Лекция 5. ИДЕЯ БОГА

В результате изучения данной главы студент должен:

знать

• первоначальные представления о Боге;

• подход к рассмотрению Бога в качестве нравственного закона;

уметь

• анализировать самораскрытие Бога как феномен;

владеть

• навыками толкования абсолютного совершенства.

Первоначальные представления о Боге

Бог (от лат. deus, греч. theos) – Творец и устроитель всего сущего, высший предмет религиозной веры.

Бог – это высшая ценность религиозного сознания, всегда так или иначе рассматриваемая как личность. Он признается в качестве сущности, наделенной необыкновенными, сверхъестественными свойствами и силами. В самом широком смысле Бог есть сущность всесовершенная. В понятие совершенства верят и преклоняются перед ним как сущим.

В религиях Древнего Китая, Кореи, Японии, Индии, Древнего Востока описывается сонм богов, один из которых выступает как главный, наиболее могущественный, например, Зевс у древних греков. В индуизме такая иерархия отсутствует: наряду с "великими богами" здесь нередко почитаются и второстепенные, низшие боги, неотличимые от местных духов, гениев, демонов.

Особенно хорошо развитие представления о Боге можно проследить в индийской мифологии: сначала индийские боги были выдающимися, сильными, победоносными, сведущими и изобретательными людьми. Они знали и могли намного больше, чем все другие, поэтому приносили нужные людям блага, о которых последние их просили. Позднее таких особенных людей возвели в ранг богов, которые стали могущественными, всезнающими, добрыми, "жертвователями всех благ". Они оказались творцами (изобретателями), техниками древности, героями и королями, родоначальниками и вождями племен. У первобытных народов богов часто называли "праотцами", "предками".

В представлениях о Боге с самого начала фигурировали такие могущественные природные силы и вещи, как ясное дневное небо, солнце, луна, гром, ветер, море и т.д. Перед ними преклонялись еще наивно, как перед невидимыми, непонятными силами, стоящими за явлениями или действующими в самых естественных условиях и управляющих ими, как перед духовными сущностями. Вот почему последние стали одновременно идеальными и желаемыми. Они есть то, чем (и каким) человек не является, но хотел бы быть.

Именно эти сущности вносят ясность и устойчивость в запутанное и неустойчивое человеческое существование. Кто повинуется им, кто следует их заповедям, ублажает их жертвоприношениями, к тому они милостивы и одаряют сначала материальными, а затем и духовными благами, дают долю своей проницательности, своего могущества, наконец, своего бессмертия в "потустороннем" мире. Они придают жизни высший смысл и являются представителями всеобщего принципа, позволяющего понять мир со всем его злом и страданиями, благодаря им находят объяснение и загадки человеческой души.

М. Вебер в работах по социологии религии, касаясь этой темы, ставит простой вопрос, который возникает перед верующим: "Следует ли вообще пытаться влиять на того или иного бога или демона посредством принуждения или просьбы?" Подобно тому, как колдун должен доказать, что он обладает харизмой, Бог должен доказать, что он обладает силой. Если попытка влиять на Бога, как подчеркивает М. Вебер, оказывается в течение длительного времени бесполезной, то это означает либо что Бог не обладает силой, либо что средства воздействия на него неизвестны, и от него отказываются.

В Китае, по словам Вебера, достаточно было нескольких крупных успехов, чтобы распространилась молва о силе изображения того или иного бога ("Шэньлин") и чтобы число его последователей увеличилось. Император в качестве представителя своих подданных перед небом даровал богам, если они доказали свою силу, титулы и другие знаки отличия. В то же время и нескольких крупных разочарований было подчас достаточно, чтобы храм стал навеки пустым.

Непоколебимая вера пророка Исаии^[1] в то, что его Бог не даст пасть Иерусалиму в битве с ассирийцами, если только царь останется тверд, которая вследствие исторической случайности вопреки всякой вероятности действительно оправдалась, стала с тех пор прочной основой могущества Бога и его пророков.

Таким же было отношение, как показывает Вебер, к доанимистическому фетишу^[2] и обладателям харизмы^[3] в магии. За неудачу колдун иногда расплачивался жизнью; священнослужители обладают перед ним тем преимуществом, что могут возложить ответственность за неудачу на бога. Однако вместе с престижем бога падает и их престиж, разве что им удается с помощью каких-либо средств убедительно доказать, что ответствен за неудачу не Бог, а его почитатели: верующие недостаточно почитали Бога, недостаточно удовлетворяли его потребность в жертвенной крови и соме или, быть может, даже предпочли ему других богов, поэтому он их и не слышит. Однако в некоторых случаях и усиление почитания не помогает: боги врагов оказываются сильнее. Тогда репутация Бога погибла. Если в этом случае не найдутся средства мотивировать неблагосклонное поведение Бога таким образом, чтобы его престиж не только не упал, но, напротив, даже возрос, его почитатели переходят под покровительство более сильных богов. Иногда, как замечает Вебер, священнослужителям удавалось измышлять такие средства. Особенно блестяще это совершали священнослужители Яхве, связь которого с его народом становилась тем прочнее, чем большие бедствия грозили народу. Однако для того, чтобы это стало возможным, необходимо развитие целого ряда новых божественных атрибутов.

Антропоморфизированные боги и демоны обладают лишь относительным качественным превосходством по сравнению с человеком. Их страсти так же безмерны, как и у сильных людей, и так же безмерна их жажда наслаждений. Древняя мифология рассказывает о том, как боги влюблялись в простых смертных. Верховный греческий бог Зевс, восходящий к индоевропейскому божеству неба, имел потомков не только от богинь – и земные женщины испытывали его неукротимую страсть.

Бог подземного царства Аид похитил дочь Деметры и Зевса Персефону. Однажды она рвала на лугу цветы, стараясь не смотреть на нарциссы, как ей наказывала мать. Но вот перед ней оказался огромный нарцисс, пылающий белизной и пурпуром. Не одолев искушения, Персефона протянула руку к его лепесткам. И тут разверзлась земля, из бездны появилась колесница, запряженная черными конями. Дочь Деметры оказалась в подземном царстве, где о ее красоте, судя по всему, знали давно. Глубокие недра таинственным образом связаны с небесным Олимпом. Любовная страсть соединяет богов, титанов, смертных...^[4]

Однако, как показывает Вебер, не все боги всеведущи и всемогущи (в противном случае их не могло быть много) и не обязательно вечны (в Вавилоне и у древних германцев); они могут только продлить свое славное существование магической едой или напитком, которыми располагают, подобно тому, как волшебное снадобье лекаря способно продлить человеческую жизнь. В качественном отношении они делятся на полезных и вредных людям, причем первые объявляются, конечно, добрыми и высшими богами, им поклоняются, их противопоставляют вторым, низшим демонам, с изощренным коварством наделяя последних всевозможными дурными свойствами. Демонам не поклоняются, а стремятся магическими средствами отвести их влияние.

Однако не всегда деление происходит на такой основе, и уж, конечно, не всегда властители злых сил деградируют до уровня демонов. Мера культового почитания богов зависит не от их доброты и даже не от их универсальной значимости. Как раз великие и добрые боги неба, как подмечает Вебер, часто бывают лишены культа, и не потому, что они "слишком далеки", а потому, что их воздействие слишком равномерно, и создастся впечатление, что эта равномерность гарантирована и без каких-либо действий. Напротив, боги с ярко выраженным дьявольским характером (например, бог разрушения и болезней Рудра в Индии) совсем не всегда слабее "добрых" богов и могут обладать громадной силой.

Наряду с качественной дифференциацией на добрых и дьявольских богов внутри божественного пантеона появляются этически квалифицированные боги. Этическая квалификация свойственна отнюдь не только монотеизму, в котором, как считает Вебер, она приводит к далеко идущим последствиям, но сама по себе возможна на самых различных ступенях образования пантеона. К этическим божествам особенно часто относится, естественно, бог, ведающий установлениями права, и бог, обладающий властью над оракулами.

В полном соответствии с жизненной реальностью блюститель правопорядка совсем не обязательно самый сильный бог: ни Варуна в Индии, ни Маат в Египте, ни тем более Аполлон Ликийский в Аттике или Дике и Фемида не были самыми сильными богами. Они выделяются только своей этической квалификацией, связанной с тем, что оракул или бог в своем приговоре как-то должен открыть "истину". Но "этический" бог охраняет правопорядок и добрые нравы не потому, что он бог ("этика" мачо интересует антропоморфных богов, во всяком случае меньше, чем людей), а потому, что принял данный особый вид поведения людей под свою защиту.