге. Он обладает лишь теоретическим существованием. Будучи продуктом объяснительной классификации, он ничем не отличается от тех классов, видов и отрядов животных, которые созданы в зоологии. Такая модель позволяет социологу объяснить и даже предвидеть поведение классифицируемых объектов, но не более. По это не настоящий класс, готовой к борьбе. Правильнее его именовать возможным классом.

Понятно, что от социологического реализма Бурдье отмежевался. Но почему он считает, что он дистанцировался и от социологического номинализма? Его утверждение, будто номиналистский релятивизм уничтожает социальные различия, сводя их к чисто теоретическим артефактам, достаточно спорное. В противовес ему Бурдье провозглашает существование объективного пространства, которое якобы кладет конец номинализму. Но куда в таком случае девать его бумажные классы, которые суть теоретические артефакты, а не реальные сообщества?

Социальное пространство как многомерный, открытый ансамбль относительно автономных нолей функционирует только потому и благодаря тому, что внутри каждого подпространства те, кто занимают доминирующую позицию, и те, кто занимают подчиненную позицию, вовлечены в непрерывную борьбу. Она идет на каждом сантиметре социальной ткани общества. И это хорошо. Благодаря ей люди и социальные группы получают возможность выяснить, кто из них сильнее, а кто слабее, кто займет место наверху, а кто внизу социальной пирамиды. Мы видим, что Бурдье изобрел достаточно оригинальный и весьма плодотворный для последующего анализа механизм установления иерархических отношений, а именно – динамический. Так динамика и статика общества (неважно, осознавал свою удачу сам Бурдье или нет) слились в неразрывное целое.

Игра сил и энергетика социального поля ведут к изменению геометрии этого ноля в каждый данный или последующий момент времени. В связи с чем П. Бурдье вводит понятие изменяемой геометрии сил. Понятия, характеризующие социальные группы и организации – политическая партия, рабочий класс, предприниматели, университет и др., которые представляют собой квинтэссенцию социальных сил и выражают мощную энергетику социального поля, являются, согласно П. Бурдье, концептами с изменяемой геометрией. Допустим, геометрия политической партии меняется в зависимости от того, сколько голосов она получит на очередных выборах, какие инвестиции и кем будут сделаны в избирательную кампанию, как изменится объем мобилизуемых групп или политическая программа, расстановка сил на политическом рынке. Изменение логики борьбы внутри политического поля – основной механизм изменяемой геометрии.

Социологический практикум

Найдите в произведениях П. Бурдье описание философского поля и сравните его с характеристиками поля журналистики и политического поля. Какие выводы вы сделаете? Как меняется геометрия этих полей? Напишите резюме проделанного исследования на 5–6 страниц.