Художественная концепция

Три главные идеи живут в эмигрантской литературе: (1) ностальгия; "в поисках утраченного времени" - эта тема и идея центральные для всей эмигрантской литературы; (2) как дела на родине, и что можно сделать для их улучшения; путешествие "в глубины памяти"; (3) что будет, когда я вернусь. Не у всех писателей-эмигрантов внятно слышны в разных пропорциях все три эти идеи; у одних только одна, у других - две.

Эмигрантология

Сфера социальной жизни, связанная с эмиграцией, стала столь обширной и значимой, что этот аспект жизни человеческого сообщества нуждается в изучении. Рождается новая дисциплина - эмигрантология - наука об эмиграции как особом отъезде на постоянное жительство в другую страну и оставлении родины как неблагополучной для обитания земли; это наука о потоках и направлениях эмиграции. Я говорю об особом отъезде, ибо не всякий человек, покинувший родные края, - эмигрант. Англичанин, уехавший в Америку или Индию, не становится эмигрантом. И россиянин, переехавший на самостийную Украину, - не эмигрант, а уехавший в Англию, Францию или США - эмигрант.

Эмигрантология - наука о типе человека, становящегося субъектом процесса эмиграции; наука о творчестве эмигранта, о характерных особенностях этого творчества.

Газданов - типический эмигрант первой волны

Гайто Газданов родился в 1903 г. в Санкт-Петербурге. Жил в эмиграции в Париже. Газданов много меньше адаптировался, чем Набоков, который писал не только на родном русском, но и на английском языке. Ноты ностальгии звучат в его творчестве. Отношение Газданова к жизни в эмиграции можно описать формулой Поплавского, который говорил: "Надо жить безысходно. Надо обжить безысходность. В этом суть эмигрантской литературы".

Газданов написал девять романов и почти четыре десятка рассказов. Умер в Мюнхене в 1971 г., похоронен на кладбище Сент-Женевьев де Буа под Парижем. Газданов прожил 68 лет. Недостаточно долго, чтобы дожить до публикации и признания на родине. Для этого надо было прожить 95 лет. Возможно, но трудно, особенно трудно, если пройти через Гражданскую войну, эмиграцию, участие в группе сопротивления фашистам "Русский патриот".

Творчество Газданова несет много нравственных проблем, много художественно-эстетической энергии и ряд идей, остро актуальных сегодня. Так внутри творчества Газданова живет призыв к гражданскому согласию. Писатель утверждает, что гражданский мир противостоит гражданской войне, умение договариваться выше умения воевать. В романе Газданова "Призрак Александра Вольфа" учитель напутствует своих учеников и говорит нечто столь простое и мудрое, что может пригодиться всему человечеству:

...Вам придется участвовать в том, что называется борьба за существование. Грубо говоря, есть три се вида: борьба на поражение, борьба на уничтожение и борьба на соглашение. Вы молоды и полны сил, и вас, конечно, притягивает именно первый вид. Но помните всегда, что самый гуманный и самый выгодный вид - это борьба на соглашение.

Борьба на соглашение - мудрый принцип жизни. Этому учит мировая культура. Этот принцип делает людей "настоящими гражданами мира". Вечный мир, о котором мечтал Кант, может утвердиться в результате "борьбы на соглашение". "Борьба на соглашение" - формулировка более точная, чем "Борьба за мир", и более гуманная, чем "Борьба за существование".

Газдановское рассуждение о войне для нас сейчас ассоциируется, конечно, прежде всего с Чеченской войной и с войной в Ираке. Я знал по собственному опыту и по примеру многих моих товарищей то непоправимо разрушительное действие, которое оказывает почти на каждого человека участие в войне. Я знал, что постоянная близость смерти, вид убитых, раненых, умирающих, повешенных и расстрелянных, огромное красное пламя в ледяном воздухе зимней ночи, над зажженными деревнями, труп своей лошади и эти звуковые впечатления - набат, разрывы снарядов, свист пуль, отчаянные, неизвестно чьи крики, - все это никогда не проходит безнаказанно. Я знал, что безмолвное, почти бессознательное воспоминание о войне преследует большинство людей, которые прошли через нес, и в них всех есть что-то сломанное раз навсегда. Газданов воплотил в своем облике, в своей биографии, в своем творчестве дух современности, образ своей родины России. Россия - евразийское, пол и культурное государство, живущее на перекрестке многих экономических, геополитических силовых линий. Творчество Газданова развилось на перекрестке "классики" и "модерна", на перекрестке трех культур - русской, осетинской, французской, на стыке трех культурных эпох - золотого века (с его традициями русской классической литературы XIX в.), серебряного века (русской культуры начала XX в.) и железного века (отечественной и зарубежной культуры периода Гражданской войны, двух мировых войн и послевоенного развития).

В повестях и романах Газданова живет его осетинская архитепическая природа, корнями уходящая в глубь веков истории Северного Кавказа:

...Сейчас мне стала ясна причина моего сознания несуществующей вины, - говорит автор. - Это была та самая идея убийства, которая столько раз с повелительной жадностью занимала мое воображение. Она была похожа, быть может, на последний отблеск потухающего огня, на минутный возврат к древнему инстинкту; это было - опять-таки может быть - своеобразным проявлением закона наследственности, и я знал, что у меня было много поколений предков, для которых убийство и месть были непреложной и обязательной традицией. И это соединение соблазна и отвращения, эта неподвижная готовность к преступлению, по-видимому, существовала во мне всегда, и, конечно, понимание этого было предметом тягостного сожаления, которое я сейчас испытывал. Мысль о Вольфе была сильнейшим воспоминанием об этой особенной, теоретически преступной подробности моей душевной биографии... В повестях и романах Газданова живет русская культура, живут русский язык и художественные традиции золотого века русской культуры, который начинал Пушкин, продолжали Лермонтов и Достоевский и завершали Толстой и Чехов. И неслучайно в романе "Вечер у Клэр" читатель встречает эпиграф, взятый из письма Татьяны к Онегину: "Вся жизнь моя была залогом // Свиданья верного с тобой". Рассказчик в повести перефразирует этот эпиграф.

В повестях и романах Газданова живет Париж. "В перламутровом свете парижского утра"; "Уже начинался рассвет; мы возвращались домой пешком. Мы шли сквозь мутную смесь фонарей и рассвета по улицам, круто спускающимся вниз, с Монмартра..." Прогулка закончится где-то у Сены: "...Мы проходили по мосту через Сену. Над рекой стоял ранний туман, сквозь который возникал полупризрачный город...". В произведениях Газданова живет даже топография Парижа: улицы, круто спускающиеся с Монмартра к Сене, бульвары, мосты через Сену... Есть Париж Бальзака, есть Париж Золя, есть Париж импрессионистов... Газданов создал свой образ этого прекрасного города. И теперь мировая культура не может полно представить себе Париж без того ракурса, в котором он предстал перед глазами русского эмигранта Газданова. Место действия ряда произведений Газданова - чуть западнее и южнее бульвара Рошэшуар. Там теперь целый квартал улиц с русскими и восточноевропейскими названиями: улица Москвы, улица Ленинграда, улица Бухареста... Во времена, когда Газданов писал свои первые романы, этих названий еще не было. Они появились после войны. Что это? Мистика? Случайность?

Но Газданов уверяет, что случайностей не бывает. Видимо, неслучайна связь Парижа Газданова с Восточной Европой и с Россией... Перед нами эзотерическое кассандровское начало, свойственное большой литературе.

Автор книги о Газданове Ласло Динеш так говорит о поэтике Газданова: "свободно-эпизодическое, вольное повествование" и "очевидное отсутствие сюжета, как абсолютно структурообразующий принцип". В творчестве Газданова, в его высказываниях заключено много важных теоретико-литературных и эстетических идей. Так, он высказывает оригинальное суждение о природе литературы:

- Как вы хотите, чтобы я писал? - говорил мне один из моих товарищей. - Вы останавливаетесь перед водопадом страшной силы, превосходящей человеческое воображение; льется вода, смешанная с солнечными лучами, в воздухе стоит сверкающее облако брызг. И вы держите в руках обыкновенный чайный стакан. Конечно, вода, которую вы наберете, будет той же водой из водопада; но разве человек, которому вы потом принеестс и покажете этот стакан, - разве он поймет, что такое водопад? Литература - это такая же бесплодная попытка.

И вот, засыпая, я вспоминаю этот разговор; уже все темнеет вокруг меня, уже сон начинает спускаться, как медленно летящий снег, и я отвечаю:

- Не знаю; может быть, чтобы не забыть. И с отчаянной надеждой, что кто-то и когда-нибудь - помимо слов, содержания, сюжета и всего, что, в сущности, так неважно, - вдруг поймет хотя бы что-либо из того, над чем вы мучаетесь долгую жизнь и чего вы никогда не сумеете ни изобразить, ни описать, ни рассказать (Г. Газданов. Водопад).

В поисках утраченного времени и утраченного пространства Троцкий излишне поспешно утверждал, что "эмигрантской литературы не существует". В этой книге, как я уже говорил в ее начале, предпринимается попытка создания теоретической истории искусства XX в. Ключом к решению этой задачи стало предложенное мною теоретическое понимание художественного направления как инварианта художественной концепции мира и личности. И в соответствии с этой концепцией все разделы этой книги были посвящены определенному художественному направлению, его возникновению, его опоре на ту или иную традицию, его эстетике, поэтике, особенностям. И в центре всех этих проблем всегда стояла проблема первостепенной важности: какова художественная концепция, выдвигаемая данным направлением. Здесь в первый и, надеюсь, в последний раз я отступлю от принятого мною принципа рассмотрения истории искусства XX в. и остановлюсь на проблеме, прямо не относящейся к направлениям, но учитывающей общее своеобразие жизни художественной культуры в XX в. Эта проблема помогает учесть важную ветвь художественного развития. Речь идет об эмигрантской литературе, ряды которой оказались необыкновенно обширными, а вклад в художественную культуру - значительным. Не заметить это явление было бы неверно, хотя эмигрантская литература не однородна и многолика и не составляет некоего единого художественного направления, имеющего единый инвариант художественной концепции.

Сталинский взгляд на эмиграцию как на предательство родины видит в человеке раба, заведомо являющегося собственностью государства-рабовладельца. Человек мыслится приписанным к недвижимости и приравненным к ней. Потоки (волны) эмиграции имеют глубинные исторические причины.

Эмигрант - человек, живущий вдали от родины, но не потерявший с ней внутренней связи. Это трагическая личность.

Эмиграция - мост между странами, народами, культурами, мост, соединяющий культуру своей родины и культуру страны, которая дала ему пристанище.

Есть некоторые общие художественные черты эмигрантской литературы. Поиски утраченного времени и утраченного пространства - центральная тема для всей эмигрантской литературы. Л.Н. Дарьялова (Калининградский государственный университет) в статье "Возвращение Будды" Г. Газданова и "Возвращение Будды" Вс. Иванова: опыт художественной интерпретации" по этому поводу пишет:

Современная писателю (Гайто Газданову - 10.Б.) русская эмигрантская литература обращалась к жанру феноменологического романа, о чем свидетельствует, например, роман И. Бунина "Жизнь Арсеньева". Основные структурные элементы этого жанра отличают и роман Газданова "Возвращение Будды". Прежде всего объективная реальность изображается через субъективное восприятие и переживание ее героем, своего рода происходит "втянутость" объекта во внутреннее, психологическое бытие личности. Модель романа можно обозначить как снятие оппозиции субъект/объект, внешнее/внутреннее благодаря переносу объективного, внешнего в субъективный мир личности. Строй феноменологического романа, как отмечает Л.А. Колобаева, "крепится вязью памяти, созерцания и воображения по ассоциативно-присоединительному типу повествования".

Газданов много меньше адаптировался, чем Набоков, который писал не только на родном русском, но и на английском языке. Ноты ностальгии звучат в его творчестве. Повторю еще раз слова Поплавского "Надо жить безысходно. Надо обжить безысходность. В этом суть эмигрантской литературы".

Неоэмигрантская литература

Для художественного осмысления нашего бытия многое сделала живущая жизнью России неоэмигрантская литература (Владимир Войнович, Сергей Довлатов, Василий Аксенов). "Лицом к лицу лица не увидать", и на эмигрантском расстоянии писателям действительно удается увидеть много важного в особо ярком свете. К тому же у неоэмигрантской литературы есть своя мощная российская эмигрантская традиция (Бунин, Куприн, Набоков, Зайцев, Газданов). Сегодня вся эмигрантская литература стала частью и нашего российского литературного процесса, и частью нашей духовной жизни.

Вместе с тем в неоэмигрантском крыле российской словесности наметились дурные тенденции: (1) деление российских литераторов по основанию: уехал (т.е. порядочный и талантливый) - не уехал (т.е. непорядочный и бездарный); (2) возникла мода: обитая в уютном и сытом далеке, давать категорические советы и оценки событиям, от которых эмигрантское житье-бытье почти не зависит, но которые грозят самой жизни граждан в России. В таких "советах постороннего" (особенно когда они категоричны и в подводном течении содержат интенцию: вы там в России идиоты не понимаете простейших вещей) есть что-то нескромное и даже безнравственное.

Итоги

Эмигрантская литература продемонстрировала возможности русской культуры осваивать и "превращать в любимое" реалии и ценности западного общества, с которыми русские писатели-эмигранты столкнулись в середине XX в. Это делает творчество русской эмиграции актуальным и сейчас, когда российское общество повторяет путь, проторенный некогда эмигрантами, и учится соединять свободу с ответственностью и преодолевать искушения массовой культуры.

Сегодня вся эмигрантская литература стала частью российского литературного процесса и частью нашей духовной жизни. В первую очередь это относится к таким крупным фигурам эмигрантской литературы, как Бунин, Набоков, Газданов, Ходасевич, Довлатов.